Федор плотно зашторил все окна, проверил, закрыта ли двойная входная звуконепроницаемая дверь, выключил свет и электроприборы во всех комнатах. На кухне он поставил на огонь небольшой ковшик и приготовил в нем необходимое снадобье. Затем, подождав, когда раствор остынет до нужной температуры, набрал коричневатой непрозрачной жидкости в шприц и сделал себе инъекцию в вену левой руки. Это был специальный ритуальный наркотик, формулу которого открыл Федору сам Повелитель.

Действовал наркотик не сразу, и у Феди еще оставалось время, чтобы, позвонив по телефону, послушать в трубке голос Врага и молча настроиться на него. После этого, когда вокруг уже начали подрагивать стены, и бесконечность тончайших слоев пространства стала открываться взгляду Федора, он сбросил с себя всю одежду, и устроился на кафельном полу в центре красной пентаграммы, по углам которой горели зажженные им заранее черные свечи.

Он вышел в астральный слой многомерного и многослойного мира, стены помещения расступились перед Федором, и он взлетел ввысь, словно подхваченный порывом ветра. Над ним, прорезая пространство скальпелями молний, грохотала гроза, а внизу во все стороны расползались мерцающими мокрыми змеями тускло освещенные улицы ночного города, поливаемые дождем. Федор не стал подниматься в облака, хотя в другое время обязательно окунулся бы в грозу, чтобы напитаться энергией молний. Но сейчас он был занят: ему не терпелось исполнить первое важное задание Повелителя, и Федор летел к Гражданскому проспекту.

Он легко нашел нужный дом и, облетев его кругом, быстро почувствовал, в какой именно квартире скрывается Враг. Федор уже имел большой опыт подобных ночных полетов с проникновением в чужие жилища. Ему нравилось неожиданно влетать в квартиры сквозь стены и поражать своим астральным мечом их обитателей без разбора: мужчин, женщин, детей. А потом смотреть, как они бьются в агонии, и поглощать их энергию, наливаясь силой. И никто не мог ему помешать. Никто из людей не мог, а большинство даже и не пытались, остановить его. Он чувствовал себя в эти моменты всемогущим, словно он и сам был Повелителем. И вот, уверенный в себе, Федор подлетел сквозь астральный слой к нужной квартире и, как всегда, попытался с лету пройти стену насквозь, но вдруг больно стукнулся головой о невидимую преграду. Ничего подобного ему раньше не попадалось. Он попробовал пробиться сквозь стену еще раз, зайдя с другой стороны, но снова результат был тем же. Тогда он попытался подняться выше, в более тонкий астрал, хотя это и требовало существенных затрат энергии. Но и это ни к чему хорошему не привело. Квартира явно была огорожена снаружи чем-то вроде невидимого кокона, пронизывающего все доступные Кощееву слои тонкого мира.

Но Федор не удивился. Он знал, что имеет дело с Грозным Врагом. Не случайно же Повелитель посчитал это задание таким важным. Кощеев попробовал действовать по-другому. Он вернулся на свой обычный астральный уровень, туда, где был максимально силен, и, проникнув на лестничную площадку, нашел под входной дверью маленькую щель во вражеской защите. Федор превратил себя в дым и постепенно перетек внутрь квартиры. Еще только перетекая, он успел заметить, что его противник уже идет ему навстречу в трусах и домашних тапках. На секунду он испугался, что Грозный Враг уничтожит его прежде, чем он успеет закончить трансформацию. Но ничего не происходило. Враг просто стоял подле него и с открытым ртом наблюдал процесс трансформации. Было похоже, что ничего подобного Враг раньше даже и не видел. И Федора начала распирать гордость за себя: вот каким великим умением наделил его Повелитель.

Он спокойно закончил трансформацию, придав своему астральному телу любимый образ кровавого самурая Ямамуры и вызвав двух своих боевых духов. Кощеев звал их Правая Рука и Левая Рука. Он мог мысленно вызывать этих духов, управлять ими на некотором расстоянии от своего астрального тела и даже давать им некоторые простые задания, которые те беспрекословно и с большим старанием выполняли.

