— Хорошо, хорошо, — покорно согласился Том, пожимая плечами. — Почему бы и нет?

Реган сверкнула на него глазами.

Крик Джека, донесшийся с некоторого удаления, прекратил их перепалку.

Пока все разговаривали и спорили, Джек побрел по полю к самому его неровному Месту, где виднелись какие-то крупные кочки и выбоины. Что-то витало над этой неровной полоской пустоши, заросшей крапивой и пижмой. Какое-то легчайшее ощущение, такое же неуловимое, как запах морского ветерка. Ощущение грусти, или утраты, или разбившихся надежд.

— Эй, идите сюда! Посмотрите, что я нашел! — крикнул он.

Все направились к нему.

Природа постаралась изо всех сил, чтобы спрятать остатки дома, но все-таки кое-где в траве, среди зарослей ежевики и полегших от дождя белых колокольчиков валялись обломки кирпичей и черепицы.

Одуванчики вскарабкались на невысокие продолговатые валы, оставшиеся на месте кирпичных стен. Растения боролись за место под солнцем. Ниже стен все заросло высокой, по грудь Дэррилу, крапивой — жгучей, неряшливой и жестокой; дождевые капли висели на ее зловредных кусачих листьях.

Все молчали.

Реган стало нехорошо.

— Так это тут упал истребитель? — тихо спросил Дэррил.

— Пожалуй, что тут, — ответил Джек.

Фрэнки посмотрела на Дэррила.

— Так что же мы все-таки видели? — спросила она. — Что тут произошло?

— Я не хочу тут больше находиться, — внезапно заявила Реган. Она повернулась и зашагала к машине.

Остальные поняли, почему она это сделала — ведь они не видели несчастного пилота, не видели, во что превратилось его лицо, не смотрели в его глаза. Так что они не осудили свою подругу.

Не говоря ни слова, Фрэнки направилась за ней.

Обратная дорога получилась невеселая. Все ехали как в воду опущенные. Каждый сидел, погруженный в свои мысли, не в состоянии хотя бы попытаться объяснить, что же с ними произошло, да и не желая этого. Кошмар? Массовый кошмар средь бела дня? Или что-нибудь другое?

Сначала они подъехали к дому Реган, огромному особняку в самой богатой части Личфорда. Вандерлиндены принадлежали к нью-йоркскому высшему обществу. Мать девочки была дипломатом высокого полета, а отец колесил по всему земному шару, вращая судьбами крупной транснациональной корпорации. Реган видела своих родителей лишь изредка, когда мать или отец ненадолго появлялись, чтобы навестить свою дочь. Девочка уже объехала десятки разных стран, но только в Личфорде почувствовала себя как дома — несмотря на то, что ее «домом» стал арендованный особняк, состоящий из двадцати восьми комнат и сада размером с Манхэттен.

Она вышла из машины, не проронив ни слова.

Дэррил высунулся из окна:

— Реган? Если хочешь, приходи ко мне завтра утром, ладно?

Она остановилась на широкой ступеньке и оглянулась. В ее глазах появилось затравленное выражение.

— Спасибо, может, и приду, — неохотно ответила она. — Пока, ребята.

Дэррил направил машину по широкому подъездному пути, усыпанному гравием, к воротам особняка, и вскоре они уже тащились на его старенькой машине к дому Фрэнки, стоявшему на высоком холме Уэллхол-парка.

— Так что же все-таки там произошло? Как вы считаете? — спросил Джек, не обращаясь ни к кому в отдельности. Ни на чей ответ он и не рассчитывал, просто ему захотелось нарушить затянувшееся угрюмое молчание — что теперь, без Реган, оказалось гораздо проще.

— У нас у всех дружно поехала на пятнадцать минут крыша, — пробормотал Том. — Может, мы съели что-нибудь?

— Может, — согласился Дэррил.

— Что-то ты это произнес без особой уверенности, — сказала Фрэнки.

— С чего мне быть уверенным? — возразил Дэррил. — Там, на летном поле, что-то случилось. — Он посмотрел на Тома, и его глаза сверкнули за толстыми стеклами очков. — И я не думаю, что такое могло быть вызвано куском непереваренной пиццы. Вы все видели одно и то же. Вопрос возникает один: так что же вы все-таки видели?

— И почему, — пробормотал Джек. Он оглядел своих друзей. — Нам нужно все это обсудить.

