— Справедливости ради отметим, — встрял дракон, — что эти ночные полеты в тридцать седьмом — совершенно не то, что теперь. Взлетали при свете автомобильных фар, горящих перпендикулярно взлетной полосе. Учтите, что И-15 очень капризен именно при взлете. Радио не было, то есть каждый вылет — абсолютно индивидуален. Направление на атакующий самолет определяли обычно примитивными звукоуловителями. Обнаружить цель — это половина всего дела. Ты в нее попади! В таких атаках особенно сказывалась неотцентрованное оружие или плохо определенное летчиком расстояние до цели. Прицеливаться к тому же приходилось одним глазом. А на небольшой дистанции надо еще не столкнуться с противником.

— Ты опять о недостатках, — упрекнул Вася.

— Они только подчеркивают достоинства, — парировал дракон. — Потому что И-15 побеждали. Маневренный был самолетик. «Фоккеров» сбивал только так. А вот из тяжелых бомбардировщиков реально мог перехватить только Ju.52. Но вообще основными противниками И-15 стали «Фиаты». Этот самолет был быстрее и тяжелее, однако с пикирования итальянцы частенько уходили от расправы «Чато». Обычно пилоты «Фиатов» старались внезапно ударить по «Чато» и уйти. Но маневренность у итальянцев была слабее. А вот если И-15 попадал под огонь крупнокалиберных пулеметов «Фиата», то шансов продолжить бой на равных было немного. Кабина пилота И-15 слабо защищена. Знаете ведь, что большинство летчиков И-15 были убиты выстрелом в спину?

Помолчали.

— Все равно, и макаронников они били, — упрямо сказал Вася. — Летчики знали свой самолет. И-15 терял высоту медленнее, чем «Фиат». Поэтому при виде атакующего противника «Чато» наклонял крылья в сторону от неприятеля, делал резкий разворот, набирал высоту и атаковал. Из такого положения «Фиату» неудобно было стрелять, а «Чато» лупили их по радиатору. Итальянцы теряли строй и завязывали бой на виражах. А тут уж И-15 им было не переиграть.

— А потом пришли «Мессеры», — сказал Хопкинс мрачно. — Наверное, это первый раз случилось, когда в воздушной войне встретились самолеты разных поколений. С Ме-109 «Чато» однозначно не справлялись. При встрече «Мессеры» быстро атаковали и еще быстрее уходили, независимо от того, чем закончилась атака. «Чато» старались втянуть их в маневренный бой.

— Ну и? — сказал дракон. — Чем все закончилось-то?

— Ты знаешь, чем закончилось, — сказал Вася. — Но это не меняет того обстоятельства, что И-15 — отличный истребитель!..

© А. Мартьянов. 12.07. 2012.

22. Летучая дева

— Я давно думал: когда же это случится? И вот оно случилось, — философским тоном произнес Вася.

Поскольку подобный тон был для товарища младшего лейтенанта весьма нехарактерен, то собеседник его, вахмистр Герман Вольф, несколько встревожился.

— О чем ты?

— Да так... — Вася отвел глаза. — Честно сказать, не знаю, как к этому относиться.

— К чему?

— К тому, что наконец случилось.

— Да что случилось-то? Ты, никак, захворал? По-моему, такого просто не может быть. Разработчиками не предусмотрено. Да и врача на базе нет. Так что хворать не положено. Категорически отставить.

— Я о другом... И как еще Горыныч воспримет... У него на сей счет могут быть самые фантастические воззрения...

— Все, Вася. Или ты говоришь, что происходит, или я немедленно ухожу в поисках куда более содержательного времяпрепровождения.

— Ладно. Скажу. Впрочем, ты сейчас сам увидишь... — Вася сделал широкий трагический жест, и, как по команде, перед друзьями возникла молодая женщина.

Она была одета в полном представлении юных романтических особ о том, как должен выглядеть авиатор. В кожаных бриджах, в куртке с меховым воротником, в шлеме с очками, сдвинутыми на лоб. Невысокая, отнюдь не худая, с вызывающим взглядом.

