Карцер находится на самом нижнем этаже Гарнизона. На минус третьем. Выход всего один, и нужно преодолеть узкий бетонный коридор, чтобы подняться на жилой этаж, который начинается сразу после длинной винтовой лестницы.

Коммандос уже прыгали сразу через несколько ступеней, преодолевая ржавую от сырости металлическую лестницу. Стараясь не отставать, я на бегу проверял оружие. Пару раз оступившись и едва не разбив до крови голень, пришлось все же сосредоточиться на ступенях. И обняв руками автомат, я старался не потерять равновесие, одновременно вздергивая затвор. Хвататься за влажные, с потрескавшейся краской перила не хотелось, рука все еще кровоточила.

Уже почти поднявшись на жилой этаж, я услышал крики.

Просматривая на мягком диване очередной голливудский блокбастер о Кинг Конгах, Годзиллах, Анакондах и прочей гадости, часто осуждаешь героев за глупость. Иногда их поступки просто бесят идиотизмом. Ладно еще когда тупые американские дети вдруг выбегают из безопасного дома, услышав звук покрышек. С криком «папа вернулся», маленькие пиндосики попадают прямиком в лапы к зомби (киллерам/зубастикам). Но когда взрослый человек при виде врага падает на попу и начинает вопить, отбрасывая оружие, становится попросту смешно. Напоминает злой анекдот о блондинке, что, видя перед машиной грузовик, бросает руль и закрывает ладонями глаза. Тогда, отпивая из бутылки пиво, можно вдосталь покритиковать героев, ставя себя на их место.

Услышав крик, я замер на месте.

Крик был пронзительный, нечеловеческий. Заставляющий кровь похолодеть и остановить ток. Никогда человек не станет так кричать. Даже при самых ужасных пытках. Но и то, что нам за три года довелось услышать в «метели», не шло ни в какое сравнение. Крик торжествующего монстра, что добрался до вожделенной жертвы. И в то же время в животном реве угадывается нечто приказное, указывающее. Так может кричать только разумное существо, пусть и опьяневшее от пролитой крови. От этого крика даже у меня, хантера, не одну сотню раз сражавшегося в «метели» с тварями, в душу закрался гадкий холодок.

Словно не замечая моего оцепенения, коммандос толкнули дверь и вышли на этаж. В тот момент когда тонкая металлическая дверь была на излете и готовилась маятником двинуться обратно, я качнулся вперед.

Огромное помещение, больше похожее на гараж для грузовиков, только условно называется жилым этажом. Высокий потолок, метров пяти от пола, терялся в вечной мешанине тусклого сумрака и кружевах грязной паутины. Редкие лампы без плафонов, висящие на одних проводах, горят через одну. Липкий, ничуть не разгоняющий темноту желтый свет раздражает глаза и заставляет болезненно щуриться. Он не льется с высоты потрескавшегося, бетонного потолка, а будто тянется. В нем быстро вязнут корявые изломанные тени, ярко цветет меланхолия и сонливость, что быстро перерастает в убогие ряды хлипких фанерных бараков.

В дальнем конце жилого этажа шел ожесточенный бой. Багровые языки пламени касаются потолка, жадно пожирают хлипкие стены бараков. Густой, вязкий дым стелется под потолком, оседает ядовитым облаком на стенах.

В неровном свете пожара и мерцающих вспышках выстрелов я различил группу солдат. Наспех надетые комбинезоны не застегнуты до конца, питание брони явно выключено, а значит, больше половины защитных функций потеряно. У хантеров подняты забрала шлемов, длинные стволы автоматов довольно суматошно шарят в той стороне, где находится выход наверх. Вспышки выстрелов коротко расцветают на оружия, эхо бесконечно отражает грохот.

Двое хантеров бегут по «улице» и хаотично размахивают руками, громко кричат, бьют ботинками в стены. Вновь продолжают бег.

«Выгоняют тех, кто прозевал тревогу!» — понял я.

Следом, но на порядок медленнее, еще двое волокут под мышки раненого человека. От изорванных штанин остается грязно-бурая полоса на бетоне. Издалека не увидеть, что с ногами и почему так странно волокутся штанины по полу, но рассматривать подробности не хочется.

Из-за стены огня выскочили излишне торопливые черные тени. По суетливости и стройности фигур я без труда угадал Хранительниц. Неприятным сюрпризом оказалось наличие у них автоматов, а это уже не игрушки вроде станнеров.

