Я уже почти заснула, когда чертову метку дико закололо. Она чесалась. Она саднила. Ее жгло. Все это одновременно. Мне хотелось просто содрать ее. Впрочем, я ее почти содрала. Вернее, кожу до крови расчесала.

Как-то сразу поняла. Влад не только не пришел на ужин, он не придет ночевать. Тогда он изменил мне первый раз.

В ту ночь я так уснуть и не смогла.

С тех пор это продолжалось почти каждую ночь. Правда, метка теперь давала о себе знать как-то отстраненно. Это в первый раз мне было плохо. А теперь, когда Крамов оказывался в постели с какой-то женщиной, она просто ныла или зудела, как назойливый комариный укус.

Владислав мог не появляться дома сутками. У меня складывалось впечатление, что он просто избегает меня. Хотя три-четыре раза в неделю он наведывался ко мне в спальню посреди ночи с единственной целью. Утолить свои желания. Плотские желания. Было мерзко и противно, потому что иногда он шел ко мне от другой женщины. Иногда просто пьяный.

Я больше не пыталась с ним заговаривать. Он явно был не в себе. Общались мы преимущественно записками на холодильнике.

От такой жизни я довольно быстро начала набирать вес. Заедала горе пироженками, тортиками и мороженым. За первый месяц набрала около восьми килограмм, за второй еще где-то шесть. Владислав никак не комментировал мои внешние изменения, а мне просто было наплевать на собственную внешность.

Как-то, когда моя одежда стала мне явно мало, я оставила ему записку следующего содержания:

«Купи мне несколько платьев на свой вкус. Пару футболок. Шорты. 44 размер. Нижнее белье. Пару-тройку бюстгальтеров, думаю, 75С. Трусики 2 или 44»

В ответ получила улыбающийся смайлик, четыре цифры - пин-код от банковской карты и пароль от wi-fi. А еще адрес поселка. Банковская карта ждала меня на столе.

Это случилось примерно спустя три недели после моего вынужденного заточения. Три недели, в течении которых я сходила с ума от безделья. Ведь мне абсолютно нечем было заняться. Я не могла позволить себе пользоваться телефоном, чтобы поболтать с подружками. У меня был недостаточный баланс для роуминга. Доступа к интернету у меня не было. Вот и слонялась целыми днями по дому, постепенно сходя с ума. В спальню и кабинет Крамова не заходила. Опять же, боялась, что он может рассердиться. Если даже не запрет в подвале, сделает что-нибудь такое, о чем я явно в последствии буду жалеть. Книг в доме не было. А те журналы, которые я просила мне покупать, очень быстро мне надоели. Проку от советов из Cosmo, когда не можешь их ни на ком применить?

Как-то попросила дать мне пароль от wi-fi, мужчина просто проигнорировал. Больше не пыталась.

Первые несколько дней обследовала и убирала дом, который просто зарос пылью за время нашего отсутствия. Но я довольно быстро справилась, учитывая, что в остальное время мне было нечем заняться. А тот же пол не надо было мыть или пылесосить. Достаточно запустить такие забавные круглые пылесосы, которые сами передвигаются.

Зато потом мне пришла в голову мысль попросить купить мне хоть какую-нибудь книгу. Лучше классику. Оно как-то надежнее. Ведь проверено временем. Владислав разрешил мне пользоваться библиотекой, которая находилась в кабинете. Оказалось, что у семейки Крамовых отличная и очень дорогая, судя по датировках некоторых книг, библиотека.

С того дня я пропадала в своей комнате. Сидела на подоконнике с книгой, чашкой чая и какой-нибудь сладостью.

В тот день, когда я получила банковскую карту, я уже ненавидела оборотня. Ненавидела за то, что он со мной... нет, с нами делал. Я готова была лезть на стену от вынужденного безделья. Я готова была покромсать его на маленькие кусочки за постоянные измены. Я... Я... Я...

Но я всего лишь потратила много его денег. Очень много. В тот раз спустила почти четыреста тысяч на всякую хрень. Сначала начала с одежды, а закончила дизайнерским торшером, который... который оборотень будет вспоминать до конца нашей жизни.

