Григорий Распутин — известнейший персонаж русской истории XX века. Об этом легендарном герое невероятно много написано и сказано. Однако мало кто может достоверно изложить его биографию. Да этого, как кажется, и не требуется. Как сто лет назад, так и сейчас многие сочинители убеждены: какая же может быть «биография» у малограмотного русского крестьянина из далекого сибирского села? Он же не был ни полководцем, ни мыслителем, ни государственным деятелем, ни «пламенным революционером», ни церковным иерархом, ни «творцом изящного».

Поклонники Распутина называли его старцем, но в бездуховном мире, как раньше, так и сейчас, сочинители просто не в состоянии понять подобную категорию.[1] Для них «духовность» — некая сумма интеллектуальных знаний и представлений. И всё. Но при этом надо как-то объяснить феноменальность исторической роли Григория Распутина. Её и объясняют просто, «без затей», создавая бесчисленное множество в той или иной степени неизменно пошленьких произведений. Суть их проста, ведь, как кажется немалому числу людей, главное о Распутине «давно известно».

Сибирский крестьянин, обладавший чудодейственными способностями и невероятным половым магнетизмом, сумел подняться на самый верх общества, покорить «сильных мира того», смог «втереться в доверие к самому Царю», «став соправителем» Российской Империи. Перед ним заискивали придворные и сановники, известные политики домогались его благорасположения, а первые красавицы Империи «готовы были на всё», лишь бы этот «бородатый мужлан» заключил их в свои объятия.

Без тени сомнения во многих сочинениях утверждается, что этот «нахальный бражник» и «бесстыжий блудник» предавался «необузданному разврату без устали», а в числе его интимных партнерш фигурировали как дамы высшего света, представительницы самых именитых дворянских родов, «сиятельные» графини и княгини, так и простые белошвейки, и дешевые проститутки с Сенной площади и Невского проспекта. Даже звучание фамилии — РАСПУТИН — невольно вызывает у многих эротические ассоциации самого безудержного свойства.

Описание же так называемых распутинских оргий — отдельное направление в кино и литературе. «Бойкие мастера» на яркие краски и мистериозные подробности здесь никогда не скупились: патологическое воображение получает широчайший простор. Золоченые хоромы особняков и дворцов знати, отдельные кабинеты самых фешенебельных ресторанов, изысканные интерьеры, уникальные меха и баснословные драгоценности, надрывные песни и зажигательные пляски цыган — таков дежурный антураж, в котором обычно и изображают «распутинский разгул».

Игра шампанского в хрустале, бархатные и шелковые обивки и портьеры, переливы бриллиантов, мерцающий огонь свечей в причудливых бронзовых канделябрах, а на первом плане похотливый бородатый мужик, или сжимающий в своих грубых руках заколдованную, беспомощную аристократку, или вертящийся в бесноватом плясе, напоминающем ритуальные танцы диких племен. Этот «видеоряд» давно стал как бы обязательным и в литературе, и в кино. На протяжении XX века голливудские кинокомпании сумели многократно воспроизвести подобную, потрясающую воображение «русскую экзотику».

Однако распутинская тема — не только объект бытового любопытства, а тиражирование этой истории не объясняется лишь распространенным людским интересом к скрытому, непристойному. Здесь фокусируются вполне определенные политические интересы, мировоззренческие пристрастия, психологические комплексы не только отдельных людей, но и конкретных общественных групп и политических направлений. «Распутиниада» — инструмент идеологических манипуляций, удобный способ объяснить изломанные судьбы стран, народов, империй и правителей простыми формулами и ходульными приемами.

Много десятилетий назад один из самых известных отечественных политиков XX века, герой, кумир и проклятие судьбоносного 1917 года Александр Керенский изрек: «Без Распутина не было бы Ленина». Иными словами, если бы этот сибирский мужик не появился в Царских чертогах, а еще лучше и не родился на свет вовсе, то Россию не постигли бы испытания и мучения, которые она выдерживала почти столетие под игом беспощадных коммунистов. При таком взгляде на ход времен фигура Распутина приобретает магический ореол «могильщика» Царской Империи, посланца инфернальных сил, открывшего «врата ада» для погубителей и притеснителей.

