— Не слышал о таком, — признался Вася.

— Ну, Вася, это было давно, — утешил его Хопкинс. — Сейчас и фильмы-то эти не показывают. Они были черно-белые и немые.

— И короткометражные, — добавила Брунгильда. — Вроде мелодрамы «Слепая принцесса и поэт» или «Свет во тьме». Сценарий Квимби, 1911 год. В одном из фильмов она сыграла — правда, эпизодическую роль.

— В общем, «человек эпохи Возрождения», — вздохнул Вася. — Вот были люди!..

— Да, и еще она снималась в рекламе виноградной воды Vin Fiz, — добавила Брунгильда. — В своем знаменитом пурпурном комбинезоне. Это так, попутно. Гарриет Квимби включилась в общую тогдашнюю гонку за рекордами. 4 сентября 1911 года она совершила первый ночной полет.

— А разве до нее ночью не летали? — удивился Хопкинс.

— Женщины — нет, — ответила Брунгильда. — Весной 1912 года она приступила к своему грандиозному плану. Она хотела стать первой женщиной, перелетевшей через Ла Манш.

— Так и через Ла Манш ведь уже летали, — вставил Хопкинс. — Кажется, в 1909 году Луи Блерио...

— Блерио — не женщина, — резонно ответила Брунгильда. — Билл, вы вообще меня слушаете? Авиатрисы хотели доказать, что в состоянии выполнять все те же трюки, что и мужчины. Поэтому Квимби вылетела из Дувра и через 59 минут произвела посадку на пляже в сорока километрах от Кале. Ирония судьбы заключается, однако, в том, что это произошло 16 апреля 1912 года.

— А в чем ирония? — не понял Вася.

— Ей пришлось подождать пару дней, пока рассеется туман, — объяснила Брунгильда. — Когда наконец полет совершился, газеты почти не заметили его, потому что аккурат накануне затонул «Титаник»... Понятно, что все внимание было приковано к этой катастрофе. А достижение Гарриет Квимби осталось незамеченным.

— Обидно, — согласился змей.

— Учитывая, что у Гарриет не было второго шанса, — подхватила фройляйн Шнапс. — Правда, она об этом не знала. 1 июля 1912 года Гарриет Квимби выступала на Тртьем ежегодном Бостонском собрании авиаторов. Она облетела маяк Бостон-Лайт в Бостонской гавани, вернулась и совершила облет аэродрома. На ее совершенно новом двухместном моноплане «Блерио-IХ»  имелся пассажир — Уильям Уиллард, организатор мероприятия. И вот на высоте в 460 метров самолет — по неизвестным причинам — перевернулся.

— Но ведь она же потом справилась с управлением? — недоверчиво сказал Вася.

— Вася, это была открытая кабина, — ответила Брунгильда горестно. — И при том ни пилот, ни пассажир не были пристегнуты. Они просто выпали из самолета и разбились. А самолет рухнул «в грязь», как писали репортажи.

— Ничего себе! — воскликнул Билл Хопкинс. — Из-за такой ерунды?!

— Именно, — кивнула Брунгильда. — После этого пилоты начали пристегиваться.

— А через Ла-Манш она на чем летала? — осведомился дракон.

— Тоже на «Блерио», только одноместном, — ответила Брунгильда. — А тот злополучный самолет, в котором она разбилась, был восстановлен в шестидесятые. Все эти годы он хранился в одном сарае где-то в Нью-Гэмпшире. Старый аэродром «Old Rhinebeck Aerodrome» превращен в музей, и «Блерио» мисс Квимби хранится там. В 1991 году в США выпустили почтовую марку с изображением Гарриет... Так что, Билл, вы можете гордиться своей соотечественницей. Она была красивой, всесторонне одаренной, отважной.

— Вы не перестаете меня удивлять, фройляйн Шнапс, — признался штаб-сержант. — Мне кажется, вы любите этих авиатрис как родных.

— Они — мои кумиры, образцы для подражания, — сказала Брунгильда Шнапс гордо.

— Поразительно, как далеко может завести безобидная реплика насчет одежды, — подытожил дракон. — Непостижимые существа — женщины. Даже когда они — летчики.

© А. Мартьянов. 30.11. 2012.

50. Королева Бесс

Билл Хопкинс, с закатанными выше локтя рукавами, копался в двигателе Роллс-Ройс «Мерлин 72».

