Через десять минут они входили в номер, во дворике которого росли пальмы и бегонии в вазах. Убранство комнаты было выдержано в спокойных розовых и серовато-зеленых тонах. На полу лежал плюшевый густо-зеленый ковер. Две огромные двуспальные кровати были застланы покрывалом такого же цвета. Заглянув в ванную комнату, Джорджия убедилась, что самое главное для нее сейчас место выглядит тоже роскошно.

— Сейчас я договорюсь с Энтони, а потом мне надо будет позвонить в Колорадо-Спрингс, — сообщил Конрад, садясь на кровать.

— В таком случае я пока пойду приму душ, — сказала Джорджия и, взяв свои вещи, проследовала в ванную комнату, где стоял восхитительный запах дорогого мыла, шампуня и лосьона для тела. Вернулась она в чистых джинсах и голубой рубашке, чувствуя себя снова полноценной женщиной. Конрад читал, лежа на кровати.

— Не стану тебя целовать, пока не приму душ, — как бы вскользь заметил он. — Энтони приедет через час, а пока я хочу попросить тебя съездить в магазин и купить мне кое-что из одежды. Вот список того, что мне необходимо. Мои старые брюки и рубашка годятся разве только для мусорной корзины.

— Разумеется, я съезжу, — холодно согласилась Джорджия, которую задел небрежный тон, каким была высказана просьба.

Выйдя на улицу, она села в машину и взглянула на список. Одежда. Предметы туалета. Она не поверила своим глазам: последним в списке стояли презервативы.

Да как он смеет обращаться к ней с подобной просьбой! Должно быть, он сумасшедший, если всерьез думает, что она, Джорджия Макмиллан, станет покупать ему подобные предметы. Никогда еще она не опускалась до такого и не собирается делать это сейчас.

Но если ты не купишь эти резинки, ехидно подсказал ей внутренний голос, то не сможешь заниматься любовью с Конрадом. Так что выбирай, Джорджия Макмиллан. К тому же ему самому сейчас трудно идти в аптеку, снова подсказал ей тот же услужливый голос.

Стараясь сдержать раздражение, Джорджия со скрипом затормозила у счетчика на стоянке и полезла в кошелек за мелочью.

Начнем с главного. У человека должны быть чистая рубашка и новые брюки. Полчаса ушло на выбор одежды. Покупать одежду для мужчины достаточно интимное дело, но самая интимная покупка ей еще предстояла.

Первым делом она выбрала в аптеке зубную пасту, щетку, крем для бритья, безопасные бритвы и, наконец, дезодорант. Сложив все это в корзину и приняв равнодушный вид, Джорджия подошла к стойке со стыдливой надписью: «Товары для мужчин».

Выбор был огромен. Отобрав несколько разноцветных пакетиков, она сняла их с металлических крючков и тщательно зарыла на самом дне корзины. Расплатившись, Джорджия вышла на улицу и, оглядевшись по сторонам, села в машину.

У нее было такое ощущение, что, купив презервативы, она взяла на себя обязательство заняться с Конрадом любовью. Нервно вздрагивая всем телом, как пугливый бурундучок, с тревожно бегающими, как у маленького олененка, глазами, она вошла в магазин женского белья. Чтобы успокоиться, Джорджия решила купить себе шелковую ночную сорочку. Уж коль скоро она совсем потеряла голову, надо хоть внешне выглядеть достойно.

Вернувшись в мотель, она застала там Конрада с его другом, который приехал чуть раньше. Энтони был примерно тех же лет, что и Конрад, высокого роста, стройный, с тонким умным лицом, внимательными карими глазами и шапкой рыжеватых волос.

— Мы с Конрадом старые приятели по колледжу, — объяснил он Джорджии, заканчивая бинтовать ногу. — Мне пришлось наложить ему пару швов, но должен сказать, что в целом вы, Джорджия, — вы позволите мне так вас называть? — прекрасно справились со своей задачей и первичную обработку раны произвели безукоризненно. Я не обнаружил никаких следов инфекции.

Конрад лежал бледный как полотно. Видно было, что обработка раны далась ему нелегко. Он, очевидно, успел до прихода Энтони принять душ, потому что его волосы еще не совсем высохли, он был чисто выбрит и вместо одежды замотан в банное полотенце.

