Именно на одной из таких прогулок я и встретила Виктора фон Кларвилла, известного среди друзей как Цибель, которого они считали одним из самых эксцентричных людей в Вене. Он рассказывал мне о своем увлечении птицами, о любви к природе, о желании избавиться от сложностей городской жизни и о том, как, мечтая об этом, он переписывался с Аленом Жербо, жившим тогда на Маркизских островах. Цибель думал поехать к нему, но Жербо ответил, что предпочел бы, чтобы острова остались для него одного.

Мы виделись каждый день, но я была очень удивлена, когда через три недели Цибель сделал мне предложение и настаивал, чтобы мы поженились немедленно. Он умолял меня прервать занятия, уверяя, что мне никогда не придется зарабатывать себе на жизнь, и обещал, что мы вместе подыщем домик, который будет соответствовать нашим мечтам. Мы поженились весной 1935 года.

Цибель был преуспевающим бизнесменом, имел много друзей и страстно увлекался лыжами. Летом мы много путешествовали, а зимой катались на лыжах. Мой муж избаловал меня, стараясь изо всех сил сделать мою жизнь как можно более беззаботной, но именно этим он бессознательно делал ее еще труднее.

Мы очень мало знали друг друга до женитьбы, чтобы я могла понять, насколько различны были наши взгляды на жизнь. Я пыталась разделять взгляды мужа и понять его поведение, но и то и другое было чуждо мне, и это омрачало наш брак. Я также считала светскую жизнь, которую теперь вела, совершенно пустой и терпела ее лишь постольку, поскольку сознавала, что скоро наступит момент, когда мы найдем себе местечко, где сможем жить так, как хотели.

Мы написали письма губернатору Таити и некоторым лицам на Тасмании и в Калифорнии, но безрезультатно. Теперь мы переписывались со швейцарским фермером, обосновавшимся в Кении. Цибель не хотел сжигать свои корабли в Вене до тех пор, пока не будет знать, понравится ли мне Африка, и поэтому предложил, чтобы я отправилась туда вначале одна, пожила в семье фермера и присмотрелась к стране. Он не хотел, чтобы люди знали, что мы собираемся покинуть Австрию навсегда, и настаивал на том, чтобы моя поездка в Африку осталась в тайне.

По пути на машине в Геную, где я должна была сесть на пароход, мы остановились в Каринтии у наших друзей. Мы застали их обсуждающими удивительные способности местного предсказателя судьбы. Я довольно скептически относилась к людям такого рода, но этому человеку, безусловно, принадлежал ряд впечатляющих предсказаний. Я решила, что было бы любопытно испробовать его способности, и написала два вопроса: останусь ли я жить там, где я нахожусь сейчас, и будут ли у меня дети? Я не подписала письма и не оставила своего адреса, а просто запечатала письмо в конверт и попросила друзей сохранить ответ до тех пор, пока я не затребую его.

В Генуе я простилась с Цибелем. Раньше я никогда не выезжала из Европы, и путешествие в одиночку пугало меня. Но Цибель успокоил меня своей убежденностью, что все обернется лучшим образом для нас обоих.

Когда пароход отчалил, я стояла на палубе и смотрела, как он становился все меньше и меньше, пока окончательно не исчез в прибрежной дымке. Это было 12 мая 1937 года.

На рассвете следующего дня впервые передо мной предстала Африка. Взбежав на верхнюю палубу, я увидела словно сошедших с египетского фриза мускулистых бородатых суданских носильщиков, поднимавшихся по трапу.

Мы прибыли в Порт-Саид. Ослепительный дневной свет, незнакомые запахи гавани, белые постройки с плоскими крышами, яркие одежды людей — все это пленило меня. Ни в одной из многих европейских стран, где я побывала, мне не приходилось видеть ничего подобного, и вместе с тем я почувствовала себя здесь как дома.

Когда стало известно, что нашему судну потребуется два дня, чтобы пройти через Суэцкий канал, я решила присоединиться к группе пассажиров, которые направлялись в Каир и намеревались вернуться обратно на судно в Порт-Судане. Мы побывали на базаре, выпили кофе из крошечных фарфоровых чашечек и отведали фиников. На посещение музея и ознакомление с его экспонатами, относящимися к эпохе фараона Тутанхамона, нам было отведено лишь полчаса. Затем наша группа отправилась на большой официальный завтрак в отель «Шефердс». Но на меня даже беглый осмотр музея произвел такое впечатление, что я не пошла на этот завтрак, а осталась в музее, с тем чтобы ознакомиться получше с его удивительными экспонатами.