— Доброе утро, сэр, — раздался вежливый голос, выговаривающий слова с раздражающим британским акцентом.

Американец выпрямился, обтер ладони о рабочий комбинезон.

— Хелло, — дружески отозвался он. — Как дела, Гастингс?

Флайт-лейтенант Уилберфорс Гастингс пожал плечами и поглядел на небо.

— Так, — ответил он уклончиво. — Летаю. Осваиваюсь. А вы, как я погляжу, пытаетесь разобрать мотор?

— Верно, — кивнул штаб-сержант. — Хочу понять одну штуку...

— Разве для этого не существует механиков? — удивился Гастингс. — Мне представляется весьма странным, чтобы летчик занимался ремонтом. Да и вообще... Как-то не к лицу...

— Сразу видно, что вас вырастило сословное общество! — упрекнул его Билл Хопкинс. — У нас в Америке труд в почете. Да, да, не качайте головой. Думаете, это фраза из лексикона товарища младшего лейтенанта Васи? Вовсе нет. Американцы уважают и ценят человеческий труд.

— Вы  меня просто смешите! — произнес Гастингс. — В Америке, как и в любой другой цивилизованной стране, имеется своя аристократия. Которая не должна марать рук. Не должна, а не «не хочет», заметьте. Я подчеркиваю разницу, поскольку она важна. Аристократия обязана иметь белые руки!

Он посмотрел на свои руки, действительно очень бледные, с едва заметными веснушками на тыльной стороне ладони и — о ужас! — с обломанными ногтями.

— По крайней мере, я ношу перчатки, — сквозь зубы произнес англичанин. — Ну да, мне приходится... иногда... Но я, в общем, не...

— Ладно вам, — примирительно кивнул Хопкинс. — Разве не интересно разобрать мотор, посмотреть, что у него внутри, как он устроен, почему он, черт бы его побрал, вдруг начал барахлить?!

Уилберфорс Гастингс подошел поближе, поддавшись искушению.

Некоторое время он наблюдал за работой Билла. Потом осторожно проговорил:

— И все равно авиация оставалась занятием для состоятельных людей. По крайней мере, поначалу. Не всякий мог позволить себе иметь самолет.

— Насчет того, как обстояли дела «поначалу», у нас имеется спец, — засмеялся Билл Хопкинс. — Вон она идет, кстати. Рекомендую: мисс Брунгильда Шнапс. Лейтенант. Спросите у нее, она наверняка знает какую-нибудь любопытную историю.

Англичанин подождал, пока Брунгильда приблизится. Фройляйн Шнапс заинтересованно уставилась на мотор.

— Guten Tag, Билл, — поздоровалась она.

— Привет, — пробурчал штаб-сержант.

Брунгильда перевела взгляд на англичанина. Тот, в свою очередь, уставился куда-то вбок и принялся насвистывать. Сперва тихо, потом все более многозначительно.

Хопкинс снова оторвался от мотора.

— Что?! — рявкнул он. — Гастингс, почему вы свистите у меня над ухом? Это действует на нервы.

— Представьте меня леди, — сквозь зубы произнес флайт-лейтенант.

— Вы о чем? — не понял Билл. Но затем его нахмуренный лоб разгладился. — Ах да, вы же англичанин... В Британии все не как у людей. Фройляйн Шнапс, это — флайт-лейтенант Уилберфорс Гастингс. Мистер Гастингс, сэр, перед вами Frau Leutnant Брунгильда Шнапс.

Гастингс любезно наклонил голову и произнес:

— Как поживаете, мисс?

— С огромным интересом поживаю! — ответила Брунгильда Шнапс. — Вы, стало быть, британец! Это любопытно...

— Мы рассуждали о сословном обществе, — заговорил Гастингс, предоставив наконец штаб-сержанту полную свободу, — и о том, что в первые годы существования авиация была как раз достоянием состоятельных людей.

Брунгильда призадумалась.

— На самом деле не вполне так, — сказала она наконец. — Вы позволите привести примеры? Были авиаторы — выходцы из бедных слоев населения.

— Но это всегда были какие-то люди, скажем так, приближенные к спорту, — стоял на своем Гастингс. — Артисты цирка, например, или...

— Например, Бесси Колмен была маникюршей, — вспомнила Брунгильда Шнапс.