— Ты сделаешь это ради меня? — удивленно спросила Франческа.

— Я сделаю ради тебя все что угодно! — страстно заявил Питер.

— Но Людольф может поехать вслед за мной в Италию.

— Для него это путешествие станет лишь пустой тратой времени, потому что к тому времени, как он прибудет, я женюсь на тебе с разрешения твоей тети. В Италии голландские законы не действительны.

Франческа окинула его долгим, пристальным взглядом.

— Мы договаривались только о дружбе.

Лицо Питера было серьезным, как и выражение его глаз.

— Счастливы те влюбленные, которые являются также и друзьями. Я оставлю тебя учится в Италии до того времени, когда ты сама захочешь вернуться ко мне.

Франческа догадывалась, что юноша был уверен: как только они разделят супружеское ложе, она — как бы ни старалась — не сможет расстаться с ним. Ее сердце раскрывалось навстречу Питеру, как роза раскрывает свои лепестки навстречу солнечному свету; вся та любовь, которую она подавляла в себе до этого, расцвела пышным цветом.

— И что потом будет? — прошептала девушка.

— Мы жили бы в супружеском согласии, ты бы занималась своей работой, я — своей. Возможно, нам удалось бы переманить Нелтье в наш дом заботиться о домашних делах и избавить тебя от хлопот по хозяйству. Если нет, то нашли бы кого-нибудь еще.

Франческа рассмеялась над способом, каким он сметал с пути все препятствия. Питер улыбнулся, отпустил ее руки лишь для того, чтобы обнять и прижать покрепче к груди. Она нежно провела пальцами по его лицу.

— Ты не забыл, какие у меня еще есть аргументы против замужества?

— Нет, — ответил Питер, снова становясь серьезным, — но если ты имеешь в виду рождение детей, то ведь у тебя будут целые годы для живописи после того, как они оперятся и покинут гнездо, а мы снова останемся вдвоем.

— А до этого?

— Ты, конечно же, позволишь няне заботиться о детях пару часов в день.

Питер посмотрел на нее с такой отчаянной мольбой, что Франческа улыбнулась, разглаживая морщинки между его бровей.

— Ты находишь пути разбить все мои доводы. В первый раз, когда мы обсуждали этот вопрос, ты был далеко не так настойчив.

— Я не знал тогда, полюбишь ли ты меня. Если два человека любят друг друга, то можно преодолеть любые трудности.

— Я тоже так думаю, и действительно люблю тебя, Питер.

Он поцеловал ее с такой страстью, что Франческа забыла обо всем на свете, осталось только прикосновение его губ, сила его объятия и ее собственное всепоглощающее желание. Казалось, само его физическое присутствие перешло в ее дыхание и кровь. Питер нежно провел по ее груди и девушка прижалась к нему, испытывая желание сорвать ткань, создававшую преграду между ее кожей и его прикосновением. Когда губы их разъединились, Франческа прильнула к Питеру, склонив голову ему на плечо. Она была уверена, что он слышит биение ее сердца, так как оно стучало громко, как никогда раньше. Питер нежно провел рукой по ее волосам, и ей показалось, будто она выгибается, словно кошка, ждущая новой ласки. Приподняв ее подбородок, Питер заглянул ей в глаза.

— Я буду навещать тебя как можно чаще, — пообещал он. — Пока фрау Вольф не знает, кто я такой, я могу без особых трудностей появляться в Делфте.

— Но тебя не должны видеть со мной!

— Не бойся. Я буду действовать благоразумно. Если мастер Вермер позволит мне встречаться с тобой здесь, это решит все проблемы.

Франческа выпрямилась и отстранилась от него, хотя рука ее по-прежнему лежала на его запястье.

— Если бы он или Катарина предложили это, то было бы замечательно, но сама я не осмелюсь просить их. Нехорошо с моей стороны встречаться с тобой во время работы в мастерской, а позже, когда я обычно должна находиться в доме на Кром-страт, просто опасно. Если фрау Вольф что-то заподозрит, она найдет способ выяснить правду — начнет расспрашивать детей или прислугу и доставит немало неприятностей Вермерам. Питер, я знаю, как, впрочем, и Ян с Катариной, что она — страшная женщина.

