— Сзади!!!

За спиной гулко отозвался КАт Джексона, работая в режиме дробовика. Тоже правильно! Широкий радиус положения нам тоже очень поможет. Но, повернувшись назад, я ощутил несостоятельность этой мысли. Крысы были повсюду! Куда ни кинь взгляд, везде одна и та же серая копошащаяся масса. Оскаленные горячие пасти, блестящие ряды белых клыков, покрытые слоем слюны.

Даже сквозь грохот выстрелов я услышал крики амазонки. Хранительница, позабывшая об автомате, каталась по льду. На спине прочно закрепилась крыса, сминая мощными челюстями броневые щитки.

В два прыжка преодолев расстояние до девушки, я, не прекращая огня по волне нападавших, ударил тварь. Под ботинком отчетливо хрустнули хрупкие кости, плеснуло горячей, дымящейся кровью, и тварь отбросило в темноту.

— Вставай!!! — заорал я, на мгновение прекращая стрельбу. Рванул под локоть девушку. — Вставай, мать твою!!

Амазонка ни на секунду не прекращала верещать, всем телом повисла на мне. Заорала в лицо что-то испуганное, заколотила кулаками в грудь. Поняв, что еще миг, и я растянусь вместе с ней на льду, саданул ей локтем в грудь. Девушка согнулась больше от испуга, чем от боли, мгновенно отпустила меня. Вскинула на меня полные страха и непонимания глаза. На какое-то мгновение мне показалось, что я законченный негодяй и подлец, раз смог ударить девушку.

— Дома плакать будешь! — злобно зарычал я, стараясь не столько образумить блондинку, сколько оправдать себя. — Стреляй или сдохнешь здесь!

Винты Ми-24 работали на полную мощность, разгоняя целые облака снега. Американец врубил прожектор, помогая нам и пугая тварей. Одно хорошо — мы больше не видели ужаса сплошной катящейся на нас волны. Единственное, что сейчас имело смысл и форму — попадающие в круг света цели. Дальше покрывало сплошной темноты.

Джексон отстрелял весь боезапас автомата и дробовика. Низко пригнувшись, поднырнул под мою руку, перезаряжая КАт в безопасности, пока я трачу свой боезапас. Сразу четыре твари вынырнули из темноты и огромными прыжками понеслись ко мне. Первую разорвала пуля автомата, вторую постигла та же участь. Третья взорвалась в прыжке, раздираемая на части дробью. А вот четвертая дотянулась до цели. Или почти дотянулась. Отступив на шаг, я ушел из-под прыжка, и крыса вцепилась в ботинок. Страшные челюсти еще не успели сжаться на полную силу, дробя кости, а я уже проломил прикладом маленький череп. Тут же вскинул автомат, расстреливая новую партию тварей.

Луч света заметно дрогнул, качнулся в сторону. Ми-24 стал взлетать.

— Ты куда… — хотел крикнуть я, но слова застряли в горле, когда увидел облепивших фонарь крыс. Дэйсон еще при взлете пытался опасно маневрировать и сбросить тварей, но те упорно царапали обшивку когтями.

Вертолет замер на высоте десяти метров, качнул боками, сбрасывая пищащих крыс. Автоматическая пушка на носу бессильно вращалась, давно истратив боезапас.

— Хантер, вы что, не слышите?! — рявкнул над ухом Джексон. — Рация!..

— Нет, черт возьми! Коммуникатор не пашет! — огрызнулся я.

Коммандос кивнул, словно ничего другого и не ожидал. Отстреливаясь по трем направлениям, крикнул:

— Джеймс сейчас будет снижаться. Отходим к трюму, нужно уходить!

— Давай!

Американец что-то крикнул товарищу, начал медленно отодвигаться. С боку раздался отчаянный визг, потом крик нечеловеческой боли. Я развернул голову, не прекращая стрельбы.

Амазонка распласталась по льду, вяло пытаясь сбрасывать облепивших ее крыс. Автомат так и лежал в стороне, не успевший сделать ни единого выстрела. Под блондинкой уже растекалась лужа кипящей крови, слегка дымящейся на морозе. Крысы быстро и целеустремленно отделяли голову от туловища, прогрызали живот. Из-под брони уже торчала только задняя часть туловища крысы, погрузившейся в живое тело.

