В его садовом журнале работа с цветами отражена была многими обстоятельно и любовно сделанными записями.

Уже по записям 1883 года можно было судить о наличии у молодого исследователя серьезных, весьма существенных наблюдений. Кроме заметок о способах воспитания гибридных сеянцев роз, Мичурин сделал в том же 1883 году запись о подмеченной им закономерности передачи гибридам наследственных признаков растениями-производителями как с материнской, так и с отцовской стороны.

«Сеянцы, полученные из гибридных семян с середины дна околоплодника, — пишет Иван Владимирович, — имеют более сходства с матерью, чем от семян со стенок плода, которые относительно более уклоняются к отцовскому растению.

Конечно, принимаю в расчет, что вообще сеянцы гибридных семян подходят наружным видом более к отцовскому растению и исключение составляют их самые немногие серединные семена» (дневник 1883 года).

Сколько внимательности, настойчивости и проверки потребовало наблюдение, чтоб смелой и уверенной рукой сделать эту короткую запись! К сожалению, для истории, для науки многие записи этих лет, вплоть до 1886 года, были утрачены.

Но уже в этом, 1886 году дневник Мичурина показывает нам настоящего, созревшего ученого, не только с огромным арсеналом исследовательских приемов и объектов, но и с колоссальной методичностью в работе. Около полутораста названий растений фигурирует более чем в 80 записях этого года, кратких, лаконичных, но научно содержательных. Красноречиво и убедительно говорят они о необычайном размахе исследовательской работы Ивана Владимировича Мичурина уже в то время.

Вот, например, несколько записей 1886 года.

«20 июня… Дыни — первая завязь с куриное яйцо. Вишня Евгения — темнокоричневая…»

«26 и 27 сентября. Виноград поспел, сладок, собран».

Скупая, но значительная по смыслу запись. Это ли не победа смелого новатора — поспевший, вызревший в Козлове сладкий виноград! Всего четыре слова посвятил Мичурин этому событию, но значение его далеко выходило за пределы этой краткой записи.

«1 октября. У тутовых деревьев лист обвис».

«14 октября. 3° тепла, прикрыты виноград, тутовые деревья, актинидия, ежевика, фисташка».

Следовательно, Иван Владимирович Мичурин уже в 1886 году имел в своем саду чудесное растение Тихоокеанского побережья — актинидию и жительницу Африки — фисташку, смело экспериментируя с ними.

Этим же числом, 14 октября, помечена и следующая запись, относящаяся к семечковым плодовым породам — яблоне и груше.

«Посев яблонь и груш, под литерами: А — яблоня Золотое семечко; Б — Кальвиль репчатый, серый, очень хороший; В — Айва палевая, большая; Г — Французская груша сочная; С — Полосатая груша, большая; Д — Кальвиль красный».

Мичурин широко осуществляет селекционный посев.

Заглядываем в дневник 1887 года:

«1 марта. Утром 4° мороза, в полдень 0°. Посажено 14 горшков гладиолусов, 2 — нарциссов, 2 — тацеттов, 1 — жонглей (жонкиллий), 1 — тюльпанов, 1 — Алнум молле, 1 — Ранункулы азиатской, 1 — анемон и гортензии. Привит персик».

Наряду с подробной записью о посадке экспериментальных цветочных растений, мы видим первую отметку о начавшейся работе с персиком. Какой дерзостью должна была показаться современникам Мичурина эта его запись! Но свой садовый дневник он держал от всех в строгом секрете.

Далее:

«22 мая. Днем 14° тепла. Привитой померанец тронулся в рост через 25 дней после прививки..»

11 июня. Привит большой дичок в 3 сучка лимоном, апельсином и померанцем, перед прививкой пересажен с убазкой втрое кома и с подсыпкой земли».

Исследовательская смелость Мичурина не знает пределов. Капризнейшие цитрусовые: лимон, апельсин и померанец он вводит в круг своих опытов в Тамбовской губернии.

Он продолжает эксперименты с окоренением черенков таких плодовых, которые, по всеобщему мнению, черенками окореняться не способны.