— Я понимаю. А ты выходишь когда-нибудь рисовать эскизы одна?

— Завтра я собираюсь делать наброски за городом, но раньше в подобных случаях со мной ходили Катарина с детьми, и мы устраивали пикник на природе. — Она наклонилась к Питеру. — Возможно, в следующий раз я смогу устроить так, что буду одна.

Питер взял ее лицо в свои ладони и нежно поцеловал в губы.

— Каким-нибудь образом я отыщу способ дать тебе знать, когда снова появлюсь в Делфте.

— Тебе нельзя писать мне сюда, в Мехелин-Хейс. Любое письмо с моим именем тут же отправится в руки Гетруд Вольф.

— Может, я найду посыльного, и он передаст тебе письмо, когда ты будешь в мастерской.

— Похоже, это — единственный способ.

Франческа чувствовала, что пора возвращаться на празднество, так как она отсутствовала уже полчаса или чуть больше, а она ведь гость. В галерее, когда Питер еще раз обнял ее, она напомнила ему об их первоначальном соглашении.

— После всего, что мы сказали друг другу, необходимо внести одну поправку, — заметила она.

— Какую?

— Что наша дружба переросла в любовь.

Питер широко улыбнулся.

— Ничего не имею против.

Затем он крепко поцеловал девушку, и они расстались у двери, выходящей в переулок.

Питеру требовалось какое-то время, чтобы отыскать человека, которому он мог бы доверить доставку писем Франческе в Мехелин-Хейс и ее ответов. Затем, когда он находился в своей конторе на ферме, к нему случайно зашел старый приятель Герард Меверден.

— Дело постоянно расширяется, — сказал Герард после небольшой общей беседы. Он торговал поташом, который использовался при отбеливании полотна, и совсем недавно купил большой дом в Харлеме, хотя раньше жил рядом со своим складом. — Я открыл несколько лавок в Делфте.

— Ты часто собираешься ездить туда?

— Думаю, примерно раз в полтора месяца. А что?

— Ты — именно тот человек, которого я могу попросить об услуге.

— Давай! В чем дело? — Как только Герард услышал, что от него требуется, на его добродушном лице с широким носом и тяжелым подбородком появилась улыбка. — Итак, мне предстоит сыграть роль Купидона, да? Для меня это в новинку. Давай свои письма, дружище. Я с удовольствием передам их.

Вернувшись после первого визита в Делфт, Герард доложил, как хорошо приняла его Катарина Вермер, открывшая ему дверь.

— Ты видел Франческу? — нетерпеливо спросил Питер.

— Конечно. Она уже заготовила письмо на случай, если появится возможность переслать его, и я дал ей немного времени дописать пару строк о последних новостях. — Герард вытащил из кармана послание и передал Питеру. В глазах его промелькнул озорной блеск. — Она просто красавица. Ты — счастливчик. Если бы я появился в том доме по другой причине, я приударил бы за ней сам!

Обычно Грета никогда не беспокоила Хендрика во время работы в мастерской, но на этот раз ей показалось, что ему следует знать о посетительнице.

— Извините, что прерываю вашу работу, господин, но там спрашивают юффрау Анну Вельдхейс.

Хендрик резко повернул голову. Снова услышать девичью фамилию своей жены было равносильно стреле, пронзившей его сердце.

— Ты пригласила в дом?

— Нет, господин, так как дама хочет видеть не покойную госпожу, а художницу с таким именем.

Хендрик, совершенно сбитый с толку, сам спустился к двери. Он подумал, что пришла одна из старых знакомых Анны, у которой перепутались воспоминания о ней. В приемной находилась женщина средних лет в скромном черном платье жены ремесленника и чепце таком же жестком, как и ее накрахмаленный воротничок.

— Я хочу видеть молодую женщину, — объяснила она. — Юффрау Вельдхейс нарисовала прекрасный семейный портрет моего сына с женой этой зимой. Сейчас их ребенку исполнилось четыре месяца, и так как младенец довольно болезненный, они хотели бы, чтобы барышня дорисовала его сейчас, не дожидаясь, пока он подрастет.