— Уильям! Нам нужно скорее уходить! Ты можешь встать? Надо выбираться отсюда! , — но он снова потерял сознание.

Она застонала от отчаяния, теперь она должна была, как-то дотащить его до спасительного укрытия. Это казалось почти невыполнимой задачей, потому что требовалось преодолеть не один километр пути. Попробовав сдвинуть его с места, она тут же почувствовала, что ее усилий будет недостаточно. Но, все-таки решительно ухватилась за его плечи, потянув на себя. Преодолев несколько метров, она сделала небольшой перерыв и вновь осмотрела повязку. Кажется, кровь немного приостановилась. Это придало ей сил, и она принялась тащить его дальше, делая краткие остановки для отдыха. Временами ей казалось, что она не выдержит, чувствуя, что тело уже не слушается, а мышцы отказываются выполнять свою работу. По спине струился липкий пот, сердце разрывалось от напряжения. Метр за метром, метр за метром. Она уже не знала, сколько прошло времени. Часы и минуты превратились в один растянутый от напряжения канат. При каждом взгляде на его мертвенно бледное лицо, Виктория понимала, что может не успеть. Однако, вопреки всему здравому смыслу, что был у нее, хрупкая девушка продолжала тащить его по промозглому лесу, молясь о том, чтобы ее сил хватило на этот бесконечно тяжелый и опасный путь. Небо же очевидно не собиралось сочувствовать им, через некоторое время повалил мокрый снег, добавляя сырости и холода. Ее руки уже совершенно не чувствовали боли и колючего дыхания ветра, только одна мысль билась как птица в клетке ее воспаленного мозга — она все выдержит и она успеет.

Когда, наконец, завеса густых зарослей поредела, ей стал виден маленький, поросший мхом, полуразвалившийся охотничий домик. Он казался ей почти миражом, к которому она шла целую вечность.

Виктория оставила свою ношу в кустах, немного прикрыв ветками, сама же осторожно пробралась к двери и открыла ее. Внутри было тепло от небольшого очага, как всегда сильно и удушливо пахло пряными травами. Своим неожиданным приходом, она страшно испугала хозяйку этого убогого жилища. Спутанные волосы, тяжелое дыхание, содранные в кровь руки, грязная одежда. Но увидев бледное лицо и горящие глаза цвета апрельского неба, та узнала свою давнюю знакомую.

— Магда! О, Магда! — Виктория бросилась на шею маленькой суховатой женщины, разрыдавшись как ребенок. Нервные спазмы душили ее, не давая ничего сказать или объяснить. Она покорно позволила усадить себя на стул и напоить каким-то горьковатым отваром.

— Во имя всего святого! Где ты была? Мы все думали, что вы вместе с Марком и Адамом наткнулись на полицейский патруль и погибли, — женщина смотрела на свою гостью как на призрака, явившегося ей, чтобы напомнить о той которую она уже почти оплакала.

— Я все расскажу потом. А сейчас мне нужна твоя помощь! Пожалуйста, Магда! Он умрет, если ничего не сделать сейчас! — исступленно произнесла девушка.

— Кто умрет? Виктория что за загадки? Ты же знаешь, я их не люблю! — в глазах пожилой женщины забилась тревога, когда ответа не последовало, но потом, увидев на лице девушки дикое отчаяние, она поняла, что спорить и выяснять что-либо не имеет смысла и, после секундного колебания, решила: — Хорошо, кем бы он ни был, это живой человек и мы должны ему помочь.

Когда они подошли к месту, где лежал Мельбург, Виктория вдруг страхом подумала, что опоздала и сейчас найдет его мертвым. Но когда Магда откинула ветки, стало видно — он все еще дышит. Однако, на его красивом точеном лице проступили капли холодного пота. Губы были плотно сомкнуты, словно в предсмертной маске.

Женщина с ужасом отпрянула, когда увидела знаки отличия немецкого офицера высшего ранга, ее губы затряслись от негодования. Она непонимающе посмотрела в глаза Виктории, однако не успела ничего сказать. Виктория уже перехватила ее дрожащие руки своими, и с мольбой в голосе, но твердо и уверенно сказала:

— Я знаю, это невероятно. Но он только что освободил меня, он на нашей стороне. Магда, поверь! Помоги ему, я прошу тебя!

