- Сюда, пожалуйста, - вежливо сказал какой-то мужчина, и мне представился человек средних лет, серьезный и представительный.

- Там терминал? - спросила я.

- Зал ожидания, для VIP клиентов, - вставил Валерий.

Но судя по коснувшемуся моих щек ветру, мы вышли на улицу.

- Он в другом здании. Садись, нас подвезут, - подсадил меня в автомобиль Валера.

- Зачем нам туда? - обеспокоилась я.

- Рейс задерживают. Ты же хочешь выпить приличного кофе и умыться?

- Да... наверное... Но разве задерживают? Кажется, объявили только что самолет из Ростова-на-Дону.

- Это другой. Авиакомпания не та и номер рейса. Пока ты спала, я созванивался с твоей Вероникой и все выяснил. Садись.

- Откуда у тебя ее номер?

- Я заплатил за ее резюме на Хэдхантере. Не хотел тебя будить.

- Ты же не знаешь ее фамилию.

- Нашел в соцсети тебя, твою лучшую подругу. Дело двух секунд.

Я села, пробормотав ошеломленное «спасибо». А Валеру, кажется, рассердило мое недоверие. По-крайней мере, от него повеяло еще бòльшим напряжением. Мы ехали недолго, потом Валера помог мне выйти и предупредил:

- Осторожно, лестница. Прямо перед тобой.

Я перевела дух и ступила на железную ребристую поверхность. Упасть мне бы все равно не удалось - Валера держал под локоть крепко, даже с перебором. Пока мы поднимались, я удивилась другому ощущению ветра - здесь он гулял особенно свободно, веселился на просторе, будто спущенный с цепи молодой пес. Мы вошли в помещение, и нас поприветствовали словами:

- Добро пожаловать на борт!

И только теперь я поняла, что меня провели, как обычную слепую дурочку. Я обернулась: за нами следовали еще два контура крупных мужчин.

- Что это значит?! - Я гневно задрала подбородок и попыталась вырвать руку из тисков Валерия. Он не выпустил.

- Это значит, что мы улетаем из Москвы, - сказал он и кивнул кому-то. - Мы готовы, капитан, не задерживайте с вылетом.

- Какого черта?! - крикнула я.

- Идите капитан. Я уже вам все объяснял, - приказал Валерий и обернулся ко мне, испещренный красными штрихами злости: - Нечего орать. Твоя подруга сейчас тоже будет здесь. Если люди Шиманского не перехватят ее раньше. Проходи в салон!

Он подтолкнул меня вперед. Я опешила.

- Шиманского? Убийцы?

- По-твоему, я от не фиг делать ломаю эту комедию?!

Я опустила голову и тихо сказала:

- Зачем? Можно было просто объяснить.

- А разве такие упертые дуры, как ты и твоя подруга, понимают слова?!

Во мне всё вскипело, я сжала кулаки, потеряв от негодования дар речи. Что делать?! Кидаться на Валеру? Бежать через этих громил? Куда? Везде темнота. Глупо... Но о принятии как-то не вспомнилось. Меня охватила злость на то, как он все это сделал, и что сказал. Однако я заставила себя взять в руки, выдохнуть и хмуро бросить:

- Видимо, нет.

Нащупала кожаное кресло и опустилась в него, тщетно пытаясь перебороть в себе гнев и обиду. Валерий прошел по салону и сел поодаль. От него разило тем же. Пауза накалилась, как тонкая проволока над огнем. Валера глянул куда-то и процедил:

- Сейчас будет концерт по заявкам. Дубль два.

«Концерт» не заставил себя ждать долго. Никин вопль разрезал тишину, прозвучав логичным разрешением кипящим во мраке, не высказанным нами эмоциям и превратился в острую головную боль:

- Меня должны были доставить в больницу! В медицинский отдел аэропорта! У меня живот болит! Куда вы меня везете?! Уберите руки, кретин!

- Это и есть медицинский самолет, - хмыкнул в ответ Сергей, - для психов. Тут и тебя вылечат, и меня, и вон подругу твою. Глянь, кто там в салоне.

- Варя!!! - взвизгнула Ника, и я подверглась настоящей атаке из объятий, слез и междометий. - Нас что, теперь вдвоем похитили?!

Звук задраиваемого люка и нарастающий рев моторов ответил за меня.