— Сейчас я сделаю тебе, Конрад, обезболивающий укол, — объявил Энтони, — после чего ты скорее всего заснешь на несколько часов. Ложись на живот. Постарайся не нагружать эту ногу как можно дольше, — с чисто профессиональной невозмутимостью продолжал Энтони. — Не садись за руль по меньшей мере неделю и через несколько дней обязательно снова покажись врачу. Сейчас мне надо вернуться в больницу, но завтра днем я приеду и мы отобедаем втроем в вашем патио. До свидания, Джорджия. Поправляйся, дружище.

Сделав прощальный жест рукой, Энтони исчез.

— Сколько я его знаю, он всегда куда-то торопится, — улыбнулся Конрад. — Когда-то мы вместе играли в гандбол и покер. Ты, Джорджия, пойди поешь одна. Я что-то неважно себя чувствую.

Душ он принял, но целовать меня явно не собирается, разочарованно подумала Джорджия, заметив, как слипаются глаза Конрада. Напрасно я не спросила в магазине, принимают ли они обратно нижнее белье. Убрав свои вещи в стенной шкаф, она вышла.

Осмотрев местный музей, Джорджия заглянула в номер. Конрад спал как убитый. Она снова вышла, направившись на этот раз в ресторан, и плотно пообедала в одиночестве. Вернувшись, Джорджия опять застала Конрада спящим.

Можно, конечно, оставить ему записку, сесть в машину и отправиться в каньон, тем более что светит полная луна и у нее при себе имеется хороший ручной фонарь.

Наверное, это было бы самое разумное. Ее отец и мать приветствовали бы такое решение. Что касается Конрада, то скорее всего он до завтрашнего утра и не обнаружил бы ее исчезновения. Неизвестно, что вколол ему Энтони, но тот явно отключился надолго.

На кровать, на которой лежал Конрад, падал лунный свет, освещая его обнаженную грудь и лицо. Сильное, волевое и очень мужское. Она видела это лицо таким разным: искаженным от боли, горящим страстью, озаренным улыбкой.

Закрыв шторы, Джорджия присела и стала вспоминать события прошедшего дня. Она вспомнила, как он, преодолевая боль, подхватил ее на руки в тот самый момент, когда гремучая змея была готова сделать свой смертельный выпад. Как он утешал ее, горько плачущую, и как они без конца ссорились из-за каждого пустяка. Вспомнила она и то, каким просветленным становилось его лицо, когда он рассказывал ей о столь любимом им океане.

Сейчас ей предстоит сделать выбор. Она может оставить записку и уехать. Если она напишет, что не желает больше его видеть, он наверняка не станет ее искать.

Но может и остаться. Что бы она ни выбрала, во всем есть свой риск. Выбор, который она сейчас сделает, по всей видимости, определит всю ее оставшуюся жизнь.

Джорджия понимала, что ей предстоит выбирать между надежным и безопасным будущим, с одной стороны, и полной риска неизвестностью — с другой. Между одинокой отчужденностью и готовностью соединить свою судьбу с судьбой человека, душа которого для нее потемки.

Сердце Джорджии билось так громко, что она боялась, как бы оно не разбудило Конрада. Со вздохом она поправила подушку, чтобы ему было удобнее лежать, открыла комод и, достав только что купленную ночную рубашку, пошла в ванную комнату. Налив полную ванну, Джорджия напустила туда пены и с наслаждением погрузилась в нее. Закончив отмокать, она тщательно вытерлась мягким полотенцем, накинула через голову ночную сорочку и подошла к зеркалу.

На нее смотрела незнакомая женщина с горящими от возбуждения глазами. Струящийся шелк плавно облегал ее формы, выделяя все те выпуклости и округлости, которые делают женщину такой неотразимой в глазах мужчины. Довольная увиденным, Джорджия приняла решение. Она остается.

Первое, что она сделала, это положила на кроватную тумбочку цветные пакетики. Потом приподняла край одеяла и легла в кровать рядом с Конрадом. Он лежал на спине. Обняв его, Джорджия прижалась к нему всем телом и закрыла глаза. Как ни странно, ей не было страшно. Не ощутила она и особого сексуального желания. Ей было просто хорошо и покойно, и в данный момент этого было вполне достаточно.