Визг. Безумие. Топот бегущих в панике ног. Жуткий, душераздирающий вой сирен. Бегущие люди натыкались на нее, толкали, ругались.

Она чувствовала себя брошенной, никому не нужной среди этого кошмара.

— Не оставляйте меня! — кричала она. — Эй! Вернитесь!

Взрывы едва не сшибли ее с ног. Она услышала треск и грохот обрушивающихся кирпичных стен. Дикий, оглушающий звон металлических колокольчиков. Ритмичные залпы — бум! бум! бум! — огромных зенитных орудий. Белые полосы прожекторов разорвали ночное черное небо, напомнив ей пальцы ученицы на черной классной доске.

Ее взгляд упал на черный, словно вырезанный из темного картона, силуэт, стоявший на фоне огненного зарева. Реган побежала вперед. Фигура повернулась. Обезображенное лицо Глена Лустока вплыло в ее сновидение.

Реган с криком проснулась и широко раскрыла глаза.

Она перевернулась на спину, потерла кулаками глаза и уставилась в бесформенный сумрак, висевший под потолком ее спальни. Сердце бешено колотилось где-то возле горла, его стук гулко отдавался в ушных мембранах. Это было более ощутимо и реально, чем требовалось для ее душевного покоя.

И тогда она почувствовала…

Может, это игра ее воображения?

Нет, это не воображение. Вот она появилась снова, эта слабая вибрация. Напомнила ей гостиницу, в которой она однажды останавливалась вместе с родителями. В Москве. Несколько лет назад. Тогда она проснулась от такого же странного гула и сотрясения. Но там имелось веское объяснение: гостиница стояла неподалеку от сортировочной станции на железной дороге — в ледяной московской ночи стучали колесами товарные поезда. Странным и жутковатым было тогда ее пробуждение — но вполне объяснимым, ведь она знала причину шума.

Особняк в Личфорде находился далеко от железной дороги.

Шум, казалось, набегал волнами. Не громкий, но низкий и гулкий, он сопровождался вибрацией, которая пронизывала ее до мозга костей.

Реган заворочалась. Тут была какая-то другая причина. Странный, розоватый свет робко мерцал по краям тяжелых бархатных штор. Реган села в кровати и стала смотреть на него как завороженная. Свет появлялся и исчезал, словно отраженное пламя, лижущее края плотной материи, его отблески играли и на стенах.

Все выглядело так, словно по соседству что-то горит. Однако за окном спальни нечему было гореть: там находились только двести метров тщательно ухоженного сада.

Реган откинула одеяло и медленно, как лунатик, поднялась с постели.

Она подошла к окну. Босыми ступнями она ощущала, как дрожит пол. В ушах шумела и пульсировала ее собственная кровь.

Она раздвинула шторы.

За ними простиралась глубокая ночь. Девочка не имела ни малейшего представления, сколько времени.

Вдалеке, за окраиной спящего английского городка, виднелось красное зарево. Что это? Далекий пожар? Пожар!

И не совсем проснувшаяся девочка поняла, откуда исходит в ночной тьме это яростное зарево.

Оно пылало над аэродромом «Личфорд-Грин».

Реган сидела на лестнице в полной темноте, прижав к уху телефонную трубку, и нетерпеливо грызла ногти в ожидании ответа.

Голос на другом конце провода был женский, заспанный и сиплый спросонья.

— А-а-а? Хмм… — Реган догадалась, что это Саманта, мачеха Фрэнки.

— Здравствуйте. Могу я поговорить с Фрэнки? Будьте так добры.

В ответ раздалось тяжелое сопенье.

— Чего тебе?!

— Фрэнки позовите, пожалуйста. Будьте добры.

— Какого дьявола? Кто ее спрашивает?

— Реган.

Снова раздалось недовольное сопенье.

— Ты хоть представляешь, сколько сейчас времени? Реган даже не подумала о времени — ей срочно нужна была Фрэнки — ей немедленно требовалось с ней поговорить! Рассказать ей, как сон ворвался в реальную жизнь. Сейчас, в эти минуты там что-то горело. Она, Реган, увидела пожар в районе аэродрома «Личфорд-Грин».

— Сейчас два часа ночи! — орала в трубку Саманта. — Фрэнки десятый сон видит! Ишь, приспичило ей!

Мачеха швырнула трубку.

