— Ну что ж, тогда приступим!

— К чему приступим? — спросил Медведь.

— К мытью! — ответила Ольга. — Сперва моем Пса, потом котят, потом дом.

Пёс послушно потопал в ванную. Ольга намылила его, растёрла жёсткой щёткой и пустила сильную струю из душа. Псу было только приятно. Он любил воду и против мыла тоже ничего не имел. Зато котята страшно перепугались, увидев, что Ольга делает с Псом. Дрожа, они сбились в комок у Медведя на коленях.

Один Котёнок промяукал:

— Нам нужен домашний уют, а не сырость!

Другой откликнулся:

— Нас нужно гладить, но не жёсткой щёткой!

Третий подхватил:

— И чем тогда хуже жестокий мир?

— Тихо, тихо, — пробасил Медведь. — Просто вылижите с себя всю грязь, пока невестка не вернулась из ванной!

— Мы ещё не умеем! — пискнула одна кошечка.

— Нас ещё надо научить! — откликнулась другая.

— Нас всегда папа вылизывал! — пояснила третья.

А остальные двадцать семь котят заголосили:

— Хотим к папе!

Медведь тяжело вздохнул и скомандовал:

— Все ко мне на вылизывание!

Медведь вылизал дочиста всех тридцать котят — от носа до хвоста. Его подташнивало — он здорово наглотался сажи, грязи и кошачьей шерсти. Зато когда Ольга вернулась в гостиную с дочиста отмытым Псом, тридцать котят тоже сверкали чистотой.

— Мы уже выкупались, невестушка! — гордо заявил Медведь.

Ольга пыталась возражать.

— Чистота, — сказала она, — требует мыла и воды.

Тут Медведь окончательно взбеленился.

— Неужели ты не способна понять своими куриными мозгами, — кричал он, — что с котятами нужно обращаться по-кошачьи?!

— Неужели ты не способен понять своими куриными мозгами, — орала Ольга в ответ, — что я в этом больше понимаю?! Я женщина, в конце концов! И пусть у меня никогда не было собственных детей, моё материнское сердце знает, что малышам нужно!

— А я мужчина, в конце концов! — рявкнул Медведь. — И пусть у меня никогда не было собственных детей, моё отцовское сердце знает, что малышам нужно!

Тут Пёс громко пролаял три раза. Так громко, что Ольга и Медведь смолкли. А Пёс сказал:

— А я — отец, и мы с женой вырастили много собственных детей. И могу вам сказать, что для малышей нет ничего вреднее, чем ругань и ссоры. Они пачкают душу. И эту грязь уже ничем не отмоешь. Языком её не слижешь, и вода с мылом тоже не помогут.

— Верно, друг! — откликнулся Медведь. — От меня больше никто резкого слова не услышит!

— От меня тоже! — поклялась Ольга.

Она взяла веник, совок, тряпку, губку и ведро — и принялась за уборку.

К полуночи дом снова сиял чистотой. Котята давно спали — на брюхе у Пса, пристроившегося на диване. Псу было страшно неудобно, но он не решался пошевелиться из страха придавить котёнка. «Раз котятам свойственно спать у родителей на брюхе, значит, надо терпеть! — сказал он себе. — Опекун должен полностью подчинять свои интересы благу детей!»

Глава 6

ПЁС И МЕДВЕДЬ НАРЯЖАЮТСЯ В ЖЕНСКИЕ ПЛАТЬЯ

Наутро поясница у Пса разгибалась с трудом. Котята ещё спали. Пёс осторожно переложил их одного за другим на диван и прикрыл пледом. Потом кое-как поднялся, сделал десять приседаний, чтобы размять поясницу, и вышел на кухню. Медведь и Ольга завтракали. Пёс подсел к ним. Ольга налила ему кофе и отрезала толстый кусок кекса с изюмом.

— Спасибо большое! — Пёс с удовольствием принялся за еду.

Медведь похлопал его по плечу:

— Перестань, дружище!

— Я есть хочу! — ответил Пёс с набитым ртом. — Против голода нет средства, кроме еды!

— Перестань вилять хвостом! — пояснил Медведь.

— Я всегда виляю хвостом, когда доволен, — сказал Пёс. — Тебе это неприятно?

— Мне — нисколечко, — ответил Медведь. — Но нам предстоит воспитывать котят.

