…Барон фон Гейер, рыцарь Ордена Храмовников, с удивлением рассматривал выросший перед ним пологий берег неизвестной земли, усаженный знакомыми ему по Палестине деревьями. Неужели тайные знания Соломона верны, и Земля не плоская, а круглая? И вот теперь его эскадра, в глубочайшей тайне собранная по приказу магистра Одо де Сент-Амана[41] обогнула мир и вышла к Палестине с другой стороны? Где ещё никто из добрых христиан не был? Месяц плавания на трёх, счастливое число, кораблях, когда экономили каждую каплю воды, питались протухшей солониной. И вот — земля! Позади зелёное от морской травы море, невыносимая жара, бурные шторма, когда оснастка кораблей визжала от напряжения, а братья по Ордену молились Всевышнему о спасении, вповалку лёжа в трюме и отдавшись на волю стихии…

— Подойти поближе, спустить шлюпки.

Отдал он команду. Один из матросов продублировал команду рогом на остальные корабли эскадры. Взвились паруса, медленно пузатые когги[42] приблизились к густо поросшему склону, с небольшой песчаной полоской пляжа, бросили массивные каменные якоря в воду. Несколько мгновений, и корабли встали. Послышались громкие крики, ругательства, в плеском опустилась в море одна лодка, вторая. Братья было заспорили, кому первому будет принадлежать честь ступить на новый берег, но командир был неумолим, и быстро отобрав десяток самых опытных братьев, послал их облачаться в доспехи. Прошло ещё некоторое время, прежде чем облачённые в кольчужные рубашки и шоссы[43] воины, в своих горшковидных глухих шлемах, спустились в утлые судёнышки, покачивающиеся на мелкой волне. Дружно, повинуясь команде, гребцы опустили вёсла в воду, и лодки заскользили по зелёной волне залива. Десятки глаз напряжённо наблюдали за ними. Вот судёнышки с разгона выскочили на песок, пригнувшись, рыцари устремились вперёд, внимательно всматриваясь в заросли. Вроде тихо… Один из них поднял руку, призывая к вниманию, и… Вдруг рухнул на траву, схваченный тонкой верёвкой за шею… В тот же миг из кустов вышли десятки воинов в глухой, чернёной стали, броне с непонятным оружием наперевес. А позади командира тамплиеров кто-то в ужасе завопил:

— Спаси нас, Пресвятая Мария!!!

Фон Гейер обернулся и открыл от изумления рот — в залив, накренясь из-за резких манёвров, которые не под силу ни одному европейскому судну, входили на невероятной скорости шесть огромных, раза в четыре или пять больше по размерам, чем орденские когги, корабли о двух корпусах под треугольными парусами с изображением какого-то странного, никогда им не виданного символа…

Почти мгновенно они выстроились в линию, перекрывая выход из бухты, а потом вдруг что-то громыхнуло с невероятной силой, и вода возле коггов вскипела от ударов громадных ядер. Те пролетели со скоростью, неуловимой человеческим взглядом. Одновременно борта и середина громадин озарилась длинными языками пламени, а затем прозвучал огромный, невиданный прежде великанский рог, мощным низким звуком больно надавивший на уши европейцев.

— К бою!

Алекс фон Гейер не растерялся, всё-таки он воевал не первый год с нечестивыми арабами на Востоке, защищая Гроб Господень. Рыцари словно пришли в себя, зазвенели кольчуги, залязгали мечи и рычаги натягиваемых арбалетов, матросы потащили охапки копий и стрел. Командир знал, что он проиграет — слишком много врагов. Но умереть хотелось не на коленях, а в бою, забрав с собой хотя бы одного врага…

… - Княже!

В светлицу вбежал взволнованный донельзя Крок, Ратибор поднял на него взгляд — таким ещё главу тайников князь никогда не видел.

— Что случилось? Никак, вновь война?

— Куда хуже, князь! Намедни под знаком Проклятого корабли приплыли. Повезло, что аккурат возле линии новой границы причалили, потому и заметили их сразу же…

— Что?!

Князь медленно поднялся из-за стола:

— Докладывай немедля и подробно.

— Понял, княже.

Крок вдохнул побольше воздуха в грудь, переводя дыхание, потом начал:

— Пришло три больших лодьи. Они их коггами зовут. Полтораста человек. Из них воинов — пятьдесят со слугами. Остальные — команды кораблей. Взяли всех, до последнего. Своих потеряли шестерых. Уж больно добро рубятся, собаки. Их положили тридцать восемь. Остальных сейчас под охраной усиленной везут в Славгород.

— Это ни к чему.

Ратибор уже успокоился.

— Сам поеду навстречу. Нечего им нашу землю поганить.

Глава тайников покорно склонил голову.

— Будь по твоему, княже…

— Взять толмачей, да Добрыню покличь. Он вроде как знает речь немецкую[44].

— Исполним, княже.