В тот вечер Владислав впервые за последние три недели ужинал дома. Я очень удивилась его присутствию, но ничего не сказала. Собиралась отправиться наверх дочитать «Триумфальную арку» Ремарка.

- Эмма, задержись, - послушно развернулась. - Карту, - оборотень поманил пальцем.

- У тебя в кабинете на столе, - я снова раздернулась, чтобы уйти.

- Поужинай со мной, малютка? - неожиданно попросил Владислав. Ласково попросил. Так, как он иногда делал до моей измены.

Я не смогла отказать.

В тот вечер мы почти не разговаривали. Ужин как-то плавно перетек в совместный просмотр комедийного фильма. А кино в секс. Притом, не просто секс. А в то, что у нормальных людей называется заниматься любовью.

Владислав был необычайно нежен. Ласкал меня в тот раз довольно долго. А после мы валялись в обнимку прямо в гостиной на диване, на котором он трахнул меня в мой первый день в этом доме. Давно я не чувствовала себя такой счастливой.

- Зачем ты это сделала? - неожиданно спросил он. Спросил нормально. По-человечески. Не огрызаясь. Не подкалывая. Не издеваясь. Не унижая. Вообще, без Не.

- Что? - я продолжала нежиться в его объятиях. Мне, дуре, казалось, что он меня, наконец-то, простил или на пути к этому.

- Купила всю эту хрень? Особенно меня убивает этот торшер, - пожаловался он. Да уж, торшер был произведением искусства. Сомнительного такого искусства. Полетом дизайнерской мысли. Явно душевно больного дизайнера. Стоил он около восьмидесяти тысяч. А состоял из палки. Кривой, между прочим. В некоторых местах с выступающими острыми краями. Лампочки и кеды, закрепленной над ней и выполняющей функцию абажура. Весьма сомнительного абажура, потому что он, абажур в смысле, не защищал глаза от яркой лампочки. Просто торчал сверху на каких-то подпорках. Как я потом вычитала на сайте, рекомендовались какие-то специальные матовые лампочки. Наверное, тоже дизайнерские. Называлось это чудо «Танец русалочки». Я отлично помнила сказку. Недавно перечитывала. Наверное, острые края были своеобразным очередным полетом дизайнерской мысли.

«Потом рабыни стали танцевать под звуки чудеснейшей музыки; тут и русалочка подняла свои белые хорошенькие ручки, встала на цыпочки и понеслась в легком воздушном танце - так не танцевал еще никто! Каждое движение лишь увеличивало ее красоту; одни глаза ее говорили сердцу больше, чем пение всех рабынь.

Все были в восхищении, особенно принц, назвавший русалочку своим маленьким найденышем, и русалочка все танцевала и танцевала, хотя каждый раз, как ножки ее касались земли, ей было так больно, как будто она ступала на острые ножи. Принц сказал, что она всегда должна быть возле него, и ей было позволено спать на бархатной подушке перед дверями его комнаты.»

Я, когда перечитывала сказку, особенно запомнила этот момент. Владислав ведь поступал со мной, почти как с рабыней. Я, безусловно, не спала «на бархатной подушке перед дверями его комнаты», еще чего не хватало, но обращался он со мной... Плохо обращался.

- А мне он понравился, - это единственное, что я могла ответить в тот момент. Не могла же я сказать оборотню правду? Смутилась.

- Ты покраснела, - заметил мужчина. - Врешь ведь. Не настолько у тебя отвратительный вкус. Допрашивать тебя о причинах такой странной покупки не буду, но поставлю его тебе в комнату, будешь любоваться. Выкинуть не позволю. Поняла меня?

- Да. Влад...

- Просто молчи. Я тебе оставлю карту, если не будешь больше дурить. Поняла меня?

- Да.

- Вот и умница.

- Иди сюда, - он притянул к себе для поцелуя.

Чуть позже Крамов проводил меня до спальни и поцеловал. Вспомнил и ушел за ужасным торшером. Ушел и не вернулся. А где-то через полтора часа мою метку снова закололо.

- Ненавижу! - с этими словами той же ночью я заказала еще два дизайнерских шедевра из этой серии. Настольную лампу и люстру для гостиной. На большее денег на банковской карте, к сожалению, не хватило. Но я внесла адрес интернет-магазина в Избранное. Мало ли... пригодится.