— Ну и что? — спросил Пёс.

— А то, что кошки не виляют хвостом, когда довольны. Они машут хвостом, когда сердятся. И если дети научатся у тебя вилять хвостом от удовольствия, у них будут проблемы во взрослой жизни. Представь себе: при встрече с другой кошкой они приветливо завиляют хвостом в знак радости. Но у другой кошки не было опекуна-пса. Она поймёт этот жест как угрозу и начнёт шипеть. Понимаешь?

Пёс понял и пообещал не вилять больше хвостом.

— И распорядок дня нам придётся поменять, — продолжал Медведь. — Кошки — ночные животные, они бродят по ночам, а днём спят. Мы не должны отучать их от естественного режима.

Пёс согласился и пообещал отныне бодрствовать по ночам и спать днём.

— А ещё мы должны изменить голос, — сказал Медведь. — Кошки не рычат, не лают и не стрекочут, как сороки.

— И что, ты предлагаешь мне выучиться мурлыкать?! — воскликнула Ольга.

— А почему бы и нет? — ответил Медведь.

— Потому что у меня нет ни малейшей охоты, — заявила Ольга.

— Послушай, невестка, — наставительно произнёс Медведь, — дети учатся через подражание взрослым. И что же, мы вырастим лающих, рычащих и стрекочущих кошек?

— Хорошо, — вздохнула Ольга. — Я попробую.

— А потом ещё, — продолжал Медведь, — остаётся проблема туалета. Кошки ведь не…

Договорить Медведю не дали.

— Ну, знаешь, — перебила его Ольга, — никто не может с меня требовать, чтобы я копала ямку в саду и делала туда свои дела!

— Н-да, боюсь, мне это тоже было бы трудновато! — поддержал её Пёс.

Медведь встал из-за стола. На переносице у него образовались глубокие складки.

— Понимаю, — сказал он. — Я должен обдумать проблему!

А поскольку думалось Медведю лучше всего лёжа, он удалился к себе в спальню.

Подошло время обеда, но Медведь так и не выходил, а котята всё ещё спали. Проснулись они только к полднику, дружно направились в кухню, вскочили на стол и замяукали:

— Есть хотим!

— Можно их согнать со стола или это противоречит принципам кошачьего воспитания? — шёпотом спросила Ольга Пса.

— Понятия не имею, — прошептал Пёс в ответ.

— Тогда пусть пока сидят — подождём, что Медведь на это скажет, — проворчала Ольга.

Она достала из холодильника рыбину, провернула через мясорубку, выложила рыбный фарш на тарелку и поставила на стол.

Котята набросились на фарш. Поскольку все тридцать разом не помещались вокруг тарелки, началась драка.

— Можно им сказать, чтобы они были друг с другом повежливее? — спросила Ольга Пса на ухо. — Или кошки должны с самого детства приучаться к нахальству?

— Понятия не имею! — тихо ответил Пёс.

— Тогда пусть их дерутся — подождём, что Медведь на это скажет, — проворчала Ольга.

Но глядеть на это безобразие ей не хотелось.

— Пойду посмотрю телевизор, — сказала она и вышла из кухни.

Пёс слышал, как она прошла в гостиную. И тут раздался вопль! «Бедняжка, наверное, упала и ушиблась», — подумал Пёс и побежал к ней. Ольга стояла посреди комнаты, и в лице у неё не было ни кровинки.

— Там… там… там… — лепетала она, показывая пальцем на ковёр. Тридцать раз повторила она своё «там», каждый раз показывая пальцем на маленькую коричневую кучку на ковре.

— Просто им тут негде было выкопать ямку… — начал было Пёс извиняющимся тоном.

Но Ольга его не слушала. Она открыла шкаф, достала дорожную сумку и принялась складывать в неё бельё, юбки и кофты.

— Медведь как раз обдумывает проблему… — сказал Пёс.

— На здоровье — только без меня! — заявила Ольга. — Я уезжаю.

И пошла к дверям, не удостоив Пса ни единым взглядом.

Пёс вздохнул, взял веник и совок и собрал тридцать кошачьих кучек в помойное ведро. Потом развёл в тазу мыльной воды и принялся отмывать с ковра коричневые пятна. Как раз когда он оттирал последнее, на пороге появился Медведь.