Легкомоторный самолет — понятие вполне русское, однако нам, гражданам России, не так просто представить себе, что летательных аппаратов индивидуального пользования может быть в стране много тысяч. А между тем, число подобных машин в мире растет год от года.

Жизнь показала — маленький самолет нужен, о нем мечтают не только фанатики, его ждут многие вполне серьезные люди. И, кажется, не только ждут, но и берут дело в свои руки. Так что и в России есть надежда залетать на индивидуальных самолетах, с «частными» бортовыми номерами.

Этот шустрый «малыш» — BF-133, «Юнгмейстер» получил широкую международную известность перед второй мировой войной. Странноватая, на первый взгляд, машина — верхние крылья чуть приспущены, нижние — слегка приподняты, округлый короткий фюзеляж — официально именовалась пилотажным и учебно-тренировочным самолетом.

Авиаконструктор Карл Бьюккер успешно сотрудничал в ряде немецких самолетостроительных фирм, которые запустили BF-133 в серийное производство, но началась война, и все дальнейшие планы нарушились, хотя самолетик успел распространиться во многих странах и повсюду пользовался уважением, особенно в среде спортсменов-пилотажников.

В марте 1967 года производство «Юнгмейстера» решено было возобновить (случай невиданный и неслыханный! Через столько лет!).

Машину несколько усилили и полностью приспособили к полету в перевернутом положении. В частности, оборудовали пилотское кресло оригинальными привязными ремнями, плотно притягивавшими летчика к чашке и спинке сиденья.

Первый полет реанимированного «Юнгмейстера» состоялся летом тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года.

Итак, в воздухе вновь появился небольшой биплан. Размах крыльев — 6,60, длина — 6,02, высота — 2,20 метра. Весил он всего 435 килограммов. Двигателя в 160 лошадиных сил вполне хватало на то, чтобы легкая машина прекрасно маневрировала, как в горизонтальной, так и в вертикальной плоскостях. Верно, максимальная скорость — 220 километров в час — не поражала воображения, зато уже упомянутая маневренность была выше всяких похвал. Виражил «Юнгмейстер», как говорится, вокруг собственного хвоста. В дополнение ко всем достоинствам, самолет отличался еще и крайней неприхотливостью к взлетно-посадочной площадке. И, наконец, главная особенность — машина с одинаковым успехом летала в нормальном, перевернутом положении, на боку.

Волею не вполне понятных обстоятельств, один из «Бьюккеров» попал в последнем предвоенном году в Борисоглебскую школу пилотов имени Чкалова, где готовили исключительно летчиков-истребителей. Здесь мне пришлось понаблюдать, как резвился на этой пилотажной малышке заместитель начальника школы полковник Горбатко. Должен сказать, самым впечатляющим был даже не его виртуозный пилотаж на малой высоте, а заключительный пролет на «спине», когда колеса смотрели в небо, а голова летчика выглядывала из опрокинутой к земле кабины, и весь этот цирк происходил на высоте ангарной крыши.

О фантастическом летном мастерстве аса первой мировой войны Удетта рассказано достаточно много. Коронный его номер, когда Удетт поднимал с земли платок, цепляя яркий шелк укрепленным на консоли самолета специальным крючком, широко разрекламирован. Меньше известно о последователе Удетта Вилли Шторе. Штор демонстрировал полет «на спине» бреющим на «Беккере» в трех метрах над взлетной полосой.

Наверное, у многих может возникнуть вопрос: а для чего, собственно, дразнить самолетом землю? Какой смысл специально создавать самолет, способный летать хоть вверх колесами, хоть на боку, да еще пилотировать в опасной близости от земли, как известно, не прощающей ошибок пилоту?

Думаю так: знакомясь с риском, человек укрепляет веру в себя, в свои возможности и способности. Тут, наверное, не надо пускаться в рассуждения о риске оправданном и риске глупом, о границах допустимого и недопустимого; достаточно сказать вот что: летчик, освоивший «Юнгмейстер», научившийся выполнять на нем все маневры, на которые способен самолет, становился, что называется, на голову выше! И не только в глазах падких на азартные игры зрителей, но, что в миллион раз важнее, человек возвышался в собственной оценке. А это не пустяк! Такой самолет должен был способствовать, в конечном счете, несомненному общему повышению надежности авиации. Уверенность летчика в собственных силах — важнейшая составляющая безопасности летного дела вообще. Я уже не говорю о радости, что дарила эта шустрая машинка тем, кто на ней летал.

