— Когда именно?

— Около полуночи, мне кажется. Мисс Кроуфорд вдруг начала кричать.

— Что она кричала? — прервал я сестру. — Она что-нибудь сказала?

— Да, — ответила старшая сестра. — Она вопила и смеялась. Подойдя к ее кровати, я услышала, как она произнесла: «Теперь я их убивать! Теперь я убивать!» И, доктор, ее голос…

— Говорите же.

— Он был ужасен. Низкий, хриплый. Затем она издала жуткий хохот.

— Сколько это продолжалось?

— Не более пятнадцати минут, — сказала сестра. — Внезапно мисс Кроуфорд пришла в себя, спросила, где она, и начала плакать. Я хотела понять, что означали ее слова, но она сказала, что не знает. Вскоре после этого она заснула.

— А другая пациентка? Что с нею?

— После полуночи она стала вести себя беспокойно, из ран потекла кровь, совсем как прошлой ночью, когда мимо ее комнаты пронесли мисс Кроуфорд. Несколько минут спустя она успокоилась и кровь исчезла с бинтов, точно как тогда.

— Она ничего не говорила?

— Нет. Один раз вскрикнула и несколько минут стонала, но не произнесла ничего членораздельного.

Я ничего не мог поделать, не мог и дать никаких указаний, кроме распоряжения внимательно приглядывать за мисс Кроуфорд и странной пациенткой.

— Позвоню через несколько часов, — сказал я.

Затем я лег в постель, такой усталый, что даже воспоминания о пережитых ужасах не помешали мне задремать.

Проснулся я в полдень. Я тут же позвонил в больницу и узнал, что Дороти Кроуфорд находится в сознании и, видимо, чувствует себя хорошо, но очень нервна и рассеянна. Я позвонил инспектору Конрою, и он немедленно отправил за девушкой двух полисменов, велев привезти ее в старый особняк Дигера в Грамерси-Парке.

— Я буду там через час, — сказал он. — Побеседуем с нею.

Я встретил Конроя на крыльце и мы вместе вошли в дом.

Хендрикс, дворецкий, отворил нам дверь; было видно, что он еще не оправился от потрясений минувшей ночи. Он сказал, что полицейские и Дороти Кроуфорд прибыли за несколько минут до нас и что девушка ждет в библиотеке.

Я хорошо помнил, что случилось в этой комнате, и не испытывал ни малейшего желания входить в библиотеку. Я невольно вздрогнул, вспомнив, как ужасное существо взбиралось по лестнице, чтобы завершить свой отвратительный труд. И все же мы вошли. Дороти Кроуфорд сидела за столом на том же месте, где существо впервые напало на старого коллекционера. Увидев меня и инспектора, она встала и направилась к нам.

— Инспектор! — воскликнула она. — Полицейские! Вы меня…

— Нет, — прервал Конрой. — Вы не арестованы. Мы лишь хотим с вами поговорить.

Он велел полисменам уйти, и мы сели за стол. Дороти Кроуфорд была очень бледна и казалась изможденной, но в целом ее состояние было даже лучше, чем я осмеливался себе представить. Беседа с нами едва ли могла ей в чем-то повредить, что я и сообщил Конрою. Он кивнул и повернулся к девушке.

— Итак, мисс Кроуфорд, — сказал он, — прежде всего, я хотел бы узнать, были ли вы знакомы с мистером Дигером.

— Да, — ответила девушка. — Он был моим дедом. Он…

— К сожалению, он умер прошлой ночью.

— Я опоздала, — сказала Дороти Кроуфорд. Она закрыла лицо руками, и у меня мелькнуло мимолетное опасение, что у нее начнется истерика. Однако она овладела собой, и Конрой продолжал:

— Известно ли было вам, что он подвергнется нападению, мисс Кроуфорд?

— Да, — сказала она. — Сильвио…

— Это был Сильвио? — с нетерпением прервал ее инспектор.

— Да, снова Сильвио, — ответила она. — Позапрошлой ночью, незадолго до полуночи, он сказал мне: «Я убью твоего деда! Он мой враг! Все мои враги должны умереть!»

— И поэтому вы помчались к мистеру Дигеру?

— Да. Той ночью он не сумел полностью подчинить меня себе, как бывало обычно. Вероятно, он… был слишком занят тем, что творил здесь, и его власть надо мною ослабла. Я позвонила вам, но вас не застала, и тогда я вышла из квартиры, проскользнула мимо двух детективов, дежуривших внизу, и поспешила сюда, надеясь предупредить деда или чем-то помочь ему. Но я опоздала.

