Сидевшие ели в полном молчании, прислуга передвигалась без малейшего шума, никто не стукнул ножом по тарелке, не пошевелился слишком свободно, и если падало какое-нибудь более громкое слово, то все сразу подымали глаза и пугливо смотрели в сторону витража, где одиноко сидел Магатма Гуру.

Наступало еще более глубокое молчание, только фонтан монотонно журчал и порой слышалось из оранжереи отрывистое гневное рычание.

Зенон ел, не видя, что ему подают, и почти не зная, что говорит ему сидящая рядом с ним хозяйка. Он только поддакивал, бессознательно следя за тихими движениями кошек, игравших у нее на коленях, и прислушиваясь с нетерпеливой дрожью к малейшему шороху со стороны коридора.

Пустой стул мисс Дэзи стоял прямо против него; на спинке его висела красная индийская шаль, изборожденная каким-то фантастическим сложным узором черных линий. Зенон часто взглядывал на эту шаль, но еще чаще водил глазами по комнате, как бы выхватывая каждое отдельное лицо из мрака и молчания и в то же время никого не замечая.

— Здравствуй, я только что заходил к тебе, — отозвался через стол мистер Джо.

— Я немного опоздал из-за тумана.

— Видел Бэти? Как там тетки?

— Бэти видел, но теток мне удалось сегодня не встретить.

— Ты был у нас дома?

— Нет, вечером пойду туда. Там с большим нетерпением ждут тебя. Бэти боится...

— Пойду сегодня с тобой, хотя меня не особенно тянет на новую ссору.

— Как хочешь.

Они замолчали, потому что из оранжереи раздался короткий жалобный вой и лязг цепи; кошки грозно ощетинились и выпятили хребты, мистрис Трэси испуганно обхватила их руками.

— Ба! — прозвучал повелительный голос Магатмы.

В ответ пронеслось долгое, сдержанное рычание, и в дверях оранжереи мелькнул волнистый контур черной пантеры, передвигавшейся совершенно бесшумно. Зеленоватые глаза и белые клыки блеснули сквозь решетку медного намордника; животное гордо подняло голову, но, ударенное взглядом Гуру, упало на живот и подползло к нему, не смея поднять сверкающих глаз и хлеща себя по бокам длинным пушистым хвостом. Тот проронил какой-то звук, пантера лениво поднялась и, сладострастно потягиваясь под его ласкающей рукой, протяжно зевнула и стала медленно, осторожно, без малейшего шума двигаться вокруг стола, как черная ползущая тень.

Она шла по какому-то следу, с трудом находя его, нюхая то там, то здесь, и, очутившись около шали мисс Дэзи, радостно завизжала и прыгнула на стул. Опираясь передними лапами о край стола, она посмотрела в лица сидевших, несколько побледневшие и испуганные, хотя все знали, что она незлая и спокойная.

Это продолжалось одно мгновение; но вот, медленно опустив голову, Ба впилась страшными глазами в Зенона. Он не двинулся с места, не мог, был весь как связанный; голова его немного вздрагивала, но он не отвел своего взгляда от этих горячих, раскаленных карбункулов, подернутых изумрудной дымкой, которые, сужаясь, светились все ярче и вонзались в него, как острые, терзающие клыки.

— Ба!

Пантера вздрогнула при этом звуке, выгнула дугой черный хребет и с такой силой нажала лапами на стол, что все ее мускулы задрожали, как страшно натянутые и еле сдерживаемые пружины. Стол дрогнул под ее напором, и зазвенела посуда.

— Ба! — грозно крикнул Магатма. Пантера свернулась и одним огромным прыжком бросилась к его ногам.

Все облегченно вздохнули, так как уже ждали среди мертвой тишины, что произойдет что-то страшное. Теперь, успокоившись, стали рассматривать пантеру, мирно пожиравшую из рук Гуру громадные куски хлеба.

— Она еще может быть опасной, — заметил кто-то.

— Ба никого не обидит, она смирнее кошек мистрис Трэси и умнее многих, многих людей, — мягко отозвался Магатма.

— У меня было страшное чувство, будто она хочет броситься на меня, — сказал Зенон.

— Она не опасна, у нее намордник и когти срезаны.

— Да, но она могла бы убить самой силой прыжка; впрочем, достаточно и одних ее глаз, — ужасные!..

