— Прошу прощения, сэр, мне очень жаль, — обратился мужчина к Хилари. — Я только хотел успокоить полковника, сэр. С бородой все в порядке, сэр.

— О, хорошо, Молт. Отлично. Отлично, — довольно кивнул полковник Форестер.

— Спасибо, сэр, — сказал мужчина и удалился.

— А что с вашей бородой, дядя Прыг? — спросил Хилари к величайшему облегчению Трой.

— Не с моейбородой, а с той самой бородой, старина. Я боялся, что мы ее забыли, а потом боялся, что она помнется в чемодане.

— Ну так вот, Род, она не помялась. Я же говорила, что ничего с ней не случится.

— Хорошо, теперь я спокоен.

— Вы будете Дедом Морозом, полковник? — осведомилась Трой. Полковник радостно просиял и засмущался.

— Я знал, что вы так подумаете, — ответил он. — Но нет. Я — Друид. Что вы на это скажете?

— Вы... то есть... вы принадлежите?..

— Не к одному ли из этих якобы древних орденов, — вмешался Хилари, — что увлекаются накладными бородами из ваты и каждые две недели по вторникам устраивают потешные пляски вокруг деревьев?

— Ох, ладно тебе, сынок, — проворчал дядя. — Это нечестно.

— Ну что ж, значит, вы не из тех. В Холбердсе, — продолжал Хилари, обращаясь к Трой, — святого Николая, или Санта Клауса, или как вам угодно называть этого тевтонского старичка, заменяет более древняя и более историчная фигура: легендарный предшественник отправителей ритуалов зимнего солнцестояния, передавший, вольно или невольно, изрядную долю своих познаний христианским преемникам. Я говорю о Великом Друиде.

— И викарий не возражает, — с искренней серьезностью вставил полковник. — Уверяю вас, ни капельки не возражает.

— Что неудивительно, — заметила его жена с загадочной усмешкой.

— Он даже приходит на праздник. Так что, как видите, я буду Друидом. Я каждый год его представляю, с тех пор как Хилари здесь поселился. Будет елка, и ветвь для поцелуев, и, конечно, много омелы. Все дети придут: здешние, из Вейла и из соседних поселков. Чудесный праздник, и мне нравится роль Друида. А вы любите наряжаться?

Вопрос прозвучал столь по-детски простодушно, что у Трой, тут же вспомнившей о персонажах "Алисы в стране чудес", не хватило духу охладить энтузиазм полковника, и она, изобразив восторг, ответила утвердительно. Она бы не удивилась, если бы полковник предложил ей таинственным полушепотом как-нибудь вместе нарядиться.

— Дядя Прыг блестящий актер, — похвалил старика Хилари, — а его борода просто шедевр, производство театральных мастеров, она не посрамила бы короля Лира. А какой парик! Ничуть не похож на обычные отвратительные поделки, вот увидите.

— Мы сделали кое-какие изменения, — с жаром подхватил полковник Форестер. — Бороду подправили. Мастер сказал, что она чуть длинновата и я выгляжу в ней немножко хиппарем. Каждая мелочь имеет значение.

Хилари принес выпивку. Над двумя стаканами с кусочками лимона поднимался пар.

— Ваш ромовый пунш, тетя Трах, — объявил Хилари. — Скажите, если сахара мало.

Миссис Форестер обернула свой стакан носовым платком и села.

— Кажется, все в порядке, — потянула носом она. — Ты положил дяде мускатного ореха?

— Нет.

— Правильно.

— Вы, наверное, подумали, что пить ромовый пунш перед обедом несколько странно, — обратился полковник к Трой, — но мы обязательно пьем пунш после путешествия. И всегда перед сном.

— Он восхитительно пахнет.

— Не хотите попробовать? — предложил Хилари. — Вместо "Белой леди".

— Пожалуй, я останусь верна "Белой леди".

— И я тоже. Итак, мои дорогие, — обратился Хилари к гостям, — в этом году мы празднуем в узком кругу. К нам присоединятся только Крессида и дядя Берт. Они прибудут завтра.

— Ты все еще помолвлен с Крессидой? — спросила его тетя.

— Да. Помолвка не расторгнута. Я от всей души надеюсь, тетя Трах, что со второго взгляда вы проникнетесь большей любовью к Крессиде.

— Это будет не второй взгляд. По крайней мере пятнадцатый.