Заряд дроби раскидал тварей, но новые мгновенно заняли их место. Уже развернувшись всем корпусом и понимая, что девушке ничем не помочь, я выпустил очередь в копошащийся клубок, не столько поражая крыс, сколько расстреливая умирающую амазонку.

— Хантер!

Джексон махнул рукой из трюма Ми-24, принялся отстреливать слишком бойких тварей.

— Отходим! По одному! — как можно громче заорал я.

КАт Бережного прекратил извергать раскаленный свинец и замолчал. Перехватив оружие за раскаленное дуло, хантер широко размахнулся. Сразу четыре или пять крыс попали под удар, разлетелись по сторонам.

— Бережной — к вертушке! Мусаенко — за ним! — прокричал я, медленно продвигаясь назад.

Огромный, с выпирающим из-под брони животом, похожий на плюшевого мишку хантер развернулся. Бросился бежать к вертолету, но через пару метров поскользнулся, упал на лед. Сразу три крысы влетели ему на спину, вцепились в броневой воротник. К орущему товарищу подскочил Мусаенко, принялся ногами расшвыривать тварей. Но те продолжали упорно вгрызаться в броню, вырывать куски кевлара из ткани. На боящегося стрелять и безвольно опустившего оружие Мусаенко выпрыгнули из темноты несколько крыс. Разом вцепились в руки, ноги и голову.

Мой КАт сухо щелкнул и замолчал. Заорав во всю мощь легких, я швырнул оружие в крыс. На бегу подхватив автомат амазонки, дал очередь по лезущим уже со всех сторон крысам. Потом развернулся к хантерам, дробовиком зачищая пространство возле них. Уже не особо целясь, стал палить во все, что движется. И мимолетного взгляда хватило, чтобы понять — упавших хантеров не спасти.

Вдруг в ноги что-то с силой ударилось, опрокидывая навзничь. Уже падая, я понял, что ни за что не смогу подняться в шевелящемся ковре крысиных тел…

Что-то сильно рвануло за воротник, падение прекратилось, и я взмыл в небо.

— Держись! — прохрипел Джексон, изо всех сил подтягивая меня.

Ухватившись за металлический пол вертолета, с помощью коммандос я буквально зашвырнул тело в трюм. Сердце бешено колотилось, все еще не веря в то, что сегодня кончина откладывается. Руки еще не перестали дрожать, словно до сих пор спуская курок КАта. Перед глазами застыл кошмарный вал серых тел, невероятно красная кровь на льду. А в ушах стояли крики погибающих…

Вертолет мерно потряхивало, иногда почти заваливало набок ветром, но это было уже привычное чувство полета. Рядом орал ругательства Джексон, похохатывая и всхлипывая.

Ми-24 взял курс на Гарнизон. Наше последнее пристанище.

Мы еще не знали, что Гарнизон уже охватила чума безумия…

— Да его под суд надо отправить за такое выполнение операции!

Я расставил руки, помогая снимающим с меня броню ребятам. Тело невыносимо ныло от усталости. Вдобавок сильно болела правая стопа, на которой болтался изгрызенный крысой ботинок. Вичка опять будет кричать, что появились новые кровоподтеки и ссадины.

— Какой суд? — почти весело спросил Борзов, ласково поглаживая поцарапанную обшивку Ми-24. — Какой, мать вашу, суд?!

Генерал, похоже, был рад тому, что вертушка вернулась на базу почти без повреждений. И гибель десяти человек, включая Хранительницу и мое звено, его нисколько не волновала. По крайней мере, с виду не скажешь, что генерал уж очень расстроен. Хотя, может быть, я просто преувеличиваю.

— Военно-полевой! — прошипела Веселкова, сжимая кулаки. — Он же всех подставил! Кто знает, может быть, на этих трупах, что он приволок, болячка новая?! А у нас гражданских полно!

Старшая Хранительница гражданских прав Веселкова сейчас до боли напоминала плакат времен Советского Союза. Где мужчина или женщина с укоряющим видом грозили пальцем и говорили что-то типа: «Не дай разведчику пролезть!» Кожаная форма обтягивала подтянутую фигуру Хранительницы так, словно та собралась сниматься в извращенной порнографии. Высокая грудь, не сочетающаяся с мощными бицепсами и широкими плечами, нагло выпирала из расстегнутой до середины куртки, виднелись коричневые кружки сосков.