— Во всей этой истории мне больше всего не нравится то, что вы из-за меня тоже рискуете, — пожаловался ей он.

— Эти двое не выглядят такими уж храбрецами, чтобы бродить по пустыне ночью, — возразила Джорджия. — Самая большая опасность, которая нам грозит, так это то, что вы свалитесь лицом вниз и я, несмотря на все тренировки, буду не в силах поднять вас.

— Постараюсь сохранить вертикальное положение, — улыбнулся Конрад, и впервые она услышала в его голосе теплоту.

— Да, уж вы постарайтесь.

— Если не возражаете, хотел бы теперь идти слева. Тогда я смогу опираться на вас, как на костыль, — попросил Конрад.

Костыль, конечно, не самый сексуальный образ, подумала Джорджия, и, если мужчина видит в женщине прежде всего деревяшку, значит, ей ничто не угрожает.

Путь до палатки занял около двух часов. За всю дорогу Конрад не проронил ни слова. Каждый шаг давался ему с огромным трудом, и Джорджия по достоинству оценила его терпение и мужество. Кто-то сказал ей, что мужчину ближе всего узнаешь в постели. Теперь она знала, что есть и другой, не менее надежный способ, а именно мучительно долго волочить на себе его, раненного в ногу, по скользким камням.

А действительно ли он ранен? Не думай сейчас об этом. Не все сразу. Сначала надо дойти до палатки.

Наконец они добрались до русла высохшего ручья. Вздохнув с облегчением, Джорджия выпрямилась, давая отдых усталым мышцам.

— Господи, ведь мы совершенно незнакомы, а вы взяли на себя адский труд тащить меня на себе. И я тоже хорош: шатаюсь, как будто пьян в стельку, — вытирая пот со лба, прохрипел Конрад.

— Слава Богу, что я не маленького роста.

— Это действительно хорошо. Мне нравятся высокие женщины, — снова улыбнулся он.

— А я терпеть не могу высоких мужчин. — Джорджия почему-то рассердилась. — Хотите отдохнуть?

— Нет, если я сяду, то уже не встану, — отказался Конрад. — А что вы имеете против высоких мужчин?

— Послушайте, Конрад, — яростно набросилась на него Джорджия. — Завтра у нас будет сколько угодно времени обсуждать так волнующую вас тему о том, кому что нравится в лицах противоположного пола. Сейчас нам предстоит пройти по руслу до того места, где стоит моя палатка. Это самый трудный отрезок пути, поэтому надо прекратить пустую болтовню и напрячь все силы.

— Самый трудный? — машинально повторил он. — Я думал, труднее того, что мы уже прошли, ничего быть не может. Дайте, пожалуйста, пить. Желательно виски.

— Глупее ничего не могли придумать? — возмутилась она его шутке.

— Вы случайно не школьная учительница? — насмешливо спросил Конрад. — Очень вы мне напоминаете мою математичку с глазами, как буравчики, и с языком, как пила.

— Слушайте, вы невозможный человек, — вскипела Джорджия.

— Дорогая, где ваше чувство юмора? — усмехнулся Конрад.

— Я вам не «дорогая», — медленно выговаривая каждое слово, будто роняя тяжелый камень, произнесла она.

— А все потому, что слишком колючи.

— Мы пойдем дальше или нет? — не выдержала Джорджия.

— Придется. У меня просто нет выбора, — со вздохом согласился Конрад, кладя руку ей на плечо.

После этого он замолчал, но всю дорогу она слышала его тяжелое хриплое дыхание, прерываемое сдержанным стоном, когда он в очередной раз ударялся в темноте раненой ногой о камень. Джорджия ощущала жар его бедра, чувствовала терпкий мужской запах, исходивший от его насквозь пропитанной потом рубашки, и ей стало почему-то не по себе.

Успокойся, приказала она себе. Теперь уже совсем близко.

Под конец Конрад совсем обессилел и Джорджии пришлось буквально тащить его на себе, отчего ее плечи и руки онемели, а колени начали предательски дрожать. Из последних сил она втащила его на выступ и с облегчением стряхнула с себя перед палаткой.

— Подождите, я открою молнию, — с трудом переводя дыхание, прошептала она.

— Лучше я переночую под открытым небом, — возразил Конрад.

— Вместе с гремучими змеями и скорпионами? Блестящая перспектива.

