Через день Горшков уже отбыл в Яблонну.
© А. Мартьянов. 17.10. 2012.
30. Эскадра: «Муромец» штабс-капитана
Озерского
Май 1915 года, фронт 3-й армии, аэродром в районе Владавы
— Вы отдаете себе отчет, господин Бродович, что в настоящий, весьма острый момент
ваша отставка из Эскадры и откомандирование в легкую авиацию создаст затруднения? —
Командир Эскадры тяжелых бомбардировщиков — «Муромцев» — генерал Шидловский
говорил медленно, словно старательно подбирал слова, на ходу заменяя слишком
откровенные выражения более сглаженными.
— До сих пор я доказывал мое старание, — отвечал штабс-капитан Бродович. — Кажется,
нет причин подозревать меня в...
— Вас никто не подозревает «в»! — резко перебил Шидловский. — Кем вас заменить, вот
вопрос?
— Могу предложить поручика Озерского, — сказал Бродович. — Недавно окончил
Гатчинскую авиашколу. На «Муромце» уже летал — буквально со второго полета
самостоятельно. Прекрасно управляет кораблем.
— Я отстраняю вас от командования кораблем как не справившегося со своими
обязанностями, — устало произнес Шидловский. — Можете идти. Желаю успехов на
ином поприще.
Причин перехода Бродовича в малую авиацию из Эскадры могло быть несколько, но
главной из них оставалась карьерная: великий князь Александр Михайлович, которому
была подчинена российская авиация, упорно не жаловал большие корабли Сикорского.
Впрочем, летчики «Муромцев» не допытывались до побуждений Бродовича. Озерский не
просто «заменил» его — он был как будто предназначен для полетов на тяжелом
бомбардировщике.
20 июня 1915 года, район Люблина
Первый полет в качестве командира корабля.
Дмитрий Алексеевич Озерский смотрел, как грузят на борт бомбы: пять пудовых,
осколочные, в последний раз проверяют пулеметы. Фотооборудование уже установлено.
Осталось залить бензин и масло на три часа полета.
Второй «Муромец» — под командованием поручика Башко — заправлялся поблизости.
Это был знаменитый «Илья Муромец Киевский» — на нем за три недели до войны
строитель русских «богатырей» Игорь Сикорский со своими соратниками и
единомышленниками летал из Киева в Петербург. Теперь «Киевский» воевал, как и все
остальные.
Озерский не сомневался: в бою он не уронит чести «Муромца».
Вместе с Башко он вылетал бомбить. Воздушные «богатыри» двинулись к Демблину и там
обнаружили на станции скопление противника и поезда. С высоты свыше двух верст
сбросили несколько бомб, а затем открыли пулеметный огонь.
Сверху видно было, как станцию заволокло дымом взрывов. Это зрелище — если
отвлечься от того, что оно означало смерть для десятков людей, — было завораживающе-
красивым. У Озерского, наблюдавшего сверху через люк, захватывало дыхание. Такого
восторга он не испытывал еще никогда в жизни.
На Висле видно было, как противник навел переправу. «Муромцы» сделали заход и
сбросили бомбы, затем, описав широкий круг, вернулись, чтобы завершить дело —
сфотографировать результаты бомбежки и саму переправу. Таково непременное
требование штаба. Отдельные фотоснимки потом склеиваются в большую панораму.
Озерский видел отдельные облачка дыма, рвущиеся на земле. Это были не плывущие
туманные облака от разорвавшихся бомб; это стреляли вражеские артиллерийские
батареи.
В самом начале полетов страх наземных орудий был у пилотов велик. Казалось — что
проще, чем попасть в огромный корабль? «Точно птица над охотничьим ружьем», —
говорили нижние чины.
Но «Муромец» брал высоту в две с половиной версты. Для артиллерии это оставалось
пока что слишком далеко.
6 июля 1915 года, район города Холм
Немецкие летчики-истребители слушали приказ.
— У русских есть новое оружие — большие корабли! — говорил щеголеватый капитан,
сверкая пуговицами, Железным крестом 1-го класса и нашивками. Даже лицо его,
казалось, сверкало — таким лощеным он был.
Впрочем, слушавшие его пилоты выглядели не хуже, хотя герр гауптман прибыл из
штаба, а они — с Западного фронта. Пилот всегда должен выглядеть так, чтобы не стыдно
было показаться хоть на балу у самого сатаны!
— Мы знаем, что до сих пор было запрещено распространять слухи о невероятно
огромных русских воздушных кораблях, — продолжал штабной. — Эти разговоры сеяли
панику и возбуждали ненужные настроения. Но сейчас уже следует признать: такие
корабли имеются. Они действуют особенно дерзко на данном участке фронта. Нам
известно по крайней мере о двух таких кораблях на ближайших аэродромах. Ваша задача
— уничтожить их.
Он помолчал и закончил:
— Летчику, сбившему большой русский самолет Сикорского, назначается большая
награда.
Это подогрело азарт, и асы пустились в настоящую погоню за «Муромцами».
Южнее города Холм «Киевский» был атакован сразу тремя немецкими истребителями.
Высота головокружительная — свыше трех верст.
— Немец! — крикнул младший унтер-офицер Лавров, наблюдавший из нижнего люка.
— Далеко? — спросил Башко.
— Очень близко — футов сто пятьдесят! Ваше благородие — еще один! — прибавил
Лавров.
— К пулемету!
Немецкий истребитель обогнал «Муромца» и поднялся над ним, после чего немедленно
открыл огонь по кораблю.
Еще два наседали с бортов.
... Когда-то Сикорский настаивал на большом корабле и большом экипаже. «Вместе
отбиваться легче». Эх, далеки те дни, когда Игорь Иванович Сикорский с друзьями летал
на «Киевском», желая доказать эффективность больших самолетов для мирных целей.
Мечтал Сикорский о воздушных дорогах, не нуждающихся в ремонте, по которым будут
перемещаться огромные корабли, перевозя пассажиров, почту, необходимые грузы.
Но отбиваться вместе и правда легче.
Лавров вел огонь из карабина, штабс-капитан Наумов отвечал противнику из ружья-
пулемета «Масден» — любимая его «игрушечка», которая ни разу еще не подвела.
Оба верхних бензобака «Киевского» были пробиты при первой же пулеметной очереди
неприятельского самолета.
Командир корабля поручик Башко отвалился от штурвала. Кровь заливала ему глаза: он
был ранен в голову. Вторая рана — на ноге: Башко заметил это, когда пытался управлять
кораблем — нога не слушалась.
— Наумов, примите управление! — хрипло крикнул Башко, а сам упал на пол и закрыл
глаза. Он чувствовал свой подраненный самолет, как еще одно живое, страдающее
существо.
— Бензопроводные трубки левой группы моторов перебиты, — доложил Наумов,
наклоняясь к Башко.
— Идите на правых, — прохрипел Башко. — Должно вытянуть.
Огромный «Муромец» продолжал полет.
С левого борта налетел немецкий истребитель. Лавров встретил его яростным
пулеметным огнем. Ловко, красиво нырнув, истребитель скрылся среди облаков. Второй
немец дал сильный крен и резко пошел на снижение.
— Ага, подбит! — крикнул Лавров.
Впрочем, уверен он не был.
«Илья Муромец Киевский» продолжал полет. Башко вытирал с лица кровь, ругаясь на
родном языке — латгальском. Наумов помогал ему сделать перевязку.
— Все, идем дальше, — сердился Башко. — Этим москитам нас не остановить.
Первый немец вынырнул из облаков и пронесся слева и выше корабля. Еще одна