Зенон нервно вздрогнул.

— И почему она именно вас избрала?

— Может быть, потому, что я сижу против стула ее хозяйки, был ближе к ней, — трудно придумать иное объяснение.

— А все-таки в этом обязательно скрывается что-то другое, обязательно, — настаивал один седой господин с желтым сморщенным лицом, сидевший за хозяйкой.

Зенон громко рассмеялся: таким ребяческим и смешным показалось ему это предположение.

— Я, однако, утверждаю, что в этом есть что-то особенное, — упрямо повторял тот.

— Вероятно, какая-нибудь тайна бытия, трансцендентальная загадка! — ответил Зенон насмешливо и недружелюбно.

— Все есть тайна, и все есть загадка, — строго произнес собеседник.

— Что, мисс Дэзи уже позавтракала? — спросил Джо.

— Нет, вовсе не приходила, ест у себя, — шептала мистрис Трэси, прижимая к широкой груди все еще полумертвых от ужаса кошек.

— Может быть, больна? — спросил Джо, заметив оживление в глазах Зенона.

— Здорова, но занята письмами; получила сегодня из Калькутты целую кипу.

— Много посетителей было у мистера Гуру?

— Целая процессия. Но он никого не принял, велел только служителю объявить всем, что приехал в Европу смотреть и спрашивать, поэтому пусть ждут, когда их спросят, — говорила хозяйка, понизив голос.

— Да, пусть ждут, когда я спрошу их, — неожиданно подтвердил Гуру.

— Ответ гордый и самоуверенный, — промолвил враждебно Зенон.

— Кто знает, тот не бросает слов попусту и кому попало.

— Никто не может сказать, что он знает, никто! — воскликнул Зенон, задетый снисходительной улыбкой мудреца, и поднялся с места, а за ним встало и все общество, молча переходя в соседний читальный зал.

— Простите, я думал о пантере и прихожу к выводу, что...

— Ах, мистер, я всегда восхищаюсь глубиной ваших выводов и охотно их слушаю, но этот ваш вывод совсем мне не интересен, совсем!

Он ответил, еле сдерживая раздражение, желтый господин посмотрел на него удивленно и поспешил отойти в противоположный угол комнаты, а Зенон был так возбужден, что даже желал какой-нибудь ссоры. Он прямо вызывающе смотрел на Магатму, когда тот, отведя пантеру в клетку, вошел в комнату после всех и занял место за круглым столом посредине комнаты, где прислуга уже готовила чай.

Магатма, ни на кого не глядя, пил чай; часть общества устроилась около него, остальные рассыпались по большой комнате, изящно обставленной письменными столиками, экранами, глубокими креслами, качалками в уютных уголках за ширмочками и массой изящных безделушек. Было светло и тихо; толстый ковер заглушал шаги, окна, закрытые тяжелыми занавесками, не пропускали городского шума, только иногда дребезжание канделябров, стоявших на камине, напоминало, что где-то недалеко находится улица и проезжают экипажи. Зеленоватые стены с нарисованными по ним акварелью букетами цветов навевали на душу спокойствие.

Зенон и Джо сели перед камином. Зенон положил ноги на решетку и смотрел на огонь, не переставая, однако, внимательно прислушиваться.

— Лучше было бы пить чай у тебя.

— Подождем еще немного, может, она придет, — ответил Джо. Повернув голову, он увидел, что служитель что-то тихо сказал Магатме и тот в ответ кивнул головой.

Мистрис Трэси расхаживала по комнате, наливая иногда чай в протянутые чашки; три белые кошки неотступно следовали за ней.

Разговор во всех группах поддерживался лениво и ежеминутно обрывался. Никому не хотелось говорить, всеми овладели сонливость или утомление.

Какая-то высокая худая дама села за фисгармонию, но, проиграв несколько тактов, отошла, скучая.

Зенон наклонился к Джо и шепнул, смеясь:

— Что же это, даже Магатма сегодня не поучает и не проклинает нас и нашу культуру.

— Господи, — печально прошептал Джо, — я бы отдал всю жизнь, отдал бы душу на самые страшные муки, чтобы только этот человек ошибался, чтобы его слова не были правдой. Но они — правда, горькая, как жизнь, ядовитая правда!

— Так-то ты защищаешь свое наследие, европеец!


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: