— Я — Леда, можно без отчества. Леда Михайлова. Очень приятно. А вы — Владимир Башкирцев, я много хорошего о вас слышала, вы спонсировали проект по защите памятников старого городского зодчества. Потом с вашей помощью альбом с фотографиями вышел — дымники, коньки фигурные с крыш, резные наличники домов, что были под снос. Благодаря вам многое удалось сохранить, важное дело сделали. Большое вам спасибо от всех нас неравнодушных горожан.

Повисла пауза, во время которой Шамов еще раз печально вздохнул, тщетно пытаясь припомнить, не засветился ли он сам в каком благородном деле. Обскакал его приятель, ничего не скажешь, как бы сам теперь на Ледушку не позарился, ишь, примолк, только глазками часто моргает. Дело в том, что Башкирцев чуть не до слез вдруг растрогался от простых искренних слов незнакомой девушки.

— А? Слыхал, Шаман? Не зря, видать, еще небо коптим? Помнят заслуги, ценит молодежь… Нужны, стало быть, народу олигархи. И от нас польза имеется, не все под себя гребем. Ох, тронула душу, красавица! Полцарства проси!

Леда засмеялась, а вслед ей уже совсем иначе, по-доброму, заулыбался и хозяин. Потом сам же проводил девушку до парадного входа в главный корпус «Былины», сам устроил экскурсию по санаторию, поддерживая Леду под локоток к вящему неудовольствию Шамова. Тот плелся позади, сетуя про себя на несвоевременную ломоту в ногах, а чуть опосля и вовсе отстал, согласившись наведаться таки в местную парилку.

Остаток дня показался Леде весьма познавательным и насыщенным на всякого рода информацию для ума и души. Даже после беглого осмотра санатория и прилегающей территории стал ясен размах задумки Башкирцева. Мини-парк с персонажами русских сказок: русалка на ветвях дуба, избушка бабы- яги с филином на «коньке», домовята из — под печи глядят, леший щурится, кикиморы пляшут… кого тут только не было! И богатыри былинные, в камне, правда, зорко стерегут покой Хозяина и его друзей. А вот Змей-Горыныч девушке не понравился.

— Он у вас «мультяшный» какой-то получился и совсем не грозный. Дети, конечно, в восторге будут, и насчет горки вы отлично придумали, такое развлечение — прокатиться с головы до хвоста по змеиной хребтине. Но слишком уж он у вас добрый… Горыныч!

Владимир посмеивался в жесткие седоватые усы, с хитрым прищуром поглядывая на разговорившуюся спутницу.

— Да, где ж ты раньше-то была, советчица моя! Добрый… А ты, что ли, пугаться любишь?

— Я же не про себя! А туристы, особенно иностранцы, наверняка захотят что-то таинственное, загадочное. Нужна какая-то жутковатая история. У вас же Ингала под боком, вы на курганы людей возить собираетесь? Нужен хороший гид, знающий материал, и такой, чтобы рассказать мог с чувством.

— А вот гида я уже себе и нашел! Про Шамова можешь сразу забыть. Никуда тебя не отпущу!

— Владимир Иванович! Ведите себя прилично!

— Леда, я тебе вот одно скажу — замечательная ты девушка, но уж больно правильная и принципиальная. И вроде есть в тебе озорной огонек, да ты его сама от себя прячешь, холоду напускаешь. Зачем? Да я не про нас- стариков, нам уже твоим огоньком греться поздно, я же о тебе забочусь, вижу тебя насквозь… Серьезная ты больно, строгая, гордая. Тяжело тебе такой будет в жизни. Мало кто сейчас это ценит. Проще будь! А здесь никого не бойся, никто не обидит, любому за тебя башку сверну, у меня нрав, знаешь, какой?

— Догадываюсь! Как у помещика Троекурова. «Дубровского» помните? Там один барин на приятелей своих спускал медведя, чтобы проверить силу духа. Вам бы, Владимир Иваныч, на пару сотен лет раньше родиться, попали бы в струю…

Башкирцев подумал немножко и даже приосанился, «польсти-и-ла девчонка», потом вдруг приобнял Леду за талию и наклонился совсем близко:

— Ас чего это ты, милая, решила, что я сейчас-то скучно живу? У меня и в наши дни свой зверинец имеется, пойдем, вместе проверим.

Леда отстранилась немного, но Хозяин уверенно положил ей на плечо руку и повел в сторону дальних построек, откуда давно доносился хриплый собачий лай.

