— Где вы были, Нил?

— В клубе.

— Кого там видели?

От всей этой сцены веяло таким домашним теплом и уютом, Дарья держалась так спокойно и непринужденно, что нельзя было не прийти в умиление. Муж и жена, заняты каждый своим делом, близкие, дорогие друг другу люди. Одним словом, идеальная семейная пара. Нил не поверил ни Бишопу, ни резиденту. Их грязные намеки возмутили его. В конце концов, если их подозрения относительно него не имели ничего общего с действительностью, то какие основания верить им во всем остальном? У них просто-напросто грязное воображение. Стадо свиней, думают, что все такие же подонки, как они. Рука немного болела. Нил не жалел, что ударил Бишопа. Хорошо бы узнать, кто первый распустил эти грязные слухи. Он бы свернул ему шею.

Наконец Манро назначил дату долгожданной экспедиции и с присущей ему основательностью начал готовиться к отъезду, чтобы в последний момент не было спешки. Было решено подняться вверх по течению реки, а затем углубиться в джунгли, стать лагерем у горы Хитам и исследовать почти нетронутый животный мир этих мест. Они планировали пробыть в экспедиции два месяца. По мере того как приближался день отъезда, росло и радостное возбуждение Манро. Хотя он был по-прежнему немногословен, спокоен и сдержан, глаза его светились, а в походке появилась решительность и энергичная сила. Однажды утром Манро пришел в музей в прекрасном настроении.

— У меня хорошие новости, — неожиданно сообщил он после того, как они закончили с экспериментами. — Дарья едет с нами.

— Правда? Вот замечательно!

Нил был в восторге. Все складывалось как нельзя лучше.

— Впервые удалось ее убедить. Я говорил, что она не пожалеет, но она и слушать не хотела. Странные существа эти женщины. Я уже отчаялся и даже не стал уговаривать ее на этот раз, как вдруг вчера вечером она сама заявила, что едет с нами.

— Я ужасно рад, — сказал Нил.

— Если бы пришлось оставить ее одну, у меня душа была бы не на месте. Теперь мы сможем пробыть в экспедиции сколько потребуется.

И вот настало утро, когда они двинулись в путь. За веслами на четырех прау сидели малайцы, вместе с ними ехали слуги и четверо охотников-даяков. На одной лодке плыли Манро, Дарья и Нил, расположившись на подушках под тентом, на трех других — слуги-китайцы и даяки. Они везли мешки с рисом, провизию, одежду, книги и все необходимое для работы. В этом бегстве от цивилизации было нечто сказочное и волнующее, и радостное возбуждение овладело путниками. Они болтали, курили, читали. Река несла их плавно и бережно. Позавтракали на заросшем травой берегу. Когда спустились сумерки, остановились на ночлег в селении даяков. Хозяева встретили их араком,[31] витиеватыми приветствиями и исполнили в их честь экзотические танцы. Через день пути река стала заметно сужаться, как бы подводя путешественников к преддверию таинственной страны. Берега утопали в зелени, причудливые деревья теснились к самой воде — казалось, это возбужденная толпа вышла им навстречу и едва сдерживает напиравшую сзади мощную лавину. У Нила дух захватило от восторга. О чудо, о радость! На третий день река обмелела и стала совсем иной. Путники пересели на более легкие лодки, но вскоре течение стало таким стремительным, что против него невозможно было выгребать, и малайцы пользовались веслами как шестами, отталкиваясь мощными и широкими взмахами. Время от времени путь преграждали речные пороги, и тогда приходилось высаживаться, разгружаться и волоком тащить лодки по камням. На пятый день они достигли границы, дальше которой по реке плыть было уже нельзя. Здесь они провели два дня, ночуя в бунгало местного управляющего, а Манро в эти дни готовился к экспедиции в глубь острова. Теперь требовались носильщики и несколько работников для постройки хижин на горе Хитам. Нужно было вступить в переговоры со старейшиной ближайшей деревни. Манро не стал его ждать и, чтобы не терять времени, на рассвете с проводником и двумя даяками сам отправился в деревню. Вернуться он рассчитывал через несколько часов. Проводив его, Нил решил искупаться. Поблизости была речная заводь с такой прозрачной водой, что просматривалась каждая песчинка на дне. Река здесь была очень узкой, и кроны — деревьев сплетались над ней шатром, создавая необычайно живописную картину. Это место напоминало Нилу родную Шотландию, ее речные заводи, где он купался в детстве, но в то же время все вокруг было совершенно иным. Романтическая красота девственной природы пробудила в его душе чувства, которым он тщетно искал название, но не зря же умудренные жизнью мыслители считали бессмысленным препарировать счастье. Над рекой на низкой ветке сидел зимородок, синим пятном отражаясь в зеркальной глади. Когда Нил, сняв саронг и рубашку, осторожно спустился к реке, зимородок улетел, сверкнув ослепительным оперением. Нил погрузился в воду, и приятная прохлада объяла его. Он плескался и нырял, с наслаждением работая руками и ногами. Потом лег на спину и смотрел на сквозящее в листве голубое небо и солнечные лучи, от которых на воде играли золотые блики. Вдруг послышался голос:

— Какое у вас белое тело, Нил.

От неожиданности он чуть не захлебнулся и, вынырнув, увидел, что на берегу стоит Дарья.

— Послушайте, я совсем раздет.

— Это заметно. Так, наверное, гораздо приятнее. Подождите, я тоже попробую. Уж очень заманчиво.

Увидев, что Дарья раздевается, Нил быстро отвернулся. Потом услышал, как она с шумом вошла в реку. Нил отплыл немного в сторону, чтобы не смущать ее. Но Дарья направилась прямо к нему.

— Что за наслаждение чувствовать воду всем телом! — воскликнула она.

Дарья, смеясь, плеснула ему в лицо. Нил, сгорая от стыда, не знал, куда деть глаза. Прозрачная вода не скрывала ее обнаженного тела. Это еще можно пережить, подумал Нил, но что будет, когда придется вылезать на берег? Дарья как ни в чем не бывало с удовольствием плавала.

— А, все равно, пусть мокнут волосы.

Она перевернулась на спину и, делая сильные взмахи, поплыла по заводи, описав широкую дугу. Когда она будет выходить, решил Нил, ему лучше всего отвернуться и дать ей время одеться и уйти, а потом вылезти самому. Судя по ее поведению, она совершенно не отдавала себе отчета в неловкости ситуации. Нил почувствовал досаду. Это же бестактно вести себя подобным образом! Дарья то и дело заговаривала с ним, нисколько не стесняясь, словно они, прилично одетые, беседовали на лужайке. Похоже, она даже старалась привлечь к себе его внимание.

— Наверное, у меня на голове Бог знает что. Мои мокрые волосы всегда похожи на крысиные хвосты. Поддержите меня за плечо, я попробую их отжать.

— Ничего страшного, все в порядке, — успокоил ее Нил.

— Я ужасно проголодалась, — наконец заявила Дарья. — Как насчет завтрака?

— Выходите первая, а я через минуту за вами.

— Хорошо.

Дарья двумя взмахами подплыла к берегу, и Нил скромно отвел глаза.

— Я не могу выбраться, — позвала его Дарья. — Тут без вашей помощи не обойтись.

Подняться на отвесный, подмытый водой берег можно было, только уцепившись за ветку.

— Но я не могу вам помочь, я же совершенно раздет.

— Да знаю я. Не будьте до такой степени шотландцем. Вылезайте первый и подайте мне скорее руку.

Делать было нечего. Подтянувшись, Нил выбрался сам, а потом помог сделать то же ей. Дарья оставила свою одежду рядом с его вещами. Нимало не смущаясь, она взяла саронг и принялась им вытираться. Нилу не оставалось ничего другого, как последовать ее примеру, но приличия ради он повернулся спиной.

— У вас удивительно красивая кожа, — сказала Дарья. — Гладкая и белая, как у женщины. При вашей атлетической фигуре это даже забавно. И на груди не растут волосы.

Нил завернулся в саронг и натянул рубашку.

— Вы готовы?

На завтрак Дарья с аппетитом съела кашу, яичницу с беконом, холодное мясо и мармелад. Нил все еще сердился. В ее поведении было уж слишком много русской непосредственности. И вообще все это глупое ребячество. Разумеется, ничего дурного они не сделали, но такие вот выходки и давали повод для сплетен. Самое неприятное, что он не мог даже заикнуться об этом. Дарья просто подняла бы его на смех. Но если кто-то из знакомых в Куала-Солор увидел, как они вместе купались в таком виде, совершенно нагие, то их никакими силами нельзя было бы убедить, что ничего непристойного не случилось. Нил, как всегда рассудительный, не мог не признать, что у них был повод так думать. Действительно, возмутительная выходка. Дарья не имела права ставить его в такое дурацкое положение. Нил чувствовал себя круглым идиотом. В конце концов, есть же элементарные приличия!