— Это как? — спросила Рахели. Давид пообещал: «Я тебе расскажу, на обеде. Дядя Дэниел к нам приезжал, открывать американское посольство, в Гааге, и все мне объяснил. Он даже в Марокко был!»

— А раввином никто не хочет стать, — внезапно, грустно сказала Малка. Давид успокоил ее: «Моше будет, он мне написал. А вы с ним играете, с Моше?»

— Нельзя, — покраснела Рахели. «Нескромно, он же мальчик».

— А мы кто? — ядовито поинтересовался Хаим. Элишева рассмеялась: «У них на Святой Земле все по-другому. Мама мне рассказывала, она там два года жила, и папа — тоже». Натан прислушался: «Пошли, сейчас Тору будут выносить. Ваш папа за чтеца сегодня, — он завистливо вздохнул, — у него голос — такой красивый».

Девочки поднялись наверх. Рахели, устроившись рядом с Мораг, шепнула: «Расскажи сказку». Та улыбнулась и погладила девочку по голове: «Вечером, когда укладываться будем. А сейчас тихо, — велела она, поднимаясь, — двери Ковчега Завета раскрылись, — Тору же читают».

— Ты же не еврейка, — удивилась Рахели. «И Мэри тоже, — она взглянула на смуглую, стройную девушку, что стояла рядом с Мирьям.

— Папа и мама говорят, что надо уважать любую веру, — тихо ответила Мораг. «Наша бабушка Онатарио, — вы ее увидите, это от нее я столько преданий знаю, она вообще — в духов верит. Она же индианка, наполовину».

— Духи, — зачарованно повторила Рахели. Мораг, откинув на спину угольно-черные, густые, тяжелые волосы, добавила: «Когда будете у нас гостить — пойдем в лес, за ягодами, может, оленя увидим, или лису. Или волка, — расширив темные, прозрачные глаза загадочно добавила девочка.

Мэри шикнула на них сзади. Мораг, шурша шелковым платьем, усаживаясь на скамью, приложила палец к губам.

— Всех вызвали, — ласково сказала Эстер, когда чтение Торы закончилось, — и мужа твоего, Дина, и наших — тоже». Она перегнулась вниз: «Смотрите, рав Гершом сейчас говорить будет, на биму идет».

Дина обвела глазами забитую женщинами галерею. Вдыхая запах духов, глядя на разноцветные шелка, на бархатные шляпы, женщина подумала: «Если бы мы тут остались…, Аарон бы раввином был, девочки бы учились. Я с дамами говорила, на том чаепитии, что Эстер в честь нас устроила. У всех дочери — на фортепьяно играть умеют, языки знают, книги светские читают…, А ведь соблюдающие люди, все в синагогу ходят, на благотворительность жертвуют. Значит, можно так…»

Она закрыла глаза и вспомнила уходящую вверх Стену, золотой закат над крышами города, гранатовое дерево в своем саду. «Аарону будет плохо, — твердо сказала себе Дина. «Он издалека в Святую Землю приехал. Он же мне рассказывал, как он ту игрушку вырезал — даже еще не видя Иерусалима. Нельзя его оттуда отрывать, я же чувствую, — она тихо вздохнула, — Аарон должен там жить…»

Рав Гершом откашлялся: «Сегодня, в честь праздника Дарования Торы, я бы хотел прочесть вам письмо, полученное нами от президента Соединенных Штатов Америки. Как вы знаете, еврейская община послала мистеру Вашингтону приветствие, по случаю его избрания на этот высокий пост. Он поздравляет старосту нашей синагоги, мистера Меира Горовица, который покинул на ближайшие два года свое место в правительстве нашей страны, для того, чтобы стать депутатом от штата Нью-Йорк в Палате Представителей. И вот, — раввин развернул письмо, — слова нашего президента:

— Не соответствовало бы прямоте моего характера, если бы я не отметил, что польщен вашей благосклонной оценкой моей администрации и искренними пожеланиями моего процветания, — по синагоге пронесся легкий смех. Рав Гершом, огладив бороду, тоже улыбнулся.

— Пусть же потомки сынов Авраама, обитающие в этой стране, продолжают ощущать добрую волю всех жителей, ибо каждый да пребудет в безопасности под собственным виноградником и смоковницей, и никто не должен быть ему угрозой. Да озарит Отец милосердный наш путь светом, а не тьмой, и сделает нас всех при наших ремеслах полезными здесь в подобающее время и подобающим образом, и постоянно счастливыми, — закончил он. Отложив письмо, раввин увидел, как поднимается община. Эстер захлопала первой. Хаим с Натаном, прижавшись к отцу, глядя на американский флаг, в один голос, спросили: «Папа, и теперь всегда будет так?»

