Сибилла радостно захлопала в ладоши:

— Мы поедем в Харлем! Как замечательно!

Алетта выглядела чем-то озабоченной.

— С каждым днем становится все холоднее. А вдруг пойдет снег, и мы не сможем вернуться?

Франческе эти слова очень удивили. Это было совсем не похоже на Алетту. Казалось, она ищет предлог, чтобы помешать путешествию.

— Не думаю, что стоит из-за этого беспокоиться, — твердо сказала Франческа.

— Ну, конечно! — поддержал ее Хендрик. Уж если он на что-нибудь настроился, то переубедить его было просто невозможно. Он шутливо подмигнул Франческе. — Ведь мы можем позволить себе такое путешествие, а?

— Ну, конечно же! — со смехом ответила девушка, охваченная радостным предчувствием. У многих семей была традиция куда-нибудь выезжать на выходные и устраивать летом пикники, а зимой, когда на улице было слишком холодно, просто посидеть всем вместе в одной из городских таверен. Раньше этой традиции придерживалась и семья Виссеров, но когда умерла Анна, такие выходы и поездки прекратились. Хендрик, так и не смирившийся со смертью жены, не хотел лишний раз подчеркивать, что Анны больше с ними не было. Франческа считала, что поездка в Харлем будет очень полезна для Хендрика и для всей семьи. Ни она сама, ни сестры никогда там не бывали, несмотря на то, что Харлем был всего лишь в тринадцати милях от Амстердама. — Мы устроим настоящий пикник!

— Да, и не забудь взять с собой бутылочку вина, — весело заметил Хендрик.

Франческа подумала совсем о другом. У нее в книге остался записанным всего один долг — за луковицы тюльпанов, и Франческе хотелось как можно скорее решить это дело.

— Ты знаешь, где в окрестностях Харлема живет садовод по имени Питер ван Дорн, который принес нам луковицы?

Хендрик был крайне удивлен таким вопросом и в недоумении пожал плечами.

— Я заказал их здесь, на рынке в Амстердаме. А что, тебе нужно еще?

— Да нет, у меня их достаточно, но мне хотелось бы за них расплатиться.

Хендрик пренебрежительно отмахнулся.

— Он очень скоро явится за своими деньгами.

Именно этого и не хотела допустить Франческа. Уплатив долг ван Дорну, она надеялась полностью вычеркнуть из памяти те времена, когда ей не давали прохода лавочники, желавшие получить свои деньги. Только Хендрику удавалось каким-то образом все время от них ускользать. Франческа решила, что когда она придет в Харлем, то сама без особого труда найдет дом ван Дорна.

Мария тяжело вздохнула:

— Мои старые кости так болят, что я, конечно, не смогу с вами поехать.

Франческа сочувственно посмотрела на старушку, а Алетта вдруг с вызовом сказала:

— Я тоже никуда не поеду завтра.

Все посмотрели на нее с изумлением.

— А что за причина? — спросил Хендрик.

— Я хочу закончить картину с видом моста через Амстел.

— Можно это сделать в другой день.

— Нет, нельзя, — упрямо сказала Алетта. — Если я хочу стать настоящим художником и чего-нибудь добиться, то не могу бросать работу ради развлечений, без которых можно прекрасно обойтись.

Сибилла с сожалением посмотрела на сестру. Своими повадками Алетта стала напоминать старенькую Марию. Сибилле тоже было совсем не интересно идти на могилу Франса Халса, но ее сильно привлекали магазины и другие достопримечательности Харлема, а больше всего Сибилле хотелось посмотреть на тамошних молодых людей. Дома она не могла и шага ступить без ведома строгой Марии. Что ж, тем приятнее будет почувствовать долгожданную свободу, хотя бы и ненадолго.

— С каждым днем ты все больше становишься похожа на старую ворчунью, — не удержалась от насмешливого замечания Алетта.

— Это все же лучше, чем пожирать влюбленными взорами любой объект в штанах, которому случается проходить мимо нашего дома, — язвительно парировала Алетта.

Сибилла вспыхнула.

— Вы только послушайте! Какой же у тебя злой язык! Разве я виновата, что все молодые люди смотрят на меня, а не на тебя?

