Через месяц я сопровождала Джорджа в Мандеру, на границе с Эфиопией. В первое же утро пребывания там меня разбудил приглушенный звук деревянных колокольчиков, и я увидела вереницу верблюдов, силуэты которых вырисовывались на горизонте; они были связаны друг с другом и несли на спинах имущество своих владельцев. Наблюдая их шествие по этой пустынной стране, нетрудно было понять, почему верблюдов издавна называют «кораблями пустыни».

Местность здесь носила черты природной суровости, свойственной бескрайней песчаной равнине, на которой рос только скудный кустарник. Река Дауа служила естественной границей между Кенией и Эфиопией, кроме того она была источником жизни для местных жителей и их скота. Только здесь они могли утолить свою жажду.

Сюда пригоняли на водопой тысячи верблюдов принадлежавших сомалийскому племени дагодиа-масере. Несмотря на большое число крокодилов, верблюды стояли по колено в воде и, перекрывая блеяние овец, издавали громкие булькающие звуки.

Вдоль границы располагалось несколько форпостов: Эль-Роба, живописный наблюдательный пост, построенный на больших скалах, и внушительные форты Эль-Вак и Малка-Мари.

В реке Дауа мы, к своему удивлению, нашли редкую разновидность черепахи (род Trionyx)[31], которую мы видели также и на озере Рудольф; было принято считать, что она обитает только на озере Рудольф и в реке Нил. Длина ее от головы до хвоста равнялась приблизительно одному метру, шея длинная и тонкая, а треть панциря со стороны хвоста не такая твердая, как остальная его часть.

Находясь в этом районе, мы посетили несколько гробниц в Харанье и гробницу святого шейха Хабемура. Все гробницы были почти скрыты под полосками кожи, которые пилигримы привязывали к окружающим их кустам. Затем из северной Кении я отправилась на юг, чтобы зарисовать представителей племени тавета на границе с Танзанией.

В соответствии с постановлением английского правительства должностные лица, находящиеся на службе в Африке, должны были иметь отпуск через определенные промежутки времени. Это правило особенно строго соблюдалось в отношении людей, работавших в тропиках. Джордж не выполнял его, и срок накопленных им отпусков достиг двух лет. В 1953 году ему фактически было приказано ехать в отпуск.

Чтобы перемена климата сказалась на нем не так резко, я предложила отправиться в Англию не самолетом, а пересечь Сахару на машине. Мы выехали в марте, несмотря на то, что близилось время песчаных бурь, когда этот район на целых шесть месяцев становился недоступным. Дабы не оказаться в пути «на мели», мы воспользовались договоренностью с французским посольством в Найроби и сделали в банк вклад, дающий путешественникам право получать бензин в различных встречающихся на их пути фортах. Эта договоренность предусматривала в случае необходимости также обеспечение нас необходимой помощью. Мы выбрали путь через Центральную Сахару, привлекавший нас больше, чем путь в восточном или западном направлении. У нас был прицеп для перевозки лагерного оборудования, и Джордж взял с собой огнестрельное оружие в надежде поохотиться на антилоп канн в районе озера Чад, а также на гривистых баранов и других животных, которые могли попасться по пути.

Когда мы пересекали границы Уганды, из-за этого оружия возникли затруднения. За пользование им требовалась уплата пошлины. Но если бы мы заплатили пошлину, то остались бы сами почти без денег. После бесконечного и бесплодного спора я расплакалась.

Рассердившись, Джордж тихонько толкнул меня, тут сердце таможенника смягчилось. Он запломбировал ружья и, взяв с нас обещание не пользоваться ими, разрешил нам увезти их с собой. Когда в дальнейшем на пограничных постах возникали какие-нибудь затруднения, Джордж снова толкал меня, но теперь он шептал при этом: «Начинай скорее плакать». Мои слезы действительно творили чудеса.

Мы проехали несколько сот километров по лесу Итури, плотная зеленая стена которого, тянущаяся вдоль дороги, чуть не довела меня до клаустрофобии[32]. Одну ночь мы провели в гостях у д-ра Питмана и его жены — американцев, живших в уединенной гостинице для путешественников и обладавших сказочной коллекцией образцов старинной резьбы по дереву, собранных на западном побережье Африки. Они поселились там с целью изучения племени пигмеев.

