В Гейдельберге студенты, изучавшие философию, пользовались свободой в выборе двух противоположных способов интерпретации учения древнегреческого философа Аристотеля: так называемого via antiqua (античного) или via moderna (современного){58}. Метафизическое учение Аристотеля строилось вокруг критики идеалистических теорий, против которых он выдвигал собственную доктрину универсальных сущностей, состоявшую в том, что если несколько индивидуальных сущностей отвечают некоему общему утверждению, то это не связано с отношениями подобия между этими сущностями, а вытекает из понятия идеального. Однако различия в интерпретации учения Аристотеля среди так называемых «схоластов» привели в Средние века к развитию двух противоположных тенденций – номинализма и реализма.
В античной интерпретации (via antiqua) главенствовали идеи Фомы Аквинского, с присущим ему реализмом утверждавшего, что универсалии или общие идеи имеют вид объективных экзистенций. Напротив, в современной Фаусту интерпретации (via moderna), идеологом которой был следовавший принципу номинализма Уильям Оккам, универсальные или абстрактные сущности рассматривались в качестве простых имён, не связанных с соответствующей реальностью. По этим вопросам Аристотеля обстоятельно комментировал первый ректор Гейдельбергского университета Марсилий из Ингена (1340–1396). Комментарии Марсилия пользовались широкой известностью во всей Европе. Неудивительно, что во времена Фауста в Гейдельберге господствовал подход via moderna. В 1499 году его последователи даже опубликовали книгу хвалебных стихов, адресованных Марсилию из Ингена.
Несомненно, что в конце XV и начале XVI века наиболее привлекательной особенностью Гейдельберга было первенство этого университета в изучении античной литературы с целью улучшения человеческой природы – то, что сейчас называют «гуманизмом эпохи Возрождения». Гуманисты хотели избавиться от схоластики, от комментаторов и их бесконечных комментариев – и вернуться к собственно античным источникам. Гуманизм, первым представителем которого в Гейдельберге был Петер Лудер (1415–1472), являл собой наиболее передовое течение и привлекал лучшие умы своего времени.
В конце XV века в Гейдельберге впервые начали изучать греческие и древнееврейские тексты. Студенческие годы Гельмштета проходили во времена епископства Иоганна фон Дальберга, вернувшегося из Италии в 1480 году. По описанию Иоганна Рейхлина, библиотека Дальберга включала множество томов на латыни, греческом и древнееврейском языках. Полагают, что Дальберг мог быть автором книги De numerorum arcanis mysteriis (О таинственных секретах чисел). Рудольф Агрикола, приехавший в Гейдельберг в 1484 году, прославился своими публичными лекциями о трудах Плиния-младшего. Гельмштет учился вместе с будущим гуманистом Конрадом Цельтисом, закончившим университетский курс 20 октября 1485 года со степенью магистра искусств. В Гейдельберге учился даже Тритемий, закончивший университет в 1482 году, незадолго до поступления Гельмштета. Тогдашняя гуманистическая школа находилась под сильным влиянием неоплатонических и герметических работ Марсилио Фичино (1433–1499) и Джованни Пико делла Мирандола (1463–1494), разрабатывавших концепцию естественной магии. Именно во времена Фауста Гейдельберг приобретал репутацию места, где изучали и практиковали магию{59}.
В университете Гельмштет стал настоящим философом. В 1487 году ему была присвоена степень магистра. Однако возникла другая проблема. 1 февраля 1487 года в документах университета появилась запись о том, что Georgio de Helmstadt не отвечает всем поставленным требованиям. Он принял участие лишь в двух из трёх обязательных формальных диспутах и должен был выполнить это требование. Гельмштет блестяще справился с задачей. 1 марта 1487 года Jeorius Helmstadt окончил университет со вторым результатом в группе из 10 студентов. Уже несколько дней спустя, 20 марта, он принёс присягу, открывавшую доступ в библиотеку отделения гуманитарных наук. Несмотря на хорошие оценки, завершение магистерского курса заняло у Гельмштета больше времени, нежели обычно, – вероятно, потому, что он не достиг минимального возраста в 20 или 21 год. Это даёт ещё одно основание полагать, что Гельмштет родился приблизительно в 1466 году{60}.
