…Бывший тяжёлый всадник бросил взгляд на стоящую высоко в небе луну. Скоро смена. А там и отдохнуть можно. Эх, жаль, так и не пришлось в плотном строю ударить по ворогу, нанизать бьющиеся тела на копья, не ощутить, как под богатырским ударом раскалывается вытянутый кабачком череп людоеда. Быков отправили в тыл, на пастбища. Слишком мало тяжёлой кавалерии. Просто завязнет в людской массе, станет недвижной, и по трупам павшим майя просто возьмут в ножи неповоротливых всадников… Лучше уж вместе со всеми на стенах, тем более, что сменив глухую защиту на чуть полегче, даже пешим он даст фору многим пешцам за счёт выучки и личного вооружения… Ну, да поможет Перун-Громовержец и сын его, Маниту-Сеятель, сядет ещё Вольха в прочное седло с высокими луками, и по сигналу рога прянут плотные ряды зверей с всадниками на своих спинах в нестройную толпу колышущих перьями на своих шлемах врагов…

— Как у тебя?

— Чисто.

— Повезло. На Полночной стене лазутчика завалили. Лез колодцы травить.

Мужчина передёрнул плечами, выругался:

— Мразь. Одно слово. Ладно. Пойду отдыхать…

Он проснулся от шума. Недовольно поднялся — ведь отдыхает человек после караула! Все это знают, и стараются вести себя тише. Что за гам вокруг? Потянулся к стоящей в углу шатра лохани с водой, плеснул в лицо, нащупал висящее на пришитом к полотну крючке полотенце, вытер лицо, поскрёб недовольно пробившуюся щетину… Ладно. Сейчас выйду, разгон устрою. Надо же и совесть иметь, к конце концов!.. Высунулся из шатра на яркое солнце, проморгался — Дар то оборотную сторону имеет, и открыл рот от изумления: подмога пришла! Гой Да!!!

…Начиналось генеральное сражение. Славы не стали вновь отсиживаться за стенами города, а вывели свои войска в поле. Восемнадцать тысяч человек, находившихся раньше в осаде. Пятьдесят тысяч воинов нового строя, вооружённых огнебоями большого и ручного наряда. Двести орудий, сорок пять тысяч стрелков, четыре тысячи кавалерии, в том числе и тысяча тяжёлых. Жрецы майя словно ждали этого, дав всем дружинникам спокойно выйти из-за стен и построить боевые порядки. Вольха вновь сидел на своём быке. Внутренне собравшись и готовый к бою, он много не мог понять. Что за огнебои? Чем они могут помочь? Длинные массивные трубы с отверстиями на конце, установленные на литые станины с колёсами. Непонятные приспособления у пешцов. А главное — практически никаких доспехов! Обычные кольчуги даже без усиливающих прочность защиты пластин, Кроме своих ручных огнебоев у пешцов небольшие круглые ядра в особых сумках, да короткие клинки на боку. Шапка, и та обычная, хотя и проложенная сталью изнутри. Ну да поглядим, что это за войска нового строя…

Взвыли вражеские флейты, застучали барабаны, отбивая ускоренный ритм, едва ли не вдвое чаще, чем принято у славов. Майя качнулись, помчались высоким пружинистым шагом, пожирая пространство между армиями. Их лавина была неудержима, и вытоптанная земля взмётывала клубы пыли из-под босых ног. Отряд из десяти труб находился прямо перед тяжёлыми конниками, на этот раз стоящими во второй линии. Впереди находились пешцы со своими ручными огнебоями. Всадник поморщился — как то слишком все рассчитывают на новое оружие… Коротко рявкнула труба горниста, и… Словно сам Перун-Громовержец снизошёл на землю! С ужасающим грохотом трубы выдохнули струи короткого пламени, взметнув облака густой пыли перед собой, а затем послышался ужасающий скрежет и вой. Нечто непонятное разметало плотные ряды наступающих, прорубив целые просеки в их построении. В разные стороны полетели куски мяса, оторванные конечности, хлестнула реками кровь, смачивая сухую землю. Вольха от изумления открыл рот, а возле труб уже засуетились расчёты, откатывая своё оружие назад. На смену уходящим втаскивали новые трубы. Едва те заняли прежние места, как снова рявкнула труба, и вновь ударил гром. Но Вольха уже не обращал на гром никакого внимания — что они творят?! Те, кто находился возле труб, убранных на вторую линию, уже торопливо крутили вставленные в концы оружия кроткие рычаги, отвинчивая заднюю часть оружия. Раз, и массивный цилиндр уже уносят к возвышающимся позади всех большим возам, а оттуда несут точно такие же. Похоже, уже готовые к новому грому. Два! Расчёт вновь крутит свои рычаги, меняя заднюю часть трубы. Три — покатили! А навстречу уже откатывают израсходовавшие свой заряд трубы. Снова гром. А в тылу не прекращается суета расчётов. Впрочем, нет. Не суета! Каждое движение точно выверено и рассчитано. Все знают своё дело, никто не делает лишних движений, не рвёт понапрасну глотку… А это что? Снаряд?! В ствол закладывают нечто вроде круглого ядра от требучета, только из него свисают густые мотки обычных стальных цепей. Грохот, пламя, и вновь жуткая просека… Майя заколебались, замедлили свой быстрый шаг, а трубы бьют не переставая, и во все стороны летят оторванные руки, ноги, туловища, головы. Кровь уже превратила выжженную и утоптанную тысячами ног землю в сплошную липкую грязь… Бык под Вольхой шумно вздохнул, коротко взревел… Понятно — вязкий запах коснулся ноздрей зверя… А что пешцы? Почему они молчат? Стоят в плотных рядах по шесть человек, увешанные перекрещивающимися ремнями с подвешенными к ним непонятными предметами…

— Пали! Пали!