Позднее, когда мы на верблюдах объезжали пирамиды в Гизе, прибыл агент, руководивший всей поездкой, и сообщил, что наше судно прошло через Суэцкий канал гораздо быстрее, чем это предполагалось. У нас не осталось больше времени на осмотр остальных древних памятников, мы должны были взять такси и мчаться по пустыне, чтобы успеть на судно. Но когда мы уже в темноте добрались до Порт-Судана, никаких признаков нашего судна там не было. В единственном отеле в Порт-Судане мы провели ночь в очень стесненных обстоятельствах. Поскольку и на следующее утро наше судно еще не прибыло, мы наняли лодку со стеклянным дном, и я открыла для себя в воде новый мир непередаваемой красоты. Над кораллами всех цветов и оттенков скользили необычайно красивые рыбы — одни проплывали среди туннелей и расщелин большими косяками, другие стремительно проносились в одиночку между яркими водорослями. Это были рыбы самых неправдоподобных форм, и их радужные цвета сверкали в приглушенном свете подводного царства.

Сама того не подозревая, я усвоила правило, которое затем стало характерным для моей жизни в Африке: я отправлялась в поиски за чем-то таким, чего я никогда не находила, но зато открывала при этом сокровище, гораздо более значительное, чем надеялась открыть.

Когда мы наконец дождались наше судно, я заметила несколько новых пассажиров, прибывших на нем из Каира. Среди них был один человек, пробудивший во мне необычное чувство: мне казалось, будто бы я знала его всю жизнь.

На следующее утро он пригласил меня сыграть с ним в теннис на палубе и представился мне как Питер Балли, сказав при этом, что он швейцарец. В последующие дни я узнала, что Питер занимается ботаникой и проводил исследования лекарственных свойств растений в Индии. Он изучал возможность выращивания таких растений в целях возрождения гомеопатии, для которой характерно меньше вредных побочных явлений, чем для применяемых в настоящее время химических лекарств. Питер показал мне написанную нм по этому вопросу книгу, которая была недавно опубликована в Швейцарии, а также рассказал о своем намерении продолжать исследования в Южной Африке. Однако сначала он должен был остаться в Кении, чтобы ознакомиться с ботанической коллекцией музея в Найроби, а также чтобы оборудовать автомобиль, сконструированный им для своих будущих путешествий. Он должен был быть настоящим домом на колесах.

К тому времени, когда мы добрались до Момбасы, мы еще больше сблизились, и Питер поведал мне о споем неудачном браке и о том, что он начал дело о разводе. На этом мы расстались: Питер остался в Найроби, а я направилась навестить семью швейцарского фермера.

Я разрывалась между возникшим у меня чувством к Питеру и сознанием того, что Цибель меня любит и доверил мне поиски дома для нас в Кении. Так продолжалось несколько недель, но, когда Питер неожиданно приехал навестить меня, мы поняли, что не можем жить друг без друга.

После этого мне стало ясно, что существует только один выход: я должна немедленно вернуться в Вену и обсудить создавшееся положение с Цибелем. Добравшись туда, я узнала, что по моим письмам он уже догадывался, что со мной что-то случилось, но, когда я рассказала ему о Питере, он был совершенно подавлен.

Решив еще раз проверить прочность нашего брака с Цибелем, я договорилась с друзьями о переезде к ним в Цюрих. Мне трудно было сидеть без дела, и с разрешения директора Цюрихского музея естественной истории доктора Фогта я присоединилась к группе студентов, производивших раскопки на вершине холма в центре города. В средневековую эпоху там был построен форт, под которым обнаружили остатки гораздо более древнего фортификационного сооружения. Вначале доктор Фогт сомневался, что я смогу выдержать суровые условия, в которых работали студенты, но скоро увидел, что я с этим справляюсь, и мы стали впоследствии большими друзьями. Несмотря на мои искренние попытки улучшить отношения с Цибелем, они продолжали ухудшаться. В конце концов он поступил весьма благородно и, насколько это было возможно, старался облегчить наш развод. Мы расстались друзьями, и я рада, что через несколько лет он женился снова и как будто счастлив и до сих пор.