— Герцога? — тут же спросила Амели. — Не короля?

Монтегю смутился.

— Ни один подданный не имеет права сомневаться в правильности действий его величества.

— Разумеется, — согласилась она. — Но если вы считаете, что первый министр дает его величеству пагубные советы, то расскажите об этом мне — возможно, я сумею убедить его величество поступить по-другому.

Кажется, церемониймейстера позабавила ее наивность.

— Боюсь, ваше высочество, советы герцога вполне согласуются с тем, что его величество хочет слышать.

— Послушайте, месье Монтегю, я никогда не любила играть в прятки. Если вы не готовы говорить со мной откровенно, то просто прекратим нашу беседу…

Тот всё еще колебался:

— Поймите, ваше высочество, это слишком опасная тема. Мне не хотелось бы говорить ничего такого, что может расстроить ваше высочество.

— Ах, перестаньте, месье Монтегю! Я еще плохо разбираюсь в делах Анагории, но очень хочу быть полезной нашему королевству.

— Не сомневаюсь, ваше высочество! — заверил ее Патрик.

Она так и ушла, не услышав от него ничего компрометирующего в адрес де Аркура. Но решила вернуться к разговору на ближайшей танцевальной репетиции.

Но когда на следующее утро она пришла в зал для танцев, то Патрика Монтегю там не оказалось. Заплаканная портниха, ушивавшая в талии ее свадебный наряд, сообщила, что месье Монтегю арестован по приказу его светлости герцога де Аркура.

Амели была так рассержена и одновременно напугана, что едва дождалась конца примерки. И сразу же потребовала, чтобы слуга проводил ее в кабинет первого министра.

Герцог встретил ее натянутой улыбкой.

— Рад приветствовать вас, ваше высочество! Что привело вас ко мне в столь ранний час?

Он, кажется, издевался!

— Ваша светлость, я только что узнала, что вчера по вашему приказу был арестован главный церемониймейстер двора.

Он не стал отрицать.

— Я хотела бы знать, что послужило основанием для ареста?

Он предложил ей свое кресло — самое удобное из всех, бывших в кабинете, — но она отказалась, вынуждая стоять и его.

— Могу я полюбопытствовать, чем вызван интерес вашего высочества к столь скромной персоне?

Этот вопрос граничил с наглостью, но Амели постаралась ответить спокойно:

— Эта скромная персона — главный церемониймейстер королевского двора! Не забывайте, ваша светлость, он — тоже дворянин!

Де Аркур снисходительно усмехнулся.

— Я помню об этом, ваше высочество! Но первый министр королевства может отдать приказ арестовать даже дворянина, если у него есть основания полагать, что тот совершил преступление.

— Вот как? — удивилась она. — И какое же преступление он совершил?

Де Аркур ответил громко и с вызовом:

— Он имел наглость за мной шпионить!

Она от неожиданности опустилась в кресло, рядом с которым стояла.

— Шпионить? За вами?

— Он пытался пробраться в мой кабинет — несомненно, чтобы похитить важные государственные документы. Надеюсь, это достаточное основание, ваше высочество?

Она судорожно пыталась привести в порядок мысли. Речь, конечно, шла об ее неудачном вчерашнем походе — вот только под подозрение попал совсем другой человек.

— Его задержали у вас в кабинете? — спросила она, прекрасно зная, что это не так.

— Нет, — признал герцог после секундного колебания. — Ему удалось скрыться.

— Значит, вы или ваши слуги видели его там? — не отступала она.

— Нет, — не стал врать де Аркур. — Но я уверен, что в моих покоях был именно он.

— Вы обладаете даром ясновидения? — восхитилась она.

— Нет, — герцог начал злиться. — Но у меня достаточно хороший нюх, чтобы различить аромат духов, которыми во дворце столь щедро пользуется только один человек — Патрик Монтегю.

— Не убедительно! — заявила она, надеясь, что де Аркур не заметит ее волнения. — Его духами мог воспользоваться кто угодно — чтобы бросить подозрение на ни в чём не повинного человека. Ну кто, позвольте спросить, будучи в здравом уме и собираясь похитить важные бумаги из вашего кабинета, стал бы поливать себя столь узнаваемым парфюмом?