— Frau Leutnant Брунгильда Шнапс! — доложила она Васе и покосилась на Вольфа.

— Вольно, това... э... лейтенант, — сказал Вася, рассмотрев знаки различия. — Ты... Вы... К нам надолго?

— Надеюсь, навсегда! — бодро отрапортовала Брунгильда Шнапс. — А что? — прибавила она куда менее бравым тоном.

— Да так, ничего, — многозначительно уронил Вася. — Просто до сих пор в нашей дружной семье не было... ну, чтобы девушки...

— Заблуждение! — отрезала Брунгильда. — Женщины летали с самого начала! С десятых годов прошлого века! Между прочим, летный диплом номер тридцать один получила русская авиатриса Лидия Зверева. В те же годы летала баронесса Ларош...

— Это не родственница, часом, нашего Франсуа Лароша? — прищурился Вася. — Ох, времена! Сплошь графья да бароны!.. К счастью, красвоенлеты изменили это возмутительное положение.

— Авиационный спорт был аристократическим, — кивнула Брунгильда. И покраснела. — Между прочим, я тоже баронесса. Но это не имеет отношения к делу! Да половина летчиков «Нормандии» были сплошь аристократы — и ничего, это не мешало им отлично сражаться бок о бок с выходцами из рабоче-крестьянского класса.

— А эта ваша первая авиатриса — тоже аристократка? — поинтересовался Вольф.

— Генеральская дочь. С детства мечтала о полетах... Даже свое жемчужное колье, говорят, какое-то продала, чтобы уроки оплатить...

— А что, без жемчужного колье никак? — прищурился Вася.

— Понятия не имею. Лично я обошлась без драгоценностей, если вы на это намекаете, — заявила Брунгильда Шнапс.

— Погоди ты, — отстранил Васю Вольф. И обратился к Брунгильде: — Вы про какую летную школу говорите?

— Это была гатчинская школа воздухоплавания «Гамаюн», — сказала Брунгильда с мечтательным вздохом. — Лидия Зверева закончился ее с дипломом номер тридцать один. Это было в десятом году... Поэтому я и говорю, что авиатрисы были с самого начала. И кое в чем даже превосходили...

Вася отчетливо кашлянул. Брунгильда посмотрела на него с нескрываемым подозрением:

— Вы, конечно же, не мужской шовинист?

— Понятия не имею, — Вася развел руками.

— Вася, не переводи разговор на себя, — сказал Герман Вольф. Он слегка покраснел и как будто нервничал.

— Я могу продолжать? — осведомилась Брунгильда. И, не дождавшись ответа, все-таки продолжила: — Лидия Зверева поднималась на высоту, которую не осмеливались брать даже опытные летчики — свыше километра. А через год после получения диплома приняла участие в перелете Санкт-Петербург — Москва.

— А муж у нее был? — брякнул Вася.

— Был! — Брунгильда смерила товарища младшего лейтенанта суровым взглядом, как бы сожалея о его ограниченности. — Еще в школе воздухоплавания Зверева познакомилась с пилотом-инструктором Владимиром Слюсаренко. За него и вышла замуж. В 1911-12 годах они принимали участие в демонстрационных полетах, ездили по разным городам России. Полеты были их единственным источником дохода.

— А что же генерал, жемчужные колье? — прищурился Вася.

— О генерале история умалчивает, — сказала Брунгильда. — Я так думаю, он был человеком старого времени. И не слишком одобрял увлечения дочери. И уж наверняка не одобрял ее замужества. И вообще образа жизни.

— И вообще был тиран и деспот, — заключил Вася. — И для него занятия дочери авиацией было чем-то вроде летучего цирка.

Он заметно помрачнел.

— Надо было ей на фронт идти, тогда бы у старика разом мозги встали на место.

— Она и собиралась... просто не успела, — объяснила Брунгильда. — Вообще же Лидию называли «королевой риска». Кабины «Фарманов», на которых совершались воздушные поездки, не закрывались. Кроме того, эти машины отличались неустойчивостью и от сильного порыва ветра могли перевернуться. За один только 1912 год в мире погибло 112 авиаторов, летающих на «Фарманах».