— Конечно, — просто ответил Меир. Наклонившись, он взял сыновей на руки: «Запомните, милые — это наша страна, нам ее строить, и нам защищать».

Он поднял голову. Увидев на галерее жену и сестру, Меир спокойно, уверенно улыбнулся.

Озеро Эри

Шпага висела над сложенным из озерных валунов камином. Давид стоял, открыв рот: «А почему твой папа ее не носит? Раньше же он воевал?»

— Угу, — мальчик погладил Ратонеро, что лежал на оленьей шкуре, уткнув нос в лапы. Дома было тихо, только сверху доносились приглушенные, еле слышные стоны и мягкий, ласковый женский голос. «У тети Дины скоро ребеночек будет, — подумал Элайджа. «Мама там, и тетя Эстер, и бабушка Онатарио. Интересно, мальчик, или девочка? Рахели мне сказала, что они еще одну сестричку хотят».

— Папа, — наконец, сказал Элайджа, — с тех пор, как стал квакером, больше не берет в руки оружие. И я тоже, — он улыбнулся, — квакером буду, мне в доме собраний нравится. То есть я еврей, конечно, — Элайджа посмотрел в темные, большие глаза Давида, — но я хочу, как папа. Он раньше был моряком, британским кораблем командовал. Потом, когда папа узнал, что мою тетю Юджинию, маму Мэри — убили, так перешел на сторону американцев.

Давид взглянул на золоченых кентавров:

— Мне мама рассказывала о Вороне, он же наш предок — и мой, и твой.

Мальчик присел, и потрепал за ушами Ратонеро: «Он вчера всю ночь гулял. По-моему, вы, Элайджа, скоро щенком обзаведетесь. Дядя Аарон отца Ратонеро из Южной Америки привез, мне папа говорил, — Давид склонил голову и прислушался.

Мать, — высокая, быстрая, в простом платье и платке на темных косах, — крикнула со двора:

-Мальчики, дядя Стивен ждет. Все уже на боте, мы идем на острова, а потом — на рыбалку».

Давид в последний раз посмотрел на оружие: «У мамы тоже — шпага была, и пистолеты. Она отлично стреляет, до сих пор. Как бы так изловчиться, чтобы стать врачом и стрелять одновременно? И на лошади ездить, у меня хорошо получается».

— У вас тут очень красиво, — одобрительно сказал Давид, оглядывая двор. «И коровы свои, и овцы, и даже ткацкий стан, я его и не видел никогда. И как чисто, будто у нас, в Голландии».

Элайджа заглянул в птичник, и бросил курам зерна. «Я тоже помогаю, — ответил он гордо. «Овец стригу. Мама меня и доить научила, и кур резать. Пошли, — он подтолкнул Давида, — сейчас увидишь Эри, оно очень красивое».

Джо взглянула на раскрытые окна спальни. Посмотрев вслед мальчишкам, что уже бежали по деревянной лестнице, женщина звонко свистнула.

Дина высунула из окна белокурую, в холщовом платке голову:

— Еще не скоро. Я миссис Онатарио отдохнуть отправила, вместе с Мирьям — они же всю ночь в деревне роды принимали. И Дебора спит. А Эстер со мной, рассказывает мне, как ее на аукционе продавали, — из-за спины Дины раздался смех и женский голос сказал: «Никогда еще в Чарльстоне такой цены не было».

— Я тогда скажу Аарону, что все хорошо, — Джо улыбнулась, и вернулась на причал. Девчонки уже бегали по палубе, капитан Кроу показывал мальчикам, как вязать узлы, на белом песке берега горел костер.

— Вот вы, — сказал Иосиф, переворачивая насаженную на палочку рыбу, — сети идете забрасывать, а рав Горовиц, — он подтолкнул Аарона в плечо, — тряхнул стариной, опустил в озеро удочку на рассвете, и нам теперь есть, чем позавтракать.

— Вы же завтракали! — возмутилась Джо. «Яйца, хлеб кукурузный, каша с маслом, кофе…»

— Это второй завтрак, — Меир, что сидел, прислонившись к бревну, блаженно закрыв глаза, потянулся: «Мы уже успели проголодаться»

— Там все в порядке, — Джо кивнула на дом. Муж незаметно задержал ее руку в своей ладони. Женщина, чуть вздрогнув, погладила его пальцы. «Прокачу Иосифа сегодня на боте, — смешливо решила Джо, вставая к штурвалу. «Вечером выйдем в озеро, бросим якорь где-нибудь у островов…»