Вместе с ними мы посетили деревню пигмеев, где нам удалось наблюдать, как эти маленькие люди выделывают для изготовления одежды лыко и затем, используя растительные краски, рисуют на нем интересные узоры. Мы также видели, как пигмеи охотятся. Мужчины стояли с отравленными стрелами наготове у сети, которая была растянута в лесу, а женщины при помощи колотушек загоняли в нее дичь. С раннего возраста мальчиков-пигмеев обучают меткой стрельбе; они становятся в круг, в середине которого находится юноша. У него в руках мяч, привязанный к шнуру. Он бросает его так, что мяч пролетает мимо мальчиков, а они в это время стреляют в него из лука. Пигмеи очень храбрый народ: мужчины отваживаются пройти прямо под туловищем слона, чтобы пронзить его сердце своими крошечными копьями. Однажды вечером мы услышали хор пигмеев; каждый участник пел только одну ноту в нужный момент, и таким образом создавалась мелодия. Я подумала, что даже гораздо более искушенные певцы вряд ли могли бы достичь такой превосходной согласованности без дирижера.

Миновав лес Итури, мы попали в царство кустарников, где увидели много своего рода пагод по колено высотой, причем некоторые из них насчитывали до семи ярусов. Это были постройки термитов, очевидно сооруженные ими так, чтобы их поверхность была максимальной и могла впитывать как можно больше влаги. Эти термитники твердые как камень, и их нередко используют для покрытия дорог.

В Форт-Крампель нам предложили взять молодого полосатого мангуста, и у нас не хватило духу отказаться, ибо Крампель, как мы его потом окрестили, признал нас с первого взгляда, перепрыгнув с руки своего бывшего владельца на мою и ясно давая этим понять, что отныне мы — его приемные родители. Мы никогда не сожалели о таком решении малыша Крампеля и очень его полюбили. Из Форт-Крампель наш путь лежал в Форт-Аршамбо, который находится на равном расстоянии от Атлантического и Индийского океанов. Здесь любые товары стоят дороже, чем в других местах, потому что все — от ниток до мебели — доставляется на самолете за большие деньги. Мы надеялись, что здесь Джордж сможет поохотиться на антилоп канн и попросили в Департаменте охоты порекомендовать нам белого охотника-профессионала. На следующий день у нас появился человек с чайником в руках, который, видимо, был единственным предметом его походной экипировки.

Наш путь лежал через Французскую Экваториальную Африку[33], и рекомендательные письма, данные мне Луисом Лики, в которых он просил старейшин племен разрешить мне фотографировать, сослужили мне немалую службу. Мы смогли увидеть глиняные хижины бутылкообразной формы, стены которых были красиво разрисованы, и живших между Кумрой и Лаи африканцев из племени ким, у которых были живописные прически и великолепные украшения. Мне даже удалось сфотографировать близ Кембе нескольких девушек племени банда в костюмах, предназначенных для обрядов празднования.

Когда мы достигли Французского Камеруна[34], мы увидели глиняные хижины, принадлежавшие геэзам, построенные на вершине высоких холмов и хорошо скрытые от постороннего взора валунами. Этот народ, так же как и мофоусы, живущие между Мери и Мора, — прекрасные ткачи. Как и в Кении, здесь ткачеством занимаются только в районах, расположенных к северу от экватора, и преимущественно мужчины, пользующиеся примитивными ткацкими станками. Они ткут полосы материи шириной около пяти сантиметров, которые потом сшиваются в свободные одежды, спускающиеся до колен. Члены племени подоко, близ Моро — мастера гончарного производства. Их гончарные изделия по высоте доходят человеку до плеча и напоминают изделия племени хауса в Нигере. При содействии местных эмиров мне удалось сфотографировать женщин племен фулани, хауса и мадара и женщин племен болева и канури. У всех этих женщин были сложные, тщательно продуманные прически, которые мне очень хотелось запечатлеть. Все это вызывало особенный интерес, так как людей, одевающихся в традиционные одежды, становилось со временем все меньше и меньше.