Огнетрубники, похоже, вошли в раж. Их начинает пьянить Голос Перуна, охватывающий каждого слава во время битвы, когда разум трезв, но в теле играет неимоверная сила, и буйное веселье переполняет душу… Бах! Бах! Бах! Трубы бьют одним залпом за другим, но вот темп их выстрелов начинает снижаться. В чём дело? Вольха всмотрелся, и понял причину: трубы бьют огнём. Значит, нагреваются. От непрерывного извергания пламени сталь накалилась, и это подтверждается маревом дрожащего воздуха над ними. Да и подносчики зарядов затихли, больше не бегают от возков, в которых происходят снаряжение огненных труб… Значит… Рука стиснула верный длинный меч, так как майя, уловив заминку в непрерывной стрельбе больших огнебоев вновь рванулись вперёд. Только было их куда меньше: трубы постарались на славу, сократив количество противника едва ли не в половину. Но и тех, что осталось, хватало для битвы со славами с лихвой… Но и тут славы смогли удивить врага. Теперь и у них грохнули барабаны, и по их сигналу пешцы шагнули вперёд, вскидывая своё оружие к плечу. Залп! Словно кто-то на небе порвал исполинскую ткань. Дробный треск выстрелов ручниц вновь разодрал едва успевший успокоиться воздух, и передние ряды майя рухнули, как скошенные. Первые шеренги пешцов резко развернулись лицом к товарищам, и зашагали в глубь строя, на ходу что-то делая со своим оружием. Второй точно такой же рвущийся залп, снова поворот, и третий, и четвёртый… А когда те, что стреляли первыми, вновь оказались впереди — опять грохнули ручницы. Пешцы, уходя в строй, перезаряжали своё оружие, и когда до них вновь доходила очередь оказаться в первых рядах, их оружие уже вновь было готово к бою… Но и майя, невзирая на ужасающие потери и горы трупов разной сохранности рвались вперёд, ибо отличались полным презрением к жизни. И вот уже запрокинулся от метко пущенного дротика один стрелок, другой… Но сомкнув плечи их товарищи стреляют, и валятся снопами в кровь и грязь их враги, а раненых славов тащат в тыл специальные люди… Бах! Бах! Вновь вступили в дело остывшие за это время большие огнебои. На этот раз они ведут огонь не через головы пешцов, а задрали свои хоботы к небу. И теперь в голубой вышине расцветают невиданные дымные облака, из которых на землю вместо дождя летит смерть… Вот же! Засмотрелся! Едва не прозевал! Выругался про себя Вольха, повинуясь еле слышному за ужасающих грохотом и треском огнебойного оружия сигнал командира. Ну вот пришёл и наш час! За честь поруганную! За товарищей съеденных заживо! За сожжённые поля и мирных жителей — за Землю Славов, вперё-ё-ёд!!! Бык глухо, страшно заревел, мотнул увенчанной клинками маской, двинулся вперёд, повинуясь команде своего наездника. Длинные зубчатые копья разом опустились вперёд, утвердившись в специальной рогатке седла и уперевшись в грудь всадника концом, увенчанным плоским набалдашником. Всё быстрее и быстрее… Мрачный запах крови, кислый от валящихся по земле внутренностей, разъярили быков выше всякой меры. Опьяневшие от крови туры уже с трудом подчинялись своим всадникам. Но тупой клин мчался по-прежнему монолитно, набирая скорость… Удар, тут же второй, третий! Рывок, копье летит в сторону вместе с нанизанными на них корчащимися телами, взмывает вверх длинный узкий клинок, и падает, падает сверкающей молний вниз, рассекая ткань доспехов, дерево щитов, и хрупкую плоть с высоты седла… И уже сам Вольха опьянён смертью, и сам воин смерть для майя… Хмельная дикая сила бушует в воине, непрерывно взметается меч, кто-то прыгает на круп быка, обхватывает залитыми кровью руками шею воина, пытается проткнуть кольчужную сетку, соединяющую глухой шлем с панцирем каменным ножом, разлетающимся на куски, и шипастый кулак, брошенный не глядя, вонзает свои иглы прямо к глаза смельчака, кулём валящимся прямо под ноги зверям. И быки уже прут, взбесившись от битвы, неумолимо и страшно, топча полунагих майя, пронзая их своими рогами, рассекая лезвиями масок… И сверкающий алым от крови мечом непрерывно бьёт всадник врага своим оружием… Мчащийся впереди командир вдруг вытянул руку в сторону — Вольха едва сообразил, что тот приказывает начать Колесо Смерти. Сейчас тяжёлые всадники начнут заворачивать своих быков, рассекая врага на части, гоня их под огненное оружие пешцов… Но он уже знал, что битва выиграна. И дальше будет уже агония…