Сам халиф Мамун в первое десятилетие своего царствования в угоду буржуазии Савада не предпринимал походов против Византии, и это дало ей широкие возможности развивать торговлю с Западом, однако восстание Фомы он тайно поддерживал, вступив с ним в соглашение и обязавшись помочь ему, за что должен был получить некоторые пограничные территории Византии. Крушение восстания в 823 году и гибель Фомы не дали Мамуну времени активно вмешаться в борьбу.
В течение двадцати лет Бабек шел от успеха к успеху. Он поднял восстание по всему Азербайджану; арабы были везде вырезаны, крепости взяты штурмом и затем сравнены с землей. Дехканы перешли на сторону Бабека. Лишь город Марага, вторая столица Азербайджана, где было много арабов и куда укрылись все мусульмане округа, отказался подчиниться ему и сумел отбить все атаки хуремитов. Он так и продержался до падения Бабека. Бабек, закрепив за собой Азербайджан, двинулся дальше к столице западного Джебаля, поднимая везде сельское население против угнетателей, и в 829 году завладел столицей Джебаля — Гамаданом, прервав сообщение Савада с восточным Ираном. Так торговый путь между Багдадом и богатыми областями Хорасана был перерезан.
Восстание Бабека шло победоносно: армии халифа не могли с ним справиться, но крестьянство соседних провинций Ирана, даже хуремитских Дейлема и Табаристана, оставалось спокойным, не присоединялось к движению азербайджанцев, не оказывало им поддержки. Причины этого спокойствия крестьянства, соседнего с Азербайджаном, были те же, что и в многочисленных крестьянских восстаниях в средневековой Европе. Про эти причины Энгельс сказал: «Как ни тяжел был гнет, под которым приходилось стонать крестьянам, толкнуть их на восстание было все-таки очень трудно. Их раздробленность чрезвычайно затрудняла возможность общего соглашения. Долгая привычка к подчинению, переходившая от поколения к поколению; отвычка во многих местностях от употребления оружия; то усиливающаяся, то ослабевающая, в зависимости от личности господина, жестокость эксплоатации, — все это содействовало тому, чтобы крестьяне оставались спокойными. Поэтому в средние века мы встречаемся с большим количеством местных восстаний крестьян, но, — по крайней мере, в Германии, — мы до крестьянской войны не находим ни одного общенационального крестьянского восстания»[4].
В дальнейшем это грозило гибелью всему движению. В то время, однако, еще ничто не омрачало радужных надежд Бабека и его приверженцев.
Восстание разрасталось и начало угрожать судьбе халифата. Мамун посылал против Бабека свои войска, но они терпели поражение. Пять раз он посылал войска против Бабека, и пять раз войска халифа обращались в позорное бегство.
Мамун понял серьезную опасность хуремитского движения лишь тогда, когда оно уже охватило две большие области и оторвало их от халифата; он напряг все силы, и было снаряжено большое войско. Правителем Азербайджана и Армении назначен был опытный военачальник Мохаммед ибн Хумеид из арабского племени Тайи, ему же на время борьбы с Бабеком был подчинен и Джебаль. Приказано было явиться всем арабам, способным носить оружие, из Азербайджана, Джебаля и от арабских племен Модар, Рабиа и иеменитских племен, давно поселившихся в Джезире (Месопотамия). Кроме того кликнут был клич для созыва добровольцев из Басры, Геджаса, Омана, Бахрейна, Фарса и Ахваза, другими словами, со всей Аравии и южного Ирана.
Под давлением этих сил Бабек был вынужден отступить в родные горы, что соответствовало, впрочем, его тактике. Его необученные и недисциплинированные воины не были в состоянии сражаться с таким огромным войском правительства в открытом поле. Он отступил к своей неприступной крепости Базз.
Мохаммед ибн Хумеид, перед тем прославившийся успешным подавлением восстания в Мосуле, двинулся вслед за ним и расположил свое войско в долине недалеко от Базза. Бабек, пользуясь знанием местности, отделил часть своих отборных воинов и поместил их в засаду за ближними горами. Сам же выступил с главными силами из крепости и стал против халифских войск. Завязался бой; Бабек сидел на скале у входа в долину, откуда видел всю картину битвы; в самый разгар боя он подал сигнал отряду, сидевшему в засаде; тот бросился на тыл Мохаммеда; это привело в полное смятение арабов; главнокомандующий Мохаммед ибн Хумеид пал в бою, армия его обратилась в бегство, и большая часть ее была перебита.