Эта малюсенькая машина, получившая легкомысленное название «Летающая блоха», прославила своего создателя — пилота и конструктора, начавшего летать еще в 1910 году, — Анри Минье, как мало какой другой летательный аппарат.

Появилась «Летающая блоха» в небе Франции в тридцать четвертом году. Конструктор задумал тогда построить дешевый, доступный каждому, непременно предельно простой в управлении летательный аппарат. Внешне самолетик выглядел странновато — крылья у него располагались тандемом, то есть одно за другим, размах был всего шесть метров. Переднее крыло чуть приподнято над задним и частично, всего на несколько дюймов, накрывало его. Совершенно нестандартно выглядело управление машиной. Перемещая переднее крыло ручкой управления вперед и назад, летчик переводил машину в набор высоты или на снижение. Несущее крыло, таким образом, выполняло функцию нормального руля высоты. Элеронов конструкция Минье не предусматривала вовсе: поперечная устойчивость гарантированно обеспечивалась V-образностью крыльев. Руль направления поворачивался при отклонении ручки управления в сторону. Педали в «Летающей блохе» отсутствовали. Минье считал, что традиционное ножное управление для человека, не склонного к технике, противоестественно. А он ведь настойчиво стремился к тому, чтобы любой мог, сев в его самолетик… полететь. Если уж не безо всякой, — то с самой незначительной подготовкой.

И сначала все шло нормально.

Минье был далеко не богат, поэтому на его «блохе» стоял семнадцатисильный дешевый моторчик. Полет с таким двигателем происходил, понятно, на весьма малых скоростях, что никак не мешало воздушным прогулкам изобретателя. Но стоило идее «овладеть массами», — а «Воздушная блоха» нашла тысячи поклонников, ее принялись усердно строить во многих странах, — как ситуация резко изменилась. Любители авиации, стремясь получить скорость позначительнее, начали использовать двигатели помощнее — до 65 лошадиных сил, — и тут, буквально, вспыхнула эпидемия загадочных катастроф. Эти несчастья приняли такой размах, что сперва во Франции, а следом и в Англии, строительство «блох» было запрещено. Понадобились усилия серьезных ученых, многочисленные исследования в аэродинамических трубах, чтобы разгадать причину непонятных крушений. Оказалось — масса воздуха, протекающая между крыльями при повышенных скоростях полета, изменяет характер обтекания несущих плоскостей, и самолет начинает переходить в пикирование. При этом летчик, повинуясь навыку, тянет ручку на себя, лишь ухудшая этим ситуацию…

Оригинальное управление могло безотказно действовать только при малых скоростях полета. Строгий историк авиации так оценивает машину Анри Минье: «Летающая блоха» в настоящее время представляется скорее показателем незрелости изобретательских идей в области любительского самолетостроения, чем серьезной вехой на пути развития самолетов данного типа, как это можно было полагать при ее создании».

Спору нет, пятьдесят лет могут на очень многое изменить взгляд, что-то прояснить, высветлить… Справедлив ли суровый историк? Судить с его категоричностью не берусь, скажу только: идея маленького самолетика, самодеятельно построенного для личного пользования, не умерла и поныне. И с этой точки зрения роль Анри Минье, зачинателя миниавиации, переоценить трудно. Впрочем, живуча оказалась не только идея. В середине семидесятых годов Французская полиция задержала пятидесятитрехлетнего отца десяти детей Бернара Домона, уже тридцать пять лет к тому времени летавшего на «Небесной блохе» Минье! За что же его задержали? Домен не имел пилотского свидетельства, он никогда и нигде не обучался летному делу, к тому же летал на «незаконнорожденном» летательном аппарате, не зарегистрированном в установленном порядке… Наверное, полиция действовала в строгом соответствии с законами Франции, но это никак не меняет сути дела — Домон на своей «блохе» вполне благополучно летал!