— Ну, вот, все, как и полагается. Овчарня у меня своя. Здесь лосенок молодой, нога сломана была, еле вставать начал, ничего к зиме оклемается. Тут цесарки… О-о! Михайло Потапыч! Смотри, кого тебе привел, девица-красавица в гости пожаловала, одарила вниманием, так сказать.

Леда со смешанными чувствами наблюдала за медвежонком, что копошился в просторной чистой клетке.

— Откуда же он у вас?

— У местных браконьеров купил, так бы и забили насмерть, продали по частям. Как матушку его, спаси бог ее звериную душу.

— Вот же изверги! Вы, наверно, тоже охотник?

— Сейчас меньше балуюсь, да и зверье пуганое стало, ездить надо далеко, а тут дел по горло, чуть что не уследишь и все шестеренки встанут. Везде, Ледушка, нужен зоркий хозяйский глаз и крепкий мужской кулак. Ну, и без ласки никак, опять же, особенно с вашим полом…

Башкирцев притянул девушку ближе к себе и подмигнул лукаво, а Леда с досадой отвернулась.

— Поздно уже! И так много успели, я хочу перед сном еще поработать, набросать черновик.

— Солнышко мое, да какая сейчас работа?! Гуляй, воздухом дыши, ну, вдохни-ка поглубже… чувствуешь, благодать… Аж крылья растут! Каково?

— Да, тут у вас красиво, словно мир другой. Настоящая старина русская, вот людей бы еще таких, чтобы понимали, ценили, берегли. А не то, чтобы приехать в бане помыться, да водки напиться на выходных!

Бащкирцев ладонь с плеча Леды тут же убрал и теперь смотрел серьезно, даже с каким-то особым интересом:

— Осуждаешь, значит, меня?

— Судить права не имею, а только хочу, чтобы иностранные гости отсюда уезжали с доброй памятью о Сибири.

— Так и я того же хочу. Слушай, оставайся-ка со мной. Мне такой понимающий человек очень нужен. С Шамовым я договорюсь, уступит, никуда не денется…

— Владимир Иванович, мы же не на базаре!

— Понял, понял! Устала, завтра обсудим все на свежую голову. Предложение сделаю, от которого отказываются только полные дуры, а ты, надеюсь, не из таких будешь. Про Шамова и думать забудь, он по сравнению со мной сошка мелкая, спорить не станет. А мы тут с тобой развернемся, дел наворотим… Ладно, на сегодня для тебя слишком много впечатлений, отдыхай. Вон, Алена идет, проводит до твоего домика, там уж все готово для постояльцев. До завтра, солнышко ты мое лесное!

Насвистывая старенькую мелодию, вполне довольный собой Башкирцев отправился проведать приятеля, не помер ли там Шаман часом от перегрева. А Леда растерянно смотрела вслед Хозяину, прижав ладошку к щеке, которая еще горела от прикосновения жестких усов.

— «Вот угораздило же меня согласиться на эту поездку! Странные люди, думают, если денег — куча, так все сразу позволено! Могла бы, тотчас вернулась в город, а теперь придется еще и завтра тут красотами любоваться. Все как-то напышенно, гламурно, неправдоподобно… А самое-то главное и растеряли, то, что не деньгами меряется, не кубометрами построек. Души в этой «Былине» нет, один коммерческий запашок. И даже писать ничего не хочется, правда, надо бы отдохнуть».

Леда покорно пошла вслед за улыбчивой женщиной в униформе а-ля русский сарафанчик. Правда, наряд сей был до колен. Большеглазая, светлокосая девица, что представилась Аленой, проводила Леду к маленькому бревенчатому домику, сообщила, что вскоре принесет ужин и после церемонного поклона удалилась.

Только Леда осталась одна, как первым делом просто плюхнулась на кровать, раскинув в стороны руки.

— Вымоталась, и душой и телом. А ведь здесь, и правда, можно было бы здорово отдохнуть, от городских будней отвлечься. Смолой пахнет, что за день нагрелась на солнце, птицы поют, ящерки по деревянным скульптурам бегают… Может, этот «Кудеяр» в чем-то прав и мне, в самом деле, надо быть проще, смеяться его пошловатым шуточкам, поддакивать, глазками хлопать, руку не сбрасывать с плеча. Нет, не смогу, неприятно как-то. И взгляд у него бывает насмешливый, всезнающий, самодовольный. Шамов тоже хорош! Не хочу! Не умею так…