— Да, — сказал Конрой. — Вы опоздали. Однако не думаю, что вы сумели бы помочь, даже оказавшись здесь вовремя.

Он помолчал, выстукивая пальцами дробь по столу, за которым всего две ночи тому сидел старый коллекционер, в ужасе глядя на страшного монстра. Внезапно инспектор наклонился к Дороти Кроуфорд.

— Мисс Кроуфорд, — спросил он, — вам доводилось слышать о Куэе?

Девушка, вся дрожа, откинулась в кресле.

— Да, — сказала она. — Я слышала о Куэе.

— И что вы слышали?

— Куэй, — медленно проговорила она, — это китайское слово, означающее «дьявол».

— Это нам известно, — сказал инспектор. — Ваш дед нам рассказал. То же нам говорили и в Чайнатауне. Но что имел в виду ваш дед, когда утверждал, что на него напал Куэй? Вы можете нам сказать?

Дороти Кроуфорд подняла глаза. В глубине их застыл такой ужас, что я невольно отшатнулся.

— Кажется, я понимаю… но трудно поверить, чтобы мой дед…

— Мистер Дигер нам так и сказал, — прервал Конрой. — Узнав имя Куэя, мы спросили вашего деда, повинен ли в нападении на него Куэй. Он это подтвердил. А слово «куэй», — с горечью и безнадежностью в голосе закончил инспектор, — означает «дьявол». Означает ли оно и Сильвио? Куэй и Сильвио — одно и то же?

— Не знаю, — отвечала девушка. — Но слово «куэй» и в самом деле означает «дьявол», а Сильвио был дьяволопоклонником. Все это так ужасно…

— Скажите же, что имел в виду ваш дед! — вскричал Конрой.

— Я не смею. Боюсь, вы мне не поверите!

— Я видел уже столько, — сказал инспектор, — что готов поверить во все, что угодно!

Дороти Кроуфорд встала из-за стола.

— Хорошо, — сказала она. — Я расскажу вам. Но история эта долгая, и сперва я покажу вам Куэя.

Она пересекла комнату и остановилась перед большим бронзовым идолом. Идол занимал угловую нишу у окна, и остальные изваяния словно прислуживали ему, выстроившись по размеру и рангу. Девушка прикоснулась к идолу рукой.

— Это, — сказала она, — и есть Куэй.

Мы с Конроем ранее успели обменяться впечатлениями по поводу злобного выражения лица идола, но никак не готовы были услышать нечто подобное. Мог ли старик говорить о статуе, когда утверждал, что его изуродовал Куэй? Я глядел на идола широко раскрытыми от удивления глазами, и чем дольше я смотрел на него, тем явственней мне казалось, что между изваянием и ужасным существом, взобравшимся по лестнице минувшей ночью в ореоле желтого света, существом, что недвижно стояло у постели Дигера, пока я выпускал в него пулю за пулей, имеется некое сходство.

Конрой, я видел, испытывал такую же бурю чувств. Инспектор первым пришел в себя.

— Это! — вскричал Конрой. — Но он металлический!

— Тем не менее, — сказала Дороти Кроуфорд, — это и есть Куэй, и если дед сказал, что на него напал Куэй, он имел в виду этого идола!

— Но он ведь металлический! — снова воскликнул Конрой. — Как мог металлический идол убить вашего деда? Быть может, вы хотите сказать, что мистера Дигера, Оливера и Джонсона убили приверженцы его культа?

— Нет, — ответила она. — Я хотела сказать, что Сильвио, завладев мною и проникнув таким образом в нашу плоскость бытия, убил с помощью этой статуи моего деда и всех остальных.

— Сильвио! — воскликнул инспектор. — Все время Сильвио!

— Да, — прошептала девушка. — Он все время преследует меня.

Она разразилась горькими рыданиями, не замечая ничего вокруг, а мы с Конроем тем временем пытались утешить ее, как могли.

— Я видела такие ужасы! — рыдала она. — Почему, почему он не оставит меня в покое?

— Наберитесь мужества, мисс Кроуфорд, — сказал инспектор. — Вы должны ответить на все наши вопросы. Мы пытаемся вам помочь, и вы — наша единственная возможность добраться до Сильвио и раскрыть все эти тайны.

— Я попробую, — сказала она со слабой улыбкой. — Я сделаю все, что от меня зависит.