Хранительницы на мгновение задержались у группы хантеров, потом бросились вдогонку тем, что волокли раненного.

Но мое внимание привлекли те, кто остался стоять около входа. Пятеро хантеров в умной броне, с КАтами наперевес. Только вид у ребят слишком испуган. Хаотично дергают стволами, взгляд постоянно мечется между пожаром, темнотой и дисплеями интеллектуальных прицелов. Словно ждут атаки от призраков, что могут появиться даже из пыли у ног.

Будто в ответ на принявшие мистическое направления мысли, из темноты прохода вылетели угловатые тени. С молниеносной скоростью бросились к хантерам.

Застрекотали автоматы, кто-то истошно заорал, когда «тень» коснулась и опрокинула солдата. В один момент все слилось в кромешную мешанину пламени и тел. С такого расстояния рассмотреть, что именно там происходит, я не мог.

Из слившейся воедино толпы вдруг вырвалась «тень» и размытой молнией метнулась к хантерам, что тащили раненого. Оказавшись в отблесках пожара, «тень» на несколько мгновений стала пугающе четкой.

Со стороны можно было принять это существо за человека то ли в меховых одеждах, то ли в странном комбинезоне. Но неверное впечатление мгновенно рассеялось, когда глаз различил мельчайшие детали и нечеловеческую скорость.

Невысокий рост, максимум метр шестьдесят, никоим образом не уменьшал жуткое впечатление. Широкие и мощные плечи недвусмысленно говорили об огромной силе, а на крутой, с выпирающими буграми мышц грудной клетке можно ковать. Покрытое редкой, но длинной черной шерстью тело сильно напоминает человеческое. Лишь минимум отличий: чересчур выдвинутая нижняя челюсть и звериные вывернутые ноздри; страшный желтый хищнический блеск вытянутых к вискам глаз; вывернутые назад колени с приспособленной для скоростного бега стопой и длинные когти на пальцах рук.

Существо преодолело двадцать метров «улицы» за два мощных прыжка. Хранительницы, спиной почувствовав надвигающуюся смерть, с визгом метнулись по сторонам, в одно мгновение скрывались в бараках. Тварь пропустила сбежавшую добычу, вдруг неожиданно пригнулась и распласталась в молниеносном броске.

КАты в руках американцев зло взревели, выплевывая раскаленный свинец, на черных стволах расцвели огненные бутоны. Оглушительно забухали выстрелы. Немелодичный перезвон падающих на бетон отработанных гильз вывел меня из ступора.

Уже понимая, что мы катастрофически не успеваем, я вскинул автомат и нажал на спуск. Времени нет, чтобы любезничать с интеллектуальным прицелом и вводить необходимые параметры предполагаемой цели.

Тварь, будто в замедленном кино, все больше вытягивается в стремительном и смертоносном прыжке. Из очень толстых пальцев вытягиваются длинные, почти в ладонь, белоснежные когти. Шедший слева хантер вздрагивает всем телом, выгибается по стойке смирно. Открытый щиток позволяет рассмотреть молодое лицо, на котором стремительно двигаются в спазме десятки мышц. Сначала лицо принимает непонимающее выражение, словно не верит в происходящее, как и все молодые люди, отрицающие смерть. Потом гримаса боли мгновенно стирает все иные чувства. Глаза вылезают из орбит, теряют всяческое выражение, замерзают. Тонкогубый рот открывается в беззвучном крике. Затем все меняет и скрывает маска смерти. Лицо застывает в дикой смеси непонимания и боли. Чудовищные когти изнутри вспучивают кожу на горле, с легкостью прорывают. В неровном, пульсирующем фонтане крови голова отрывается от разорванной ударом шеи и уродливым снарядом исчезает в темноте.

Медленно заваливающееся тело мертвеца сотрясают выстрелы КАтов американцев, что уже не пытаются сохранить жизнь мертвецам, а методично уничтожают врага. Но твари уже рядом нет.

В брызгах крови со слипшейся черной шерстью тварь молниеносно метнулась в сторону. Стремительное движение толстой, увитой тугими мышцами лапы, будто рука косаря с зажатым серпом. Одновременно с единственным и смертельным выпадом в сторону второго хантера, тварь медвежьим ударом расплющила лапой череп раненному, что громко кричит на полу. Крик оборвался мгновенно, из-под чудовищной лапы брызнула кровь, смешанная с обломками черепа и грязной жижей мозгов.