По положению об университете после выпуска Гельмштет должен был отработать два года преподавателем на гуманитарном факультете. Здесь он, по всей вероятности, задержался до 1489 года. В июне 1490 года в Гейдельберге началась эпидемия чумы, и работникам университета разрешили покинуть город{61}. Гельмштет, выполнивший свои обязательства, едва ли задержался на месте – и Вирдунг, прибывший в университет в конце 1492 года, встретился с ним только в 1507 году, как об этом написано у Тритемия. Но, как известно, уже в это время Гельмштет делал первые неуверенные шаги к карьере мага.
Когда 7 октября 1534 года Сетер написал своему другу Элленборгу, он сопроводил письмо копией речи, с которой видный богослов профессор Паллас Шпангель (умер в 1512 году) выступил по случаю визита императора Максимилиана, а также гороскопом, составленным для него магистром Георгием Гельмштетом, использовавшим иудейскую астрологию, физиогномику и хиромантию. 28 марта 1490 года Сетер сам приезжал в Гейдельберг, и в указанный период вполне мог контактировать с Гельмштетом. Хотя речь Элленборгу понравилась, о гороскопе Гельмштета он высказался скептически. Признав, что не разбирается в искусстве хиромантии, Элленборг указал, что Гельмштет пренебрёг точностью, не нанеся границ астрологических знаков и позиций планет. 12 октября Элленборг отослал гороскоп назад Сетеру. Казалось, начало карьеры не обещало быстрого развития{62}.
4. Явление мага (1500–1506)
По мере того как XV век клонился к закату, поползли слухи о всякого рода недобрых знаках и предзнаменованиях. Повсюду, как грибы, появились пророки, возвещавшие скорый приход Антихриста и Второе пришествие, а Арквато (Антонио Торквато) предсказал уничтожение Европы. Ходили слухи о рождении монстров, о молочных и кровавых ливнях и знаках на небе. В небе над Германией видели три луны. В 1500 году в двух деревнях близ Спонхейма, а затем в Льеже на одежде людей чудесным образом появились цветные кресты; согласно Тритемию, это предвещало чуму. В Греции рождалось множество детей с уродствами. Во Франции свирепствовала чума. Небо над Италией осветила корона из пылающих мечей. Говорили, что в Ватикан ударила молния, сбросившая римского папу с престола{63}.
На всей территории Европы шла война. Порта выиграла у Венеции два сражения подряд – при Лепанто, в 1499 и 1500 годах. В 1500 году король Франции Людовик XII и Фердинанд II Арагонский разделили между собой Неаполитанское королевство. В Нидерландах, Бельгии и Люксембурге (1491 и 1492 годы), Эльзасе (1493 год) и Швабии (1492 год) произошли восстания. По Европе бродили толпы разбойников. Восставшие крестьяне требовали лучшей жизни и жестоко расплачивались за своё безрассудное желание. Их недовольство, зревшее многие годы, в конце концов привело к жестокому бунту.
Смерть, моровая язва, война и голод – многие чувствовали приближение всадников Апокалипсиса. Лучше других это чувство выразил Альбрехт Дюрер (1471–1528). Говорили, что однажды он увидел на рубашке девушки-служанки изображение распятия, якобы проступившее после «кровавого» дождя. В 1498 году Дюрер совместно с Кобергером издал в Нюрнберге серию из 15 гравюр на дереве с параллельным текстом, под общим названием «Книга о тайном Откровении Иоанна, называемая Апокалипсисом». Среди гравюр были его знаменитые «Четыре всадника Апокалипсиса». На его гравюре три всадника из четырёх изображены в одеждах правящих сословий. Подобно буре, конная группа сметает простых людей, оказавшихся на их пути. Симптоматично, что Голод – единственный из всадников не принадлежащий к элите, – растаптывает епископа в роскошном облачении. Над всем этим в небе парит ангел, благословляющий эту сцену и, вероятно, смеющийся над человеческой ничтожностью.