Глава 20. Ма и Титаник

Самолет вырулил на взлетную полосу и начал набирать скорость. Я усадила в соседнее кресло Нику, не стесняющуюся в выражениях в адрес Сергея и Валерия, понимая, что мы вот-вот взлетим, и она не добьется ничего, кроме шишки на лбу.

Сергея, кажется, это забавляло. Валера поднялся и, буркнув странное:

- Надо было заказывать контейнер, - скрылся из виду.

- Два, - хмыкнул охранник, направляясь за ним.

Не прошло и минуты, как нас вдавило в кресла - самолет оторвался от земли и начал набирать высоту.

- Куда мы летим?! - закричала Ника. - Эй, вы! Куда мы летим?! Я вас спрашиваю!

- Успокойся, - пробормотала я и себе, и ей одновременно. - Узнаем.

Я обняла подругу, вдохнув ее любимый, чуть терпкий аромат духов, волос и косметики, - родные запахи, уносящие меня домой, к нормальной жизни, посиделкам по вечерам и несбывшейся надежде о том, что всё будет хорошо. В конце концов, я теперь не одна среди чужих людей... От моего прикосновения Ника успокоилась. Условно, конечно. Расплескивая эмоции, она рассказывала о ночном звонке Валеры, о Егоре, о том, как во время полета стюардесса якобы случайно опрокинула на нее стакан вишневого сока...

- Вот, вот оно, это пятнище! На новой юбке! Ой, блин, ты ж не видишь! Господи, как же это?! Невозможно поверить! - причитала она. - А на лбу что? А синячищи?! Варюнчик, что они с тобой сделали?!

- Ничего страшного, потом объясню.

Выяснилось, что в качестве извинения стюардесса предложила Нике место в бизнес-классе - разве она могла отказаться? Там какой-то интеллигентный качок с дорогущими часами, представившийся Семеном, принялся оказывать ей знаки внимания. Нет, конечно, это было приятно... Он угостил ее шампанским, развлекал шутками и вообще был вроде ничего. А потом как схватил живот! Хоть криком кричи! Ника и закричала. Сбежались стюардессы. Оказалось, что Никин веселый спутник - хирург, направляющийся на конференцию в столицу. Со знающим видом он ощупал низ живота пассажирки и заявил, что срочно нужна операция - лопнул аппендицит.

- Я так испугалась, так испугалась! - бурно рассказывала Ника. - Меня уложили. Стюардессы сказали, что вызовут скорую помощь прямо к самолету. И она приехала! Только меня доставили не в больницу, а сюда, представляешь?! Кстати, странно, но живот как-то и не болит уже особо... Покалывает чуть-чуть и бурлит... Эй, вы! Если я из-за вас тут умру, это будет на вашей совести! - крикнула она куда-то в проход.

- Не умрешь, - вздохнула я, мысленно поражаясь изобретательности Валеры.

Не ясно было, зачем ему Ника. Тоже как свидетель? Хочет собрать больше козырей против Шиманского, учитывая, что я слепа? Логично, Ника ведь находилась в момент убийства у черного входа в клуб. И Сергей с Валерой об этом знают...

Ника вспомнила о чемодане с вещами, и ее возмущения снова достигли апогея.

Я не могла сосредоточиться ни на ее словах, ни на собственных рассуждениях, и не потому что закладывало уши от перепада высот. Просто в моих объятиях внезапно вырисовался неожиданный образ - не моей подруги, яркой блондинки с выразительным ртом и большими глазами, нет. Темнота подбросила мне лицо пожилой женщины в теле, с сеточкой морщин у карих глаз, с седыми, строго убранными назад густыми волосами. Мне стоило усилий, чтобы не наклониться и не коснуться с почтением подола ее сари, назвав Ма... - мама на хинди.

Сейчас в Нике совсем ничего не было от той немного высокомерной индианки, с детства прививающей сыновьям необходимость следовать законам Ману. Казалось, в нынешней жизни она отыгрывала обратную роль, став ветреной, взбалмошной и порой капризной, как ребенок. Пожалуй, такое странное чувство несоответствия, какое охватило меня, испытывают взрослые дети стариков, когда тех, кого они когда-то побаивались, в немощной старости приходится нянчить, журить за забывчивость и баловать вкусненьким. Впрочем, ослабшие телом, утратившие четкость мысли и смягчившиеся старички все так же могут проявить своенравие. Разница лишь в том, что Ника была пожилой тогда, а теперь стала юной, будто начала историю от обратного, как Бенджамин Баттон.