Федя с детства обожал самураев. Особенно ему нравилось, как они умели молниеносно рубить людям головы и изощренно делать себе харакири. Федору всегда нравилось представлять себя самураем жестоким и беспощадным. И в астральном мире, где силой мысли можно было творить или уничтожать, он мог себе позволить быть не Федором Кощеевым, а бесстрашным самураем Ямамурой. Образ этот возник перед Федором сам собою, и ему даже не пришлось выдумывать своего самурая. Кощееву казалось (а, может, так оно и было), что Ямамура — это тот, кем он сам уже был когда-то раньше, в одной из прошлых жизней. Во всяком случае, Федор удивительно легко вписывался в границы образа самурая и отлично управлял всеми его сложными движениями, словно действительно всю жизнь прожил в этом теле.

Сейчас ему очень хотелось выхватить меч и одним ударом перерубить Врага пополам, пока тот не двинулся с места, но Федор-Ямамура ни на секунду не забывал приказ Повелителя доставить Врага на суд живым, поэтому торжественно произнес, одновременно руками боевых духов разворачивая огненную сеть:

— Ты пойдешь с нами.

И Федор слышал, что голос его звучал властно, был низким и хриплым, каким и должен быть голос настоящего самурая.

— Я не хочу идти, — с дрожью в голосе выдавил из себя Враг.

Значит, он боится! Федя-Ямамура еще раз поразился своей мощи и способности нагонять на врагов страх.

— Я знаю, что ты не хочешь, но мы тебе поможем, — произнес Ямамура с иронией, движением мысли выпуская боевых духов вперед с приготовленной огненной сетью. И как раз, когда цель была почти достигнута, и Враг был уже почти схвачен, из комнаты выпрыгнула женщина-демон.

— Стойте! Я не позволю забрать его! — Заорала она нечеловеческим голосом, таким пронзительным, что у самурая заложило в ушах.

Федя убил много женщин и еще больше выпотрошил у себя в морге и хорошо разбирался в них, но такой женщины ему ни разу не приходилось видеть. На ней было великолепное короткое зеленое платье из бархата и такого же цвета высокие сапоги на шнуровке, а в волосах сверкал огромный изумруд, да и вся она горела изнутри зеленым пламенем. Во всем ее теле чувствовалась такая сила и мощь, что, казалось, она готова вступить в бой с самим Повелителем. Ее глаза без белков и зрачков выглядели сплошными изумрудными огнями, а изо рта при дыхании вылетали снопы зеленых искр. И было во всем ее демоническом облике нечто такое таинственное и угрожающее, что на мгновение Федор внутри Ямамуры даже испугался ее. Но самурай никогда не должен бояться. И Ямамура произнес, стараясь придать своему голосу уверенность и властность:

— Отойди, женщина, и я не причиню тебе вреда.

Но вместо ответа в ее правой руке зажегся слепящим зеленым светом маленький, не больше карандаша, стержень и она описала им дугу в воздухе. За этим последовал такой взрыв со вспышкой, что Федора ослепило, и размазало по стене тонким слоем, как масло на бутерброде. Резкая боль прошла по всему астральному телу Кощеева. На секунду мир вокруг померк, все закачалось, а внизу разверзся длинный черный тоннель. Федя разглядел на другом конце тоннеля, прямо под собой, красную пентаграмму на кафельном полу, окруженную пятью горящими свечами и самого себя, лежащего в ее центре неподвижно, как труп. Но возвращения не произошло. В последнее мгновение Федор успел сконцентрироваться, и тоннель исчез, словно растаяв. Кощеев вернулся в квартиру Врага, снова став Ямамурой. Теперь перед ним от пола до потолка, отгородив половину прихожей, встала стена из пульсирующего зеленого света, своей структурой напоминающая переливы северного сияния. Ему впервые за время астральных вылазок оказывали сопротивление и, причем, совсем не шуточное.

Но Ямамура никогда не отступал. Он попробовал дотронуться до стены из зеленого пламени, но палец его при этом страшно обожгло мощным разрядом враждебной энергии, и он понял, что пройти здесь сейчас не сможет. Поэтому самурай решил поменять тактику и, оставаясь перед преградой, послал на разведку боевых духов. Их глазами он видел также хорошо, как своими, а тела их полностью повиновались его мысли.