К вечеру батальон Орехова потерял все свои машины. Уцелевшие экипажи вместе с остатками стрелковых подразделений отходили к соседнему поселку. А батальон Боридько еще дрался. У комбата оставалось всего семь танков, оборонявшихся на северном берегу неширокой реки. Понимая, что Боридько долго не продержится, полковник Леонов вызвал командира батальона автоматчиков капитана Усанова.

— Сколько у тебя людей?

— Сорок один, товарищ полковник.

— Поможешь Боридько. Он на том берегу.

— Есть!

Автоматчики редкой цепью подобрались к окраинам поселка. Пехота кинулась в атаку. Закипел рукопашный бой, в течение нескольких минут гитлеровцы были выбиты из поселка. Им в голову не приходило, сколь малочислен противник; сгустившийся сумрак удесятерял силы наших бойцов, их автоматы строчили отовсюду: из полузасыпанных окопов и траншей, из-за торчавших в небо прокопченных печных труб.

После полуночи гитлеровцы перебросили к Мирному подкрепление на бронетранспортерах и ворвались в поселок. Населенный пункт, который теперь именовался лишь условно — все дома разрушены и сожжены, — никак не оправдывал своего названия и переходил из рук в руки.

А на рассвете уцелевшие пехотинцы передавали друг другу радостную весть.

— Танки! Бригада получила танки!

Если бы знали бойцы, что это были за танки и сколько их! Шесть подремонтированных машин передали танкисты 200-й бригады, а два танка ввели в строй героические ремонтники во главе с их командиром-вахтанговцем Сеней Варимым. И снова, в который раз, добром помянули танкисты славных добровольцев — артистов театра имени Вахтангова; артисты и на фронте были мастерами своего дела.

Танки помогли вывести из полуокружения тех, кто уцелел в яростных схватках за Мирный. Полковник Леонов, воспользовавшись затишьем, намеревался дать бойцам короткий отдых. Но тут доставили срочный пакет. Разорвав конверт, прочитал приказ командования и сдвинул брови:

— Срочно отходить на север.

— Как?! К Богодухову?

— Да! Изменилась обстановка. Немцы заняли Ахтырку.

Положение складывалось тревожное. На участке обороны 27-й армии гитлеровцы, сосредоточив на узком участке до семидесяти танков, прорвали фронт. Противник стремился развить маневр.

— Взгляните на карту, — сказал Леонов окружающим его командирам. — Немцы хотят фланговым ударом отсечь наши войска, наступающие на Харьков. Отчасти им удалось осуществить этот замысел, смотрите, как они продвинулись, вышли на рубеж Веселый Гай, Каплуновка.

Отходя на север, бригада вела ожесточенные бои. Немцы продолжали преследование, не давали возможности оторваться. Утром пришлось отходить в район совхоза «Ильичевка». Здесь противник атаковал особенно сильно.

— Дальше отходить нельзя! Надо контратаковать!

Полковник Леонов собрал оставшиеся танки и сам повел их в контратаку. На каждую тридцатьчетверку приходилось несколько вражеских машин, но все-таки наши воины отбили натиск противника.

Бой кончился, танк командира бригады остановился.

Полковник Леонов пошел к штабной машине, чтобы доложить командиру корпуса обстановку. Несмотря на тяжелые потери минувших дней, командир бригады был удовлетворен: гитлеровцы откатились назад. Врага отбросили малыми силами, используя уцелевшие танки. Научились воевать, «Революционная Монголия» дерется славно.

Леонов шел тяжелой походкой рабочего человека, как сталевар после смены, распаренный жарой, довольный результатами труда. Возможно, он думал о том, что вот сейчас отдаст распоряжение отдыхать: танкисты нуждаются в нескольких часах сна, в отдыхе, пище — столько дней не выходили из боя. На лице полковника бродила усталая улыбка, когда он по вызову генерала Гетмана подходил к штабной рации.

Послышался свист снаряда, полковник услышал его, но даже не пригнулся: шальной снаряд, немцы бьют не прицельно. Снаряд пролетел над комбригом и разорвался поодаль, и все, кто находился возле штабного грузовика разом вскрикнули: полковник Леонов упал навзничь. Он был сражен наповал осколком в голову.