Велико было потрясение в Багдаде, когда пришла весть о разгроме армии Мохаммеда ибн Хумеида; велика была тревога во дворце халифа. В первых боях, из которых Бабек вышел победителем, разгромлены были войска, набранные из местных жителей — арабов или иранцев, лишенных военного опыта, привычных к мирным занятиям, быть может разными узами родства, деловых сношений, дружбы связанных с восставшими. Теперь же погибла армия из арабов Джезиры, опытных в военном деле, привычных к суровой жизни и борьбе с византийцами, из арабов-добровольцев Геджаза, Омана, Бахрейна, Басры, из очагов ислама пришедших защищать свою веру и свое государство от восставших неверных. А другой армии у халифа не было. Невозможно было отозвать войска из пограничной с Византией полосы и оголить фронт против исконного врага ислама; столь же невозможно было призвать войско из Хорасана, где оно охраняло границы от турецких племен, только и ждавших случая, чтобы вторгнуться в пределы империи халифов. Эти же войска охраняли страну от набегов диких горцев в областях теперешнего Афганистана. Посылать против Бабека иранцев представлялось рискованным предприятием ввиду племенных симпатий и возможной измены. Можно было пуститься на этот риск лишь в том случае, если бы можно было поручить ведение войны природному иранцу, заслужившему доверие и популярному в народе. Такой вождь может набрать охотников и составить новое войско.
Мамун пошел по этому пути: выбор его остановился на Абдалле ибн Тагир, который был в то время губернатором Багдада и Ирака. Абдалла был сыном того Тагира, который командовал войсками Мамуна во время осады Багдада при Эмине. В награду за взятие Багдада Мамун назначил Тагира правителем Хорасана и всего Востока. В его область входил не только Хорасан, но и Табаристан, Сеистан, Афганистан, Мавераннахр. Тагир, основавшись в Хорасане, рассчитывая на свою громадную популярность, решил сделаться независимым, отделиться от халифата, и во время пятничного богослужения в соборной мечети опустил поминание халифа[5].
Еще весть об этом не успела дойти до Мамуна, как Тагир скоропостижно умер. Халиф, понимая, что создавать себе врагов из популярнейшего во всем Иране дома Тагира будет неразумно, не только не лишил своей милости детей Тагира, но области, управлявшиеся их отцом, отдал в управление одному из его сыновей — Талхе, другого — Абдаллу — оставил губернатором в Багдаде. Сыновья не пошли по стопам отца и блюли верность халифу.
И теперь халиф обратился к Абдалле ибн Тагир, рассчитывая, что популярность Тагиридов в Иране и их иранское происхождение устранят опасность измены со стороны войск, набранных в Иране и может даже перетянуть часть приверженцев Бабека на сторону Абдаллы.
Он назначил Абдаллу правителем Азербайджана и Джебаля и поручил ему усмирение хуремитов.
Абдалле мало улыбалась война с Бабеком. Борьба представлялась трудной, войска были ненадежны, топографические условия неблагоприятны; победа над крестьянами не сулила ни лавров, ни прибыли. Наконец, могла быть подорвана популярность Тагиридов среди населения Ирана. И Абдалла, не посмевший отказаться от новой должности, стал затягивать приготовления под предлогом пополнения войска, заготовки провианта и т. п. Так тянулось почти целый год. Тем временем умер брат Абдаллы, Талха, правивший Хорасаном; провинция была трудная, только популярный среди иранского населения дом Тагира мог справиться с задачей держать в повиновении разнородные элементы области, отражать набеги турок, подавлять мятежи горцев, и Мамун послал своего главного кади, Яхья ибн Актам, в лагерь Абдаллы предложить ему на выбор — остаться правителем Азербайджана и Джебаля или получить назначение на место брата в Хорасан. Абдалла с радостью согласился на последнее и немедленно уехал в Мерв, бросив лагерь и все приготовления к походу.