Разумеется, коль скоро Юкико решила для себя: «нет», ей следовало бы так сразу и сказать, однако её ответы были столь уклончивы, что их можно было истолковать как угодно. Когда же наступил решающий момент, она поверила свои мысли не Тацуо и не старшей из сестёр, а Сатико. И это объяснялось отчасти тем, что ей трудно было решиться высказать свои возражения зятю, столь упорно ратовавшему за этот брак, а отчасти тем, что умение выразиться чётко и определённо не входило в число её добродетелей.
Тацуо явно заблуждался, полагая, что Юкико не станет возражать против этого брака, а жених после встречи с Юкико был совершенно окрылён и заявил о своём твёрдом намерении взять в жёны её, и только её. Переговоры между двумя семействами вступили в стадию, когда свадьба казалась уже неотвратимой, но тут Юкико изъявила свою волю, ответив «нет». Тацуо и Цуруко до хрипоты по очереди уговаривали её, но она оставалась непреклонной. Тацуо был бесконечно огорчён: ведь покойный отец и тот, несомненно, одобрил бы такой брак. Однако больше всего его угнетало то обстоятельство, что посредником в сватовстве[10] выступил один из руководителей банка, где он служил. Что Тацуо скажет ему теперь? При одной мысли об этом его прошибал холодный пот. Добро бы у Юкико были какие-нибудь веские основания, но выискивать пустяковые изъяны — лицо у него, видите ли, недостаточно умное — и по этой причине отклонить столь лестное предложение, — это уж слишком! Просто Юкико своевольничает. Впрочем, при желании во всём этом вполне можно было усмотреть преднамеренную попытку поставить зятя в трудное положение.
Эта история послужила для Тацуо уроком. Когда кто-нибудь предлагал ему очередной план устройства судьбы свояченицы, он с готовностью выслушивал всё, что ему говорили, однако полностью устранялся от каких-либо действий и по возможности избегал первым высказывать своё суждение о женихе.
3
Было ещё одно обстоятельство, повлиявшее на затянувшееся девичество Юкико, — «нашумевшая статейка в газете», о которой упомянула Итани.
Лет пять или шесть назад младшая из сестёр, Таэко, — в ту пору ей было двадцать — влюбилась в отпрыска старинной купеческой семьи Окубата, державшей ювелирный магазин в Сэмбе, и сбежала с ним из дому. На этот отчаянный шаг влюблённые решились потому, что, по существующему обычаю, Таэко не позволили бы выйти замуж прежде Юкико. Таким образом, у молодых людей были достаточно серьёзные причины для подобного шага. Однако ни то, ни другое семейство не проявили к ним снисхождения. Беглецов вскоре разыскали и водворили в семейное лоно. На том дело и кончилось бы, если б, на беду, эту историю не подхватила одна из мелких осакских газет. Причём в газетной статье по ошибке вместо Таэко фигурировала Юкико и был указан именно её возраст.
В доме Макиока ломали голову над тем, как поступить. Следует ли ради Юкико потребовать опровержения? Но не будет ли это воспринято как косвенное подтверждение тому, что рассказанное в газете — правда? Так не лучше ли полностью игнорировать эту нелепую статейку? После долгих раздумий Тацуо, ставший к тому времени главой семьи, решил, что, какими бы ни были последствия для Таэко, ни в чём не повинная Юкико страдать не должна, и потребовал опровержения. Однако газета напечатала не опровержение, а исправленный вариант статьи, в которой, как и опасались Макиока, теперь называлось имя Таэко.
Тацуо понимал, что ему следовало прежде всего спросить мнение Юкико, но, всегда бессловесная, когда речь шла о ней, она вряд ли сказала бы ему что-нибудь вразумительное, и к тому же он опасался, что подобные разговоры могут повлечь за собой разлад между сёстрами, — ведь в этой ситуации интересы Юкико и Таэко были диаметрально противоположными. Он взял на себя всю ответственность за предпринятый шаг, переговорив только с женой, Цуруко. Возможно, в глубине души он таил надежду, что, спасая доброе или: Юкико пусть даже ценою позора Таэко, заслужит её признательность. Дело в том, что для Тацуо, в его роли главы семьи, столь смиренная на вид и столь неуступчивая на деле Юкико была наименее понятной и наиболее трудной в общении из всех родственников. Случай с газетой представлялся ему хорошим поводом для установления с ней доверительных отношений. Однако и на этот раз его расчёты не оправдались, и Юкико, равно как и Таэко, осталась им недовольна.