Постулирование подобной «истины», принятие ее на веру позволяло таким деятелям, как Керенский, удачно выгораживать себя, затемнять и умалять свои личные «заслуги» в деле крушения монархической России и «торжестве апокалипсиса», наступившего потом.

Действительно, если Распутин стал демиургом крушения, знаком распада, то историческая вина за это лежит не только и даже не столько на нем, сколько на тех силах и людях, кто вызвал из небытия это «исчадие ада». И здесь на первое место сочинители непременно выдвигают Императора Николая II и Императрицу Александру Фёдоровну.

Вульгарная схема оказалась чрезвычайно живучей; сходные утверждения звучат снова и снова. Их озвучивали и «мэтры» околоисторической литературы, такие как Валентин Пикуль и Эдвард Радзинский, и просто «табуны» безответственных сочинителей рангом помельче. Недалеко ушли от уровня таких «знатоков» и авторы из круга «историков-профессионалов». Даже носители профессорских званий и докторских степеней нередко писали (да и пишут) нечто подобное!

Эта вакханалия невежества, пошлости и предубеждения поражает. Поражает тем, насколько люди, сочиняющие опусы на исторические темы, имеют об истории весьма туманные и деформированные представления. Наверное, о конфигурации, биологической природе, флоре и фауне моря можно судить и по морской капле. Можно, но при одном непременном условии: надо уж если и не знать, то хотя бы иметь достаточное представление об океанографии…

Существует и прямо противоположная, но столь же расхожая точка зрения, согласно которой вся «Распутиниада» — тонкая инспирация антирусских сил из числа «революционеров», «масонов» и «евреев», зловещий заговор, приведший в итоге к падению Царства. Это тоже не только событийное упрощение, но и примитивизация многосложной и многовековой обусловленности крушения великого духовного феномена — Царской России.

Врагов у исторической России действительно было много. Однако их было много всегда! Утверждать же, что именно их «конспирологическая деятельность» в определённой временной точке и привела к торжеству революции — значит идти путем Керенского — «просто» и «доходчиво» обрисовывать грандиозную духовную катастрофу. Распутин никоим образом не был виновником этой катастрофы. Однако «простота» и «доходчивость» заставляют авторов, даже из круга симпатизантов Распутина, заниматься подменами, выпячивая на передний план факторы и причины третьестепенного порядка.

Почему элитарная Россия — аристократия, интеллигенция и даже некоторые представители церковной иерархии, поверили не Царю и Царице, благочестие Которых, как и Их любовь к России были бесспорными? Почему они поверили тому, что умаляло и отрицало русские исторические духовные ценности? Почему люди периода заката Монархии видели то, чего не существовало в природе, воспринимали ложь как «объективную реальность», не утруждая себя хоть каким-то критическим анализом циркулировавших слухов? Здесь ключ к пониманию и всей распутинской темы, а шире — революционной катастрофы, а совсем не в том, столько было «масонов» и как изощренно они плели свои адские сети «заговора». Распутинская история — ярчайший показатель тяжелейшего духовно-психологического раскола страны, раскола, ставшего детонатором революционного взрыва 1917 года. Ибо сказано было Спасителем на все времена: «Если царство разделится само в себе, не может устоять царство» (Марк. 4, 23).

Массовый психоз приводил к тому, что современники полагали, что осуждают Распутина, а на самом деле обсуждали некий виртуальный образ, не существовавший в действительности. По этому же пути потом устремились и толпы сочинителей всех мастей. В области истории до сего дня люди позволяют без всякого стеснения озвучивать любые умозаключения, строить самые немыслимые гипотезы, делать сенсационные широковещательные заявления, нисколько не заботясь об их исторической обусловленности. Зачем? По мнению этих «свободных интерпретаторов» и «новых знатоков» истории, публика ведь «глупа», она примет на веру любую нелепость и скабрезность, если ей заявить: «я первый открыл», а раньше же «никто этих материалов никогда не видел».