Все знали, что Пегу вернулся из последнего разведывательного полета на самолете, буквально изрешеченном пулями.

Недолго он оставался сержантом. Спустя короткое время Адольф Целестин Пегу уже получил офицерское звание.

19 апреля 1915 года, Франция, Западный фронт

Шеф-пилот фирмы «Моран-Солнье» Ролан Гарро уверенно вел машину к линии фронта. «Моран N» не подведет! Гарро на фронте с первых дней войны. В ноябре 1914 года, когда погода испортилась, и полеты стали редкими, он взял отпуск — не для отдыха, а для работы над совершенствованием военной техники.

Время, когда летчики были вооружены только револьверами, осталось в прошлом. Настала пора пулеметов.

«Моран N монокок» — отличный истребитель, считал Гарро. Мало ли что говорят о нем пилоты. Англичане, которым фирма поставляла этот самолет, вообще склонны ворчать. Мол, самолет в управлении строг, чуть что — срывается в штопор. Боятся этого самолета и отказываются на нем летать.

Нужно повышать летное мастерство, вот и все. Разве он, Гарро, не доказал это? На «Моране-монококе» он сбил два немецких самолета, один — только вчера.

Над пулеметом «колдовали» довольно долго. Раймон Солнье изобрел способ стрельбы сквозь диск вращающегося воздушного винта, но пока что синхронизатор не использовался.

Только в начале 1915 года рискнули и установили его на «Моране-монококе». Самолет получил неподвижные курсовые пулеметы «Сен-Этьенн» и «Гочкисс», и вот пожалуйста успех: 15 января Эжен Жильбер сбил на «Моране» первый самолет врага.

Жильбер, кстати, не нахвалится на пулемет.

— Помню, в прошлом году, — делился он воспоминаниями, — осенью летим мы с моим наблюдателем и вдруг видим: немец. Что делать? Мы летим, и он летит. Подошли ближе, мой летнаб открыл огонь из карабина. Немец в ответ тоже начал палить. Наблюдатель мой попал, один наповал, второй — пилот — ранен. Глядит немец, дело плохо, пытался уйти, но мы не отрываемся, лупим из карабина по его машине. Попали ему в радиатор. Тут немец сдался и сел на нашей стороне фронта. Вот так воевали. А с пулеметом — совсем другое дело! Раз — и готово.

...Да, не все пока идеально. Качество боеприпасов оставляет желать лучшего. Случается, пулемет простреливает лопасти винта. Гарро и его механик Жюль Гуйе поставили на «Моран N» специальные стальные призмы-отсекатели — дефлекторы.

Попробовали. Вроде — работает.

Гарро отправился в бой.

Вот и линия фронта. Он внимательно смотрел, как проплывает внизу земля. За лесом расцвели «букеты» — это стреляет зенитная артиллерия.

Проклятье. Задание у Гарро серьезное: нужно разбомбить железнодорожную станцию, разведка донесла — туда подошли два состава.

Самолет летит сквозь разрывы. Затем — толчок, еще один, еще... И наступает страшная для любого пилота тишина: замолк мотор.

Самолет медленно планирует. Гарро пробует раз за разом, наконец ему удается завести мотор, но пересечь линию фронта уже не получится. Он вынужден сесть на территории, занятой немцами.

Из последних сил он поджигает самолет... Нельзя, чтобы секрет дефлектора попал в руки противника!

Поздно. И летчик, и самолет — у немцев.

Эжен Жильбер поклялся отомстить за друга и на новом «Моране N» с новым пулеметом «Гочкисс», который изначально предназначался для Гарро, написал «Мститель».

Эжен Жильбер был сбит и попал в плен 27 июня 1915 года.

Ролану Гарро удалось освободиться только в семнадцатом году.

7 сентября 1915 года, Монферрат

Арман Пегу взял письмо из рук почтальона, взглянул на конверт. Почерк был незнакомым. Сердце старика дрогнуло: что-то случилось с сыном.

Газеты много писали об Адольфе. Называли его асом. Он летал на разных самолетах — на «Блерио IX», «Буллите», «Ньюпоре Х», «Моране-Солнье N». Сбил шесть немцев.