Юкико рассуждала так: «Мне не повезло, раз моё имя попало в газету, но теперь с этим остаётся только смириться. Опровержение совершенно бесполезно, его печатают мелким шрифтом в нижнем углу страницы, куда никто и не смотрит. И вообще нельзя допускать, чтобы нашу фамилию трепали в газетах. Лучше было бы сделать вид, будто ничего не произошло. Тацуо хотел восстановить мою репутацию, и я благодарна ему за это, но что теперь будет с Кой-сан? Конечно, она поступила скверно, и всё-таки в её возрасте это простительно. Куда больше виноваты семьи обоих беглецов, не сумевшие за ними доглядеть. Во всяком случае, что касается Кой-сан, то часть вины лежит на Тацуо, да и на мне тоже. Люди вольны говорить что угодно, но я уверена: те, кто меня знает, не поверят этому вздору и публикация не причинит мне особого ущерба. Кой-сан — вот о ком следовало подумать в первую очередь. Что, если вся эта история ожесточит её и она ступит на дурной путь? Действия Тацуо диктуются всегда только здравым смыслом и никогда — великодушием. Почему он не счёл возможным посоветоваться со мной прежде, чем что-либо предпринимать. Как-никак это дело близко меня касается. Ведь это самоуправство!»
Таэко расценивала поступок зятя на свой лад: «Его стремление защитить Юкико вполне оправданно, но неужели нельзя было устроить так, чтобы в статье не упоминалось моего имени? Газетёнка такая ничтожная, и для того, чтобы замять эту историю, не потребовалось бы особых усилий. Но именно в таких случаях братцу жаль потратить немного денег». Таэко и впрямь была рассудительна не по годам.
После истории с газетой Тацуо решил, что его имя скомпрометировано, и подал прошение об отставке. Прошение, разумеется, принято не было, так что для Тацуо всё кончилось вполне благополучно. Для Юкико же эта история имела тяжёлые последствия. Без сомнения, многие прочитали исправленный вариант статьи и узнали, что имя Юкико было упомянуто по недоразумению, но, пусть сама Юкико невиновна, её младшая сестра была опозорена, а это бросало тень и на неё саму. Её шансы на замужество резко сократились. Неизвестно, что Юкико думала, но в разговорах с близкими она продолжала утверждать, что такого рода шумиха не способна причинить ей какого-либо вреда, поэтому отношения между сёстрами не испортились. Более того, Юкико неизменно старалась защитить Таэко перед зятем.
Издавна повелось, что незамужние сёстры поочерёдно жили то у Цуруко в Осаке (там, на улице Уэхоммати, стоял старинный особняк Макиока), то в доме Сатико в Асии, небольшом городке на полпути между Осакой и Кобэ. Когда одна из них приезжала в Осаку, другая отправлялась в Асию. После истории с газетой, однако, этот порядок нарушился, и теперь обеих стороны полмесяца кряду можно было застать в Асии.
Муж Сатико — Тэйноскэ, управляющий коммерческой фирмой — каждый день ездил на службу в Осаку дополнением к его заработку служил капитал, в своё время выделенный ему тестем. Тэйноскэ был совсем иным человеком, нежели суровый, педантичный Тацуо, — для коммерсанта он неплохо разбирался в литературе и даже писал стихи. К тому же, в отличие от Тацуо, он не был облечён властью над младшими членами семьи. Одним словом, по многим причинам Юкико и Таэко предпочитали жить в доме Сатико. Временами, когда пребывание обеих сестёр в Асии затягивалось, Тэйноскэ, опасаясь недовольства «главного дома», напоминал жене: «Не пора ли одной из них вернуться в Осаку?» На это Сатико всякий раз отвечала: «Не беспокойся, Цуруко наверняка не возражает. Теперь её дом полон детей, и там негде повернуться. Я уверена, что она даже рада, когда некоторое время какая-нибудь из сестёр отсутствует. Пусть Юкико и Таэко живут, где им хочется». Обе сестры продолжали жить в доме Сатико, и со временем все с этим свыклись.
10
«…посредником в сватовстве выступил…» — Раньше в Японии, где браки всегда заключались только по сватовству, роль посредника (свата, свахи) считалась весьма ответственной и почётной.