Это было так неожиданно и страшно, что все на какой-то момент оцепенели, потом наперегонки кинулись к неподвижно лежавшему Леонову… Это случилось 21 августа 1943 года.

Полковника Леонова похоронили с воинскими почестями в Богодухове — городе, который он освобождал, вырос еще один холмик с деревянной пирамидкой. А сколько таких соорудили на полях Подмосковья! На всем пути продвижения бригады оставались они, простые и незаметные, скромные памятники нашим боевым друзьям, скорбные вехи победного пути на Запад. Дорогой ценой платил советский народ за победу.

За мужество и отвагу, проявленные в последнем бою, полковник Леонов был посмертно награжден орденом Красного Знамени.

Погибшего командира бригады заменил Иосиф Ираклиевич Гусаковский, бывший начальник штаба, опытный боевой офицер. Будучи раненным, подполковник Гусаковский всячески отклонял предложение поехать в госпиталь и лечился в штабе, здесь же ему меняли повязку. Когда Гусаковского назначили командиром бригады, он еще носил раненую руку на черной косынке, но в тот же день снял ее, и хотя временами морщился от боли, держался молодцом. Правда, однажды хотел в сердцах стукнуть кулаком по столу (его заменял ящик из-под знаменитых монгольских посылок), но вовремя спохватился…

Развернулись наступательные бои. Бригада получила пополнение, вместе с другими частями, действующими на этом участке фронта, освобождала Ахтырку.

Вскоре «Революционную Монголию» вывели из боя. Бригада ушла в сумские леса и сосредоточилась неподалеку от беленького, чистого городка Сумы, славившегося красивейшим высоченным собором, невесть как уцелевшим от разрушения.

Танкисты отдыхали, яростно парились в деревенских баньках, залечивали раны, писали письма шефам в далекую Монголию, и каждое письмо было своеобразным рапортом о недавних боевых успехах.

Послали письмо и члены экипажа танка «Маршал Чойбалсан». Они рапортовали маршалу, чье имя носила их машина:

Просьба экипажа была выполнена, письмо было напечатано на страницах газеты «Унэн».

Подводили итоги минувшим боям и в штабе бригады. Подполковник Гусаковский по штабной привычке скрупулезно заносил на бумагу каждую деталь, подолгу разговаривал с командирами подразделений. Итоги радовали. В августе 1943 года бригада прошла с боями более ста пятидесяти километров и уничтожила большое количество живой силы и техники врага.

30 октября танкистов облетела радостная весть: Указом Президиума Верховного Совета СССР за отличное выполнение заданий командования и проявленные при этом личным составом героизм и мужество в боях с немецко-фашистскими захватчиками 112-я танковая бригада «Революционная Монголия» преобразована в 44-ю гвардейскую Краснознаменную танковую бригаду.

Во всех подразделениях состоялись торжественные митинги. Выступавшие бойцы и командиры клялись высоко нести гвардейское Знамя.

— Сегодня Родина назвала меня гвардейцем. Я горжусь этим высоким званием, — заявил на митинге гвардии лейтенант Петровский.

Командир бригады в заключительном слове выразил мысли и чувства всех воинов:

— Мы накануне решающих боев. Клянемся уничтожить врага в его берлоге! Дойти до Берлина!

В Улан-Батор полетела телеграмма. Маршал Чойбалсан горячо поздравил танкистов-гвардейцев. В Монгольской Народной Республике начался новый сбор средств в помощь фронту. 28 сентября 1943 года было принято постановление Совета Министров МНР и ЦК МНРП «Об отправке бойцам и командирам танковой бригады «Революционная Монголия» и авиаэскадрилье «Монгольский арат» подарков». XXV сессия Малого хурала постановила подготовить к началу декабря эшелон подарков на фронт, для чего организовать сбор средств среди населения. Правительственной комиссии, айкомам МНРП и аймачным управлениям поручалось организовать среди населения разъяснительную работу. Конкретные задания по пошиву обмундирования и заготовке продуктов получили министры, а также председатель правления Кустпромсовета. Они обязаны были к 25 ноября 1943 года выполнить этот заказ правительства.