Пятнадцатого июня 1915 года получил звание второго лейтенанта. Как далеко улетел мальчик от родного дома!..

Но что же это за письмо?

Он раскрыл конверт.

«Многоуважаемый мсье Пегу, до войны никто не восхищался Вашим сыном так сильно, как я. Я был его преданным поклонником. У него учился летному искусству. Никто не чувствовал самолеты и воздух так, как Адольф.

Судьба сделала нас врагами. Нет, я не могу называть Адольфа моим врагом, но мы были соперниками, противниками, — и так стало угодно злому року, что я послужил причиной его гибели.

Не передать, как я скорблю об этом. Война поставила нас по разные стороны барьера, мы оба сделали по выстрелу — и Адольф погиб. Никто не поймет сердце отца, никогда не заживет эта рана, и я не прошу прощения, но примите мои искренние соболезнования — я скорблю вместе с Вами

Капрал Карл Канудский».

Адольф Целестин Пегу погиб 31 августа 1915 года в небе над Пети-Круа.

Вечером того же дня пришло известие о том, что он награжден Орденом Почетного Легиона.

© А. Мартьянов. 24.03. 2013.

55. Таран «Морже»

9 октября 1913 года, район г.Гадяч, расположение 11 авиационного отряда Российской армии

— В будущей войне авиация непременно сыграет большую роль! — говорил штабс-капитан Петр Николаевич Нестеров среди своих товарищей — «летунов» 11 отряда. — Но сейчас нам не поступает никаких указаний по применению аэропланов на войне. Никто толком не знает, как будет применяться авиация. И никого это как будто не беспокоит.

— Известно, как, — подал голос поручик Андросов. — Как разведка.

— Этого мало! — горячо ответил Нестеров. — Ведь у противника тоже будут аэропланы. А мы вооружены только маузерами.

— Но нельзя же поставить на аэроплан пушку, — возразил Андросов. — Об этом даже думать смешно.

— Противника надо прижать к земле и заставить сесть, — предложил Нестеров.

— Попробуйте! — задорно сказал поручик Гартман.

Нестеров охотно принял вызов. Он поднял в воздух свой «Фарман-VII», Нестеров — «Ньюпор-IV». У Нестерова было преимущество в скорости, и он виртуозно пользовался этим.

Раз за разом Нестеров перерезал противнику путь, заставляя его поворачивать.

После четвертого захода Гартман погрозил ему кулаком и улетел прочь, «не выполнив задания».

— Такое возможно только среди друзей, — сказал Гартман при разборе полетов. — Вы меня не убедили. На настоящего врага ваши маневры бы не подействовали.

— Точно! — неожиданно согласился Нестеров. — Думаю, есть другой способ. Вражеский самолет вполне можно ударить сверху колесами.

— Самоубийство, — покачал головой поручик Гартман.

— А я так не думаю, — ответил Нестеров. — Здесь важны точный расчет и трезвая голова. Надо подняться выше вражеского аэроплана, а потом, пикируя, ударить колесами по концу крыла противника. Вражеский аэроплан будет сбит, а сам ты благополучно спланируешь к земле.

— Ну-ну, — промолвил Андросов, покачивая головой. — Не верится.

— Другой вариант, — продолжал Нестеров, — врезаться винтом в хвост противника и раздробить ему рули. Винт, конечно, разлетится, но все равно останется возможность спланировать к земле и спокойно сесть. Жаль, не могу этого сейчас попробовать.

7 декабря 1913 года, Парижский международный авиационный салон

Леон Моран поистине ощущал себя на седьмом небе. Когда он поделился этим с шеф-пилотом фирмы «Моран-Солнье» — Роланом Гарро — тот засмеялся:

— Ты в переносном смысле, а я — в буквальном!

Гарро демонстрировал мировому авиационному сообществу новые машины фирмы — монопланы «Моран G» — побольше, «Моран H» — с крылом меньшего размаха.

«Моран G» был двухместным. Пилот и пассажир размещались на одном сиденье, которое по форме напоминало гитару. Размах крыла у этого самолета составлял 10,2 метра.

Второй самолет, «Моран H», с крылом в 9,3 метра, был одноместным. Выглядели они очень похоже, но на глаз легко различались по «лишней» паре расчалок (по две или по три на крыло).