Минут пять Реган сидела неподвижно. Потом медленно положила трубку и побрела наверх. На цыпочках она прокралась мимо двери Дженни, вернулась в спальню и стала быстро натягивать на себя одежду. Через десять минут она уже мчалась, бешено крутя педали велосипеда, по ночному шоссе в сторону старого аэродрома, ориентируясь по красному зареву.

Ночь была теплая и ясная. Над головой сияла звездная россыпь, но луны не было.

Странная мысль поразила девочку сейчас, когда ночной воздух прояснил ей мозги: казалось, дуга красного света должна увеличиваться, ведь Реган все ближе подъезжала к летному полю. Однако этого не происходило, а даже наоборот, розоватое зарево уменьшалось, странно съеживалось. И к тому времени, когда она подъехала к черным металлическим воротам, на темном небе не осталось ничего, кроме мерцающих звезд.

Реган прислонила велосипед к бетонному столбу и пролезла сквозь ближайшую дыру в ограде. Что-то холодное упало на ее щеку. Капля воды. Вторая капля ударила по руке. Очень холодная. Третья уколола ее прямо над левым глазом.

Реган шагнула на летное поле и внезапно очутилась под страшным ливнем. Ошеломленная, она сделала шаг назад, едва не споткнувшись об остатки колючей проволоки в смятой ограде.

Дождь прекратился. Вода капала с ее волос. Трава под ногами оказалась совершенно сухая.

Реган оглянулась через плечо. Домашний уют казался ей сейчас ужасно притягательным. Домашний уют и ясность утра. Солнечного утра. Да. Именно так.

— Дети! Помогите мне! Бога ради, помогите мне!

Отчаянный голос доносился до нее откуда-то из дальней части обширного летного поля.

Холодные мурашки побежали по ее позвоночнику. Она вздрогнула, прищурила глаза. Сжала кулаки и ударила ими друг о друга изо всех сил. Острая боль немного привела ее в чувство.

Что реально, а что нет? Я ведь не сплю. Я точно Знаю, что не сплю. Я действительно приехала сюда. Но куда это — сюда? И что находится там?

Реган скрестила руки на груди.

— Я не могу! — крикнула она. — Я не могу вам помочь!

— Дети!

— Я знаю! — закричала Реган. — Я знаю! — Она невольно сделала шаг вперед. — Я не понимаю. Все это было слишком давно.

Дождь хлестал по ее лицу. Яростный ветер рвал волосы. Молнии сверкали на небосклоне, освещая черные силуэты заброшенных строений, обрамлявших аэродром.

— Я ничего не могу поделать! — крикнула она сквозь шум грозы. Ответил ей оглушительный громовой рокот.

— Дети!

Она обнаружила, что бежит под проливным дождем, полуослепшая от бешеных струй. Бежит в самое сердце аэродрома. В самое сердце грозы.

Под ногами пружинила трава летного поля. Потом начался жесткий и слегка неровный бетон. Стрелы дождя отскакивали от взлетно-посадочной полосы, подпрыгивали кверху, отражали небесный огонь. Потом она вновь оказалась среди высоких дикорастущих трав.

Реган внезапно остановилась, медленно повернулась, вытянула вперед руки и запрокинула голову так, что заболела шея.

— Я не могу ничего сделать! — воскликнула она, стараясь перекричать раскаты грома. — Перестань! Ну перестань же! Я ничем не могу помочь!

Она почувствовала, что возле нее Кто-то находится. Она опустила взгляд. Ужасная и трагическая фигура стояла всего лишь в нескольких метрах от нее. Это был пилот.

Его летная куртка висела на нем клочьями, лохмотья ее трепетали под порывами бури. Сквозь дыры на груди проглядывало обожженное тело. Реган старалась не смотреть на его лицо и опустила глаза. Призрак раскинул руки в жесте бессильного отчаяния. Дождь стекал с пальцев, окрашиваясь в красный цвет.

— Что ты хочешь от меня? — закричала Реган.

Ужасная фигура сделала шаг вперед.

— Нет! Не-ет!!! — Реган повернулась и ринулась прочь.

Земля ускользала у нее из-под ног, словно гигантская беговая дорожка. Обожженная фигура снова выросла перед ней. Девочка метнулась в сторону. Ее нога поскользнулась, однако Реган ухитрилась удержать равновесие и не упасть. Страх волочился за ней, словно шлейф. Он висел вокруг нее. Витал над ее головой. Он поглощал ее целиком.