Конрад не ответил, и его молчаливое согласие красноречиво свидетельствовало о его физической беспомощности. Пропустив его вперед, Джорджия вползла вслед за ним в палатку, зажгла фонарь и впервые за все это время получила возможность хорошенько разглядеть своего случайного спутника.

У него были густые волосы, такие черные и блестящие, как будто их начистили гуталином, и голубые, как небо в пустыне, глаза. Слегка раздвоенный подбородок, нос с горбинкой в сочетании с четко обозначенными скулами говорили о решительном, жестком характере их обладателя.

Отвинтив крышку, Джорджия протянула ему фляжку с водой. Выпив ее почти до дна, Конрад откинулся на свернутый рулоном спальный мешок и с облегчением спросил:

— Надеюсь, здесь мы в безопасности?

— Чтобы обнаружить палатку, к ней надо подойти почти вплотную, — заверила она. — Четвертый год подряд я разбиваю лагерь в этом месте и хорошо изучила его.

— Благодарю вас, Джорджия. Если бы не вы, я стал бы легкой добычей этих негодяев, — прочувствованно произнес Конрад и, взяв ее за руку, внимательно посмотрел на нее.

При тусклом свете фонаря он увидел зеленые глаза с темными кругами под ними и густые брови, делавшие ее взгляд властным и повелительным, как взгляд ястреба. Спутанные рыжие локоны обрамляли лицо, на котором выделялся прямой, почти греческий нос, мягко очерченные губы и решительный подбородок. Не отрывая взгляда, Конрад открыл было рот, как будто хотел что-то сказать, и так же молча закрыл его.

Джорджия даже не заметила этого изучающего взгляда. Ее собственные мысли были заняты совсем другим. Она только что пережила странное волнение от легкого, почти небрежного прикосновения его ладони и думала о том, как странно с ее стороны так эмоционально реагировать на простое проявление благодарности, хотя до этого целых два часа крепко обнимала Конрада, чтобы тот не упал, не испытывая при этом абсолютно никакого смятения чувств.

— Вы не голодны? Пойду подогрею воду, чтобы промыть вашу рану, — предложила она.

— Посмотрите на меня, Джорджия.

Она неохотно подняла на него глаза.

— Вы спасли мне жизнь, — почти торжественно произнес Конрад, пронзительно глядя на нее своими голубыми, как ирисы, глазами. — Я никогда не забуду, что вы сделали для меня. Вы самая смелая женщина, которую я когда-либо встречал. И, как ни странно, я совершенно не хочу есть.

— Не такая уж я смелая, — возразила Джорджия, вынимая руку из его ладони. — Просто Я не смогла бы спокойно жить, если бы не сделала то, что должна была сделать. И все-таки пойду разогрею воду.

Откинувшись на спальный мешок, Конрад закрыл глаза. Казалось, только что произнесенная им речь отняла у него последние остатки сил. Расшнуровав его ботинки, Джорджия осторожно сняла их и подложила ему под голову скатанный в рулон свитер. В тот момент, когда она приподняла ему голову, Конрад открыл глаза и благодарно улыбнулся.

— Пуля прошла навылет, — слабым голосом сообщил он. — Хорошо бы обработать рану антисептиком.

Это все, что тебе от меня надо, почему-то с огорчением подумала Джорджия и, взяв газовую плитку, выползла наружу. Взошедшая высоко луна отбрасывала на землю нежный, мягкий свет. Звезды казались невероятно яркими. Никогда они не бывают такими красивыми в нью-йоркском небе, и тем не менее больше всего ей хотелось бы оказаться сейчас в своей нью-йоркской квартире и залечь в наполненную горячей водой ванну.

Вскипятив воду, Джорджия вернулась в палатку. Конрад спал, уткнувшись лицом в ее свитер. Нет, ты не мой тип мужчины, почему-то с раздражением подумала она, отводя взгляд от его длинных, пушистых ресниц, спокойно лежавших на загорелой коже. Мне нравятся хорошо воспитанные мужчины с приятными чертами лица и ровным, как у моих родителей, характером. Ты, Конрад, для меня слишком грубый и жесткий.

Какое тебе до него дело, шептал ей внутренний голос. Завтра ты уедешь в Пуэбло, довезешь его до больницы и никогда с ним больше не встретишься.