— Ты хочешь, чтобы я спасала одного из этих нелюдей, которые перебили моих близких? Ты хочешь сказать, он носит эту форму просто так? Виктория, да ты сошла с ума! Как можно доверять им?!

Она чуть опустила голову, собравшись с мыслями, перед тем как сказать самое страшное: — Если ты не укроешь нас Магда, скоро я тоже буду мертва. Двое партизан видели, как я разговаривала с ним. Они подстрелили его, а потом отправились на мои поиски.

Пожилая женщина не могла сдержать сдавленный вскрик, Виктория была ей вместо дочери, с тех пор, как она потеряла всех своих детей. Девушка всегда говорила правду и Магда понимала, что сейчас она тоже не лжет. Но эта правда была жестокой и неумолимой. Действовать нужно было немедленно.

Решение было принято. Вдвоем они гораздо быстрее справились и осторожно перенесли Уильяма в дом.

— Пуля прошла навылет. Это хорошо, — осмотрев раны, сказала Магда. — Если он еще жив, значит, серьезных внутренних повреждений нет. Но он потерял много крови, я сомневаюсь, что ему удастся пережить эту ночь, — она увидела, как девушка переменилась в лице, — Виктория, почему тебя так заботит его участь? Может быть, он и пожалел тебя, в конце концов, они тоже люди. Но почему ты решила, что он на нашей стороне? Откуда такая уверенность? Из-за него ты подвергаешь и себя и меня смертельной опасности. Если сейчас сюда придут партизаны, как мы объясним его появление?

— Мы же уже спрятали его форму. Скажем, что он один из франтиреров, которого подстрелил патруль, — не раздумывая, парировала девушка.

Магда бессильно развела руками, опустившись рядом с ней на стул. Это дитя было невозможно упрямым, но все-таки она должна попытаться убедить ее поступить разумно.

— Как ты оправдаешься Виктория, когда тебя спросят, о чем ты говорила в лесу с офицером вермахта? Я думаю, никто не поверит тебе, как поверила я. — женщина сделала паузу и, увидев замешательство в глазах, которые минуту назад смотрели с такой отчаянной смелостью, продолжила, — Тебе нужно уходить, и поскорее. Пристанешь к какому-нибудь лесному отряду, где тебя не знают. Даст бог, все обойдется. Можешь остаться до утра. Но потом, девочка моя, ты должна бежать, — в голосе женщины звучали металлические нотки, но она знала, что с Викторией иногда нельзя по-другому.

Магда промыла раны Уильяма и наложила повязки с травяной мазью. Это все что она могла для него сделать. Временами он приходил в себя, стонал громко и протяжно. Виктория вытирала его мокрый лоб, смоченной в холодной воде тканью. Когда его удалось напоить целебным отваром, он ненадолго заснул.

Измученная всеми испытаниями прошедшего дня, девушка, наконец, тоже поддалась чудовищной усталости, опрокинувшись в тяжелый сон.

Ночью она неожиданно проснулась от очередного слабого стона. Открыв глаза, она увидела, как его тело сотрясают конвульсии лихорадки. В домике уже было холодно. Ей не потребовалось времени на размышления. Она знала, что должна сделать. Быстро стянув свою одежду, Виктория легла рядом с ним, вплотную прижавшись к его коже, совсем обнаженная и уязвимая, впервые в своей жизни оказавшись так близко к мужчине. В тот момент ей не показалось это стыдным или противоестественным, только учащенный пульс выдавал ее скрытое волнение. Она обняла руками его сильное тело, попробовала обхватить широкие плечи, постепенно чувствуя, как ее живое тепло успокаивает и согревает его. — Только не умирай, Уильям, — вновь произнесла она его имя. И вдруг услышала хрипловатый, едва различимый шепот около своего уха: — Ты.. мой ангел.. во тьме…- слова были ломанные, несвязные, он бредил. Виктория незаметно расслабилась в окутавшем их обоих тепле и крепко уснула, обвившись своим маленьким телом вокруг него, словно пытаясь превратиться в спасительный щит, который должен был отогнать от него дыхание смерти.

Еще до рассвета Магда нашла их в одной постели, прижавшимися друг к другу, словно в последний час. Женщина была шокирована смелостью Виктории, но понимала, что девушка сделала это, чтобы не позволить ему умереть этой ночью. Разбудив, она дала ей понять, что нужно поторопиться, и уйти незамеченной.