— Но вы понимаете, что я имел в виду: второй взгляд, с тех пор как мы помолвлены.

— А что изменилось? — задала тетя несколько двусмысленный вопрос.

— Послушайте, тетя Трах, я полагал... — Хилари умолк и потер нос. — Все-таки, тетя, учитывая то, что я познакомился с ней в вашем доме...

— Тем более. Я предупреждала твоего дядю. Я сказала, что предупреждала тебя, Род.

— О чем, Тру?

— О твоей девахе, о тоттенхэмовской девахе. Крессиде.

— Она не моя,Тру. Ты так странно порою выражаешься.

— Как бы то ни было, — сказал Хилари, — надеюсь, что вы перемените мнение, тетушка.

— Надежда умирает последней, — отозвалась миссис Форестер и повернулась к Трой. — Вы знакомы с мисс Тоттенхэм?

— Нет.

— Хилари считает, что она украсит этот дом. Мы все еще говорим о Крессиде! — заорала миссис Форестер, обращаясь к мужу.

— Знаю, о чем вы говорите. Слышу.

Супруги принялись за напитки. Миссис Форестер произвела немало шуму, дуя что было мочи на пунш.

— В этом году, — начал Хилари после паузы, — мы внесли кое-какие изменения в церемонию Рождества, надеюсь, к лучшему. Я придумал для вас новый выход, дядя Прыг.

— Правда? Неужели? Неужели правда?!

— Вы зайдете снаружи. Через застекленную дверь, перед которой будет стоять елка.

— Снаружи! — рявкнула миссис Форестер. — Я правильно поняла тебя, Хилари? Ты намерен выгнать своего дядю на террасу зимой, посреди ночи, в снежную бурю? Я говорю — в снежную бурю?

— Только на одну секунду, тетя Трах.

— Полагаю, ты не забыл, что твой дядя страдает грудной жабой?

— Со мной все будет в порядке, Тру.

— Мне это не нравится. Я говорю...

— Но уверяю вас! Да и нижнее белье у него стеганое.

— Фу! Я говорю...

— Но послушайте!

— Не начинай, Тру. У меня меховые сапоги. Рассказывай дальше, сынок. На чем ты остановился?

— Я сделал замечательную магнитофонную запись бубенчиков и фыркающих северных оленей. Прошу выслушать меня не перебивая. Я провел некоторые изыскания и убедился, что друидический и тевтонский ритуалы кое в чем совпадают, — быстро говорил Хилари, — а если это и не так, то должно быть так. Поэтому, дядя Прыг, мы услышим, как вы крикнете северным оленям "тпру!", а потом войдете.

— Сейчас я уже не могу очень громко кричать, сынок, — с беспокойством проговорил полковник. — Боюсь, трубного гласа не получится.

— Я подумал об этом и добавил "тпру!" к бубенчикам и фырканью. Катберт крикнул. У него громовой голос.

— Отлично. Отлично.

— На празднике будет тридцать один ребенок и около дюжины их родителей. Ну и обычный состав фермеров и местной знати. А также наемные помощники и прислуга, разумеется.

— Охранники? — спросила миссис Форестер. — Из Того Места?

— Да. Женатые. Двое с семьями.

— Марчбэнкс?

— Если ему удастся вырваться. У них там свои ритуалы. Капеллан варганит нечто довольно безрадостное. Рождество, — ехидно добавил Хилари, — в обстановке абсолютной секретности. Представляю себе: за сигналами тревоги песен не слышно.

— Полагаю, — его тетка отхлебнула изрядный глоток пунша, — ты знаешь, что делаешь. Я, честно признаюсь, не знаю и чую беду.

— Как бы вы ее не накликали, — обронил Хилари.

Вошел Катберт и пригласил к ужину. У него и в самом деле был очень громкий голос.

Глава 2

СОЧЕЛЬНИК

1

Прежде чем пойти спать, все послушали прогноз погоды. Обещали, что снегопад не прекратится ни ночью, ни в сочельник, однако на Рождество погода, видимо, переменится: с Атлантики идет фронт теплого воздуха.

— Когда говорят о фронте теплого воздуха, — заметил Хилари, — я почему-то всегда представляю себе бальную залу, положим, эпохи Регентства, среди танцующих выделяется некая пышнотелая дама с сильно декольтированным фронтом, и стоит гостям глянуть на нее, как им сразу становится тепло.