Герцог испросил позволения присесть и опустился в соседнее кресло.

— Ваши слова вполне убедительны, ваше высочество. И я обязательно приму их к сведению, когда буду разбираться в этой истории. Но до тех пор Монтегю будет оставаться в темнице.

Она вздохнула и поднялась. Он вынужден был сделать то же самое.

— Знаете, ваша светлость, я и раньше подозревала, что вы настроены против нашего с его величеством брака, а сейчас лишний раз в этом убедилась.

— Что вы такое говорите? — от изумления он даже забыл прибавить «ваше высочество».

Она обмахнулась веером и пояснила:

— Что же тут непонятного, ваша светлость? Церемония бракосочетания должна состояться в ближайшее время, а вы препятствуете ее подготовке. Кто еще, кроме главного церемониймейстера двора, может подготовить и провести ее на должном уровне?

— Уверяю, у меня и в мыслях не было…

Но она не дала ему договорить.

— Сегодня не состоялась важная репетиция. А я до сих пор не знаю и половины того, что мы с его величеством должны делать на церемонии. Уверена, что и вы этого не знаете. Или вам доводилось бывать на королевской свадьбе? А может быть, вы подскажете человека, который знает тонкости ее проведения так же хорошо, как месье Монтегю?

Глаза герцога метали молнии, но в словах это не отразилось.

— Я понял вас, ваше высочество! Признаю, что этот момент я не учел. Но чтобы вы не думали, ваше высочество, что я пытаюсь помешать заключению брака между вами и его величеством, я разрешу месье Монтегю проводить репетиции, но приходить на них он будет под охраной. Надеюсь, такой вариант, ваше высочество, вы не сочтете недопустимым?

— Благодарю вас, ваша светлость! — она изобразила улыбку на губах.

На следующую репетицию Патрик Монтегю пришел несколько потрепанным. Платье его было помято, а волосы требовали расчески и завивки. Но он был здоров и бодр.

Он одобрил работу портнихи и ювелира, дал указания музыкантам.

Поговорить с ним Амели смогла только во время танца — благо, тот был медленным и продолжительным.

— Простите, месье Монтегю, что я струсила и не призналась герцогу, что это я, а не вы, пыталась за ним шпионить. Но не беспокойтесь — я наберусь смелости и…

— Ни в коем случае, ваше высочество! — воскликнул он несколько громче, чем следовало, и стражник от дверей внимательно на них посмотрел. — Это я боялся, ваше высочество, что вы проговоритесь! Не делайте этого, прошу вас! Вы сможете сделать для Анагории гораздо больше, чем я — мятежник-одиночка. Там, в камере, я жалел лишь о том, что был с вами недостаточно откровенен.

Они разошлись ненадолго, поклонились друг другу, потом снова сошлись рука к руке.

— Ваше высочество, я полагаю, что его величество проводит в Дальних пещерах слишком рискованные эксперименты. Он пытается обрести силу, к которой он не готов.

Справедливости ради Амели возразила:

— Он делает это в интересах страны. Он всего лишь хочет вывести анагорийцев из пещер.

Но Патрик едва заметно покачал головой.

— До недавнего времени я думал так же, как вы, ваше высочество. Но сейчас я уверен, что это не так. Незадолго до вашего появления в Анагории, во дворец приезжали послы с равнин — из Лабрадении, с которой у нашей страны была давние торговые связи.

— Это Лабрадения загнала вас в пещеры?

— Нет, ваше высочество, той страной была Кариния. Именно против Каринии сейчас и предложили объединиться лабраденийцы. Они полагают, что вместе мы сможем победить врага. Послов доставили во дворец с завязанными глазами — чтобы они не разведали каких-нибудь наших тайн. Они думают, что мы по-прежнему сильны.

— А это не так?

— Ах, ваше высочество, я не застал те времена, когда члены королевской семьи могли легко и надолго превращаться в драконов — я читал о них в книгах и слышал от дедушки, который их слышал от своего дедушки, а тот — от своего.