— Только вместе с Реган, — напомнила Фрэнки. — Без нее не получится. Она находилась ближе нас всех к тому месту, где рухнул самолет. Нам придется подождать, когда она придет в себя. Когда она будет в силах говорить об этом.

— Если это когда-нибудь случится, — заметил Том. — Вы заметили, какими глазами она посмотрела на нас, когда прощалась?

— Так, значит, встречаемся завтра утром у Дэррила? — сказал Джек и посмотрел на их старшего приятеля: — Ты ведь сам предложил?

— Конечно, приходите ко мне, — ответил Дэррил, пожимая плечами. — Вот только придет ли Реган?

— Придет, обязательно придет, — заверила его Фрэнки. — Ты ведь ее знаешь. Она немного оклемается и будет не менее яростно, чем все мы, докапываться до сути.

Фрэнки оказалась права. Реган всю ночь глаз не сомкнула, но наутро ужас стал потихоньку испаряться, а вместо него на нее обрушилась лавина вопросов. Завтракая в огромной, сияющей чистотой кухне, он была молчаливой и задумчивой.

Реган сидела на одном конце длинного соснового стола, погружала ложку в мюсли и выливала опять, не поднося ко рту. Дженни Сент-Клэр, семнадцатилетняя гувернантка, которую родители Реган наняли, чтобы она присматривала в их отсутствие за их дочерью, сидела на другом конце стола и красила ногти ярко-красным лаком.

— Что с тобой сегодня? — спросила Дженни между ложками мюсли. Ложку она осторожно брала вытянутыми пальцами, чтобы не смазать лак, ведь она трудилась над своими ногтями целый час. — Что-то ты слишком спокойная и притихшая. Язык проглотила, что ли? — Она подула на ногти и помахала пальцами в воздухе, после чего критически осмотрела результат своих усилий.

— Ничего, — спокойно ответила Реган. — Теперь у меня новое правило, понимаешь? Я разговариваю только с теми людьми, у которых есть хотя бы две извилины в мозгу, чтобы они могли друг о друга тереться. — Реган не любила Дженни, и ей была отвратительна сама мысль о том, что за ней Кто-то должен присматривать, а уж тем более такая тупая калифорнийская чувиха, как Дженни Сент-Клэр.

Дженни злобно посмотрела на свою подопечную.

— Ну, с меня хватит! — заявила она. — Всему есть предел! Я увольняюсь! Ты меня, в натуре, заколебала! Я, типа, прямо сейчас позвоню твоей матери и сообщу, что я больше не могу тут работать!

И она выкатилась из кухни, задрав кверху свой изумительно загорелый носик и встряхнув гривой длинных, золотистых волос.

— Скатертью дорога! — крикнула ей вдогонку Реган. — Дай мне знать, если тебе нужны рекомендации. Я обязательно напишу. И передай маме от меня поцелуй, когда будешь с ней говорить.

Дженни грозилась взять расчет и уйти с регулярными интервалами, но пока что так и не собралась осуществить свои угрозы. Вандерлиндены слишком хорошо ей платили. Она зарабатывала вдвое больше, чем любая другая гувернантка, и понимала это. А терпеть едкий язычок Реган входило в условия договора.

Через две минуты Реган услышала, как Дженни беседует по международной линии со своим идиотом-дружком из Калифорнии.

— Она, типа, совсем меня заколебала, — услышала Реган и усмехнулась. Совсем заколебала! Отлично! — Вот ты, Брэд, скажи мне честно, разве я плохая, а? Разве я заслуживаю такого обращения, а? Не, ну ты скажи, в натуре?

«Эта тупая чувиха звонит своему дружку в два часа ночи по калифорнийскому времени и еще говорит, что я ее заколебала», — подумала Реган. Она пинком захлопнула кухонную дверь и вернулась к своим прерванным размышлениям о вчерашних событиях.

Но результатом этого стала лишь гложущая головная боль. Позже, когда надувшаяся Дженни удалилась в свою комнату, Реган кратко поговорила по телефону с Фрэнки. Они договорились встретиться у Дэррила часов в двенадцать. А Фрэнки должна будет позвонить братьям Крисмас, чтобы они тоже пришли. Может быть, если они все спокойно обсудят, к ним придет само собой какое-нибудь разумное объяснение.