13 июля. Посажено: 3 черенка черешни Лауэрмана, 2 черенка вишни Дюшес Ангулем…»

10 сентября 1887 года Мичурин делает краткую, но многозначительную запись: «При осмотре черенков своей Морели (июньской посадки) оказалось, что три из них дали корни от 3 до 1/2 вершка длины. Отосланы в редакцию».

Мало кто в городе знал, что в саду у того, кого привыкли именовать «часовщиком» или «железнодорожником», уже росли потихоньку гибридные сеянцы, аккуратно записанные в памятной тетради. Это были не только гибриды роз и других цветочных растений. Особенно хорошо рос и мужал среди них гибрид зарубежной, весьма ценной черешни Винклера белой с неприхотливой известной русской вишней — Владимирской. Иван Владимирович устроил этот «брак» в 1884 году и теперь приглядывался, ожидая, что из этого выйдет.

Это было его первое отдаленное скрещивание. Черешня-южанка и вишня-северянка хоть и родня, но не очень близкая. От успеха этого опыта зависело много важных выводов и решений. Не легче ли приспособится гибрид к новому месту обитания, если его родители происходят из разных мест?

Естественно, что первый опыт получения сорта путем искусственной гибридизации весьма волновал молодого ученого-новатора.

Пришло лето 1888 года. На гибриде, полученном четыре года назад от скрещивания черешни Винклера белая с вишней Владимирской, неожиданно быстро вызрели крупные ягоды. Лето приближалось уже к концу, но плоды все еще не краснели, как полагалось бы вишне; ягоды легко отделялись от плодоножки и даже сами падали с веточки, но все еще оставались белыми, как будто незрелыми. А на вкус они были превосходны. Их сладкая мякоть так и таяла во рту.

Трудно было поверить глазам. Сеянцу всего три года, а он уже щедро осыпан ягодами. Кто бы мог ожидать ягод так скоро. Дерзкий опыт удался впервые полностью, по-настоящему.

Тут же родилось название. Княжна севера[16].

Иван Владимирович взволнованно смотрел на куст своего гибрида. Вот он — первый успех. Только на тридцать четвертом году его жизни пришла она — неоспоримая, настоящая удача. Первый межвидовой гибрид с крупными белыми ягодами, около трех сантиметров в диаметре, вырос у него в саду. Радость победы волновала его сильно и глубоко.

Ободренный удачей, Мичурин написал статью и решил послать ее в Петербург, в Лесной институт, на имя не менее знаменитого, чем Грелль, профессора Александра Фелициановича Рудзкого. Но сначала запросил письмом, интересно ли будет… Профессор Рудзкий откликнулся быстро — просил незамедлительно прислать статью.

В статье описывались не только Краса севера, но и два сорта вишни: Карликовая и Полукарликовая, тоже потихоньку выведенные в садике на Московской. Уверенно, спокойно, деловым тоном была написана статья. На этот раз одновременно со статьей были посланы в редакцию и вишневые веточки с ягодами. Иван Владимирович боялся, как бы не повторилась та же история, что с Греллем.

Кто предки Карликовой, это было не совсем ясно ему самому. Ее мать росла у него еще на Полтавском пустыре, но вырастить деревцо из косточки он рискнул только после переезда в дом на Московской.

Деревцо прельстило Ивана Владимировича как раз своей низкорослостью. Деревцу было уже около пятнадцати лет, а оно едва доходило взрослому человеку до подмышек. Ягоды созревали числу к десятому августа по старому стилю, когда никакой другой вишни уже не было и в помине… Деревцо давало до двух пудов отличных ягод…

Второй сорт — Полукарликовая, мелколистная вишня с розовыми цветами. Эту полукарлицу Иван Владимирович отобрал из сеянцев массового посева.

Для промышленного садоводства карликовые и полукарликовые деревья представляют исключительный интерес. С них легко снимать поспевшие ягоды, не влезая на лестницу. Да и многие другие мероприятия по уходу за деревьями значительно упрощаются.

Объемистый пакет со статьей и вишневыми ветками опять поехал по железной дороге в столицу, на суд к ученым. Иван Владимирович был теперь спокоен. Каждая строка была подкреплена вещественными доказательствами.