Сибилла знала, что это было не совсем так. Многие юноши заглядывались на Алетту, но ее холодность и высокомерие их пугали и отталкивали. Щеки Алетты побагровели от гнева.

— Я не интересуюсь подобной ерундой, Сибилла!

Возникнувшая между сестрами перепалка стала действовать Хендрику на нервы. Он не выносил ссор, которые не сам затеял.

— Да замолчите же вы обе! Алетта останется дома, если ей так хочется. Я не собираюсь мешать чьей-либо работе. — В голосе Хендрика зазвучали нотки напускного благочестия, которое могло бы ввести в заблуждение человека, знавшего Хендрика недостаточно хорошо. Можно было подумать, что самого Хендрика приходится выгонять из-за мольберта чуть ли не силой. — По крайней мере, Алетта будет дома, если Виллему вдруг приспичит пополнить свою коллекцию моей картиной.

Решили отправиться рано утром. И все же Алетта встала раньше всех, и когда подали завтрак, она уже сидела за работой в мастерской.

— Ты разве не будешь есть? — спросила Сибилла, заглядывая в мастерскую.

Она унаследовала у Хендрика способность никогда долго не дуться. Как и отцу, ей доставляли удовольствие стычки, происшедшие по ее же вине. Сегодня утром Сибилла с радостью обняла бы сестру и помирилась с ней, если бы в этом была необходимость, но Алетта уже забыла о вчерашней ссоре.

— Я уже поела, — ответила она, не отрывая глаз от полотна и продолжая работать. — Я же сказала тебе вчера, что хочу поскорее закончить эту картину.

Сибилла увидела недоеденный кусочек хлеба с сыром на тарелке, стоявшей на заваленном красками столе. Рядом стояла чашка с каким-то напитком, который давно уже остыл.

— Давай я принесу тебе чего-нибудь свежего. Сегодня у нас на завтрак горячий шоколад. — Сибилла прошла по мастерской, чтобы забрать чашку, и по пути остановилась взглянуть на картину с видом моста и соседних с ним зданий. — Ну, и что тут особенного? Почему такая спешка? Ты что, нашла покупателя? — Сибилла сказала это для того, чтобы поддразнить сестру, но на лице Алетты появилось смущение, и Сибилла, немного помолчав, торжествующе усмехнулась. — Ах, вот оно что!

Алетта бросилась к двери и плотно ее прикрыла, чтобы никто не мог услышать ее разговора с сестрой.

— Мне кажется, да. Я действительно нашла покупателя. Вчера, когда я делала наброски на мосту, я нарисовала несколько соседних домов, среди которых была булочная. Мимо проходила жена булочника, она увидела картину и захотела ее купить. Я объяснила ей, что это только набросок. Но она сказала, что с удовольствием купит картину, если она ей понравится. Она хочет подарить картину своему мужу к пятидесятилетию. Она сказала, что они с мужем повесят картину в себя в булочной.

— Что? — Сибилла была вне себя от гнева, она знала, что и отец тоже пришел бы в ярость. — Наша семья много раз была в очень трудном положении, но никогда картина, рисунок или офорт с именем Виссера не красовались в какой-то лавке!

— А если бы красовались, то для мамы жизнь была бы намного легче, ей не пришлось бы экономить на каждой мелочи, как это делает сейчас Франческа! — Глаза Алетты метали молнии. — Я не признаю чувство ложной гордости. Мне нужны деньги для достижения поставленной цели, а если при этом мою картину будут посыпать мукой и изюмом, и она станет похожей на булку, мне до этого просто нет дела.

Сибилла расхохоталась.

— Ну уж нет! Я в это никогда не поверю!

Алетта невольно улыбнулась и кивнула головой в знак согласия.

— Да, ты права, — сказала она уже более спокойно, — и все же я хочу ее продать. Я запросила высокую цену и с трудом скрыла удивление, когда жена булочника без колебаний на нее согласилась. — Алетта вдруг схватила сестру за руку. — Только не говори ничего отцу и Франческе, ладно?

У Сибиллы больше не было желания поддразнивать сестру, как она это делала при малейшей возможности раньше. Из горького опыта она знала, как важны деньги для тех, у кого их никогда не было.

— Я никому не скажу, — пообещала Сибилла, — но разве в Гильдии нет правила, что все работы учеников в мастерской принадлежат мастеру, который их обучает?