— Пошли…

…Фон Гейер с тоской взглянул на свои цепи. Прочные браслеты сковывали руки и ноги, цепи от них тянулись к поясу. Доспехи и оружие, естественно, содрали сразу. Ведь вооружение рыцаря стоит очень и очень дорого. Проклятые варвары… Хвала Господу, хоть не били и не пытали. Но это явно пока… Что ждёт его и братьев? Язычники-еретики не упустят своего шанса после лютых истязаний казнить истинных христиан… Пошевелился — он, как командир рыцарей, ехал в повозке. Вместе с ранеными неведомым оружием братьями и матросами. Остальные шли пешком, прикованные за шеи к длинной тяжёлой цепи. Впрочем. Надо отдать должное, еретики пока никого не обижали. Кормили неплохо, правда, по большей части пища была незнакомой, но, по крайней мере, сытной и даже вкусной. Воды давали тоже вволю. А иногда и большие крупные орехи, в которых вместо твёрдого ядра находилось растительное молоко. По другому эту вкусную жидкость и не назовёшь… Вот уже две недели они шагают по великолепной, вымощенной тёсаным камнем дороге неведомо куда… В самое жаркое время пережидают в тени деревьев. Остальное — идут на север. Широкий путь, на диво ухоженный, вьётся вдоль равнин и гор, пересекая реки, через которые прокинуты такие же каменные добротные мосты. Попадаются постоялые дворы, двух, а то и трёх этажные здания из обожжённой красной глины. Нечто подобное он видел у арабов, но здесь всё куда прочнее, ухоженнее, и надёжнее. На ночь пленников размещают либо в больших палатках, либо на тех самых постоялых дворах, правда, в больших сараях… Видели громадные повозки на нескольких осях. В такую влезет едва ли не сотня ластов груза. Тащат их здоровенные дикие быки, по шесть — восемь штук в упряжке. Встречные язычники ведут себя спокойно. Косятся на пленников, но не оскорбляют и не обижают. В каждом чувствуется некая внутренняя сила, но нет того слепого фанатизма, переполняющего арабов. Впрочем, на тех местные обитатели и не похожи: кожа либо белая, как у тамплиеров, либо с красным смуглым оттенком, но темнее, чем у жителей Иерусалима. Иногда. Впрочем, появляются и те, кто родился от смешанных браков. Это сразу понятно. Волосы, обычно, коротко пострижены, и либо светлые, либо густо чёрные. Середины нет. Ни церквей, ни храмов по пути, естественно, тоже. Поселений немного. Все раскинуты свободно, без стеснения. Не попадаются и таможни сеньоров, нет ни виселиц у городов, ни позорных столбов. И всюду чистота и порядок, что удивительно… Иногда фон Гейер даже завидовал местным жителям. Судя по всему, живут они счастливо и богато. Одежда у всех скромная, как подобает, но вместе с тем добротная. Женщины их красивы, хотя часть из них, по-видимому, те, что не замужем, ходят, прости Господи, простоволосыми. Иногда лоб перепоясывает повязка, богато украшенная мелкими бусами. Огромные поля, засеянные разными культурами, в том числе и знакомыми по Европе пшеницей, ячменём, рожью. И незнакомые, но явно культурные, поскольку среди рядов посадки работают люди. И нигде нет униженных, сгорбленных спин… Вскоре, однако, пейзаж сменился — дорога пошла в верх, взбираясь в высокие горы. Стало тяжело идти. Рыцари и матросы задыхались. Таких сразу укладывали на повозки везли. Фон Гейер уже давно уступил своё место одному из раненых братьев… Наконец, после одной из ночёвок, неожиданно для всех караван развернулся и двинулся назад. В чём дело? Неужели их решили казнить на месте преступления, то есть — высадки? Или местные опасаются, что они успеют увидеть нечто им не положенное? Командор терялся в догадках, не зная, что ответить братьям. Но на всякий случай велел всем исповедаться друг другу и готовится к худшему… Впрочем, ничего, как ни странно не случилось. Опять две недели уже знакомого пути по всё той же каменной дороге. Пару раз попадали под проливные ливни, когда все вымокали до нитки, впрочем, сушились одинаково, что охрана, что пленники. У одних костров. Ради такого тамплиеров отковывали от общей цепи и допускали в круг к кострам охраны. Воинов, кстати, было едва ли не столько же, сколько и самих пленников. Как правило, все белокожие, редко когда попадались метисы или смуглокожие, рослые, светлоглазые, и невообразимо сильные физически, как убедились некоторые из наиболее строптивых братьев. Напрасно призывал командир к смирению, некоторые пытались противиться приказаниям конвоиров. Те не церемонились, спокойно швыряя непослушных на землю и несмотря на сопротивление, добивающихся своих целей. Фон Гейер был свидетелем того, как брат Гуго цу Валлентайм пролетел целых три сажени в воздухе, когда проигнорировал указание встать в колонну. Солдат местных жителей спокойно приподнял того за воротник коты[45] и без всякой натуги просто заставил пролететь рыцаря нужное расстояние. А надо заметить, что брат был не мал ростом и сложением… Вот и ночлег. На этот раз в поле. Точнее, не совсем в поле, а посреди большой поляны в лесу, вплотную подступающему к дороге. Почему то охрана на этот раз нервничала. Это было видно по резким отрывистым командам, по тому, как они торопливо составляли повозки с ранеными в квадрат, как рубили, под прицелом своего огненного оружия колючие кусты, закладывая промежутки между телегами. Да и часовые на этот раз не отдалились от лагеря, а несли караул стоя на повозках… Тревога солдат передалась и тамплиерам…