Разнообразные чрезвычайные обстоятельства могут поставить врача лицом к лицу с широкой публикой. Одно из них, совершенно не знакомое современному обществу, — избрание городом общественного врача. Эта должность существовала с VI века до н. э. Известен только один пример из той эпохи, но он знаменит: это Демокед из Кротоны, о стремительной карьере которого мы уже рассказывали. С V века свидетельства об общественных врачах становятся многочисленными. Это те же литературные тексты. Только в IV веке появляются высеченные на камне почетные декреты, принятые городами в честь общественных врачей.
Существование этой должности засвидетельствовано в Афинах классического периода. В комедии Аристофана «Ахарняне», поставленной в 452 году до н. э., отважный афинянин Дикеополь, устав от войны со Спартой и лишений, которые она повлекла за собой, решил заключить сепаратный мир с врагом. Он открывает у своей двери небольшой рынок, куда вскоре к нему начинают поступать все продукты, которых были лишены его сограждане. Он подтрунивает над вояками и голодающими. Бедный афинский пахарь, который от слез повредил глаза, пришел попросить у него «бальзам мира», чтобы вылечить их. «Пошел вон, мошенник! — восклицает Дикеополь. — Я тебе не общественный врач… Иди плакать к Питталу!» Значит, Питтал был общественным врачом. В ходе комедии он упоминается снова, когда раненый полководец Ламах приказывает отнести себя к Питталу и отдает себя в его «целительные руки» (см. 1222). Три года спустя в комедии «Осы» этот врач снова воодушевляет Аристофана. Старик Филоклеон советует человеку, которого он отколотил, поскорее бежать к Питталу (см. 1432). Из этого следует, что Питтал практиковал в Афинах дольше, чем Демокед. Несмотря на насмешки Аристофана, он, должно быть, удовлетворял афинян, иначе они бы его уволили по истечении года. Если верить «Посольской речи», через несколько лет, в 415–413 годах сын Гиппократа Фессал был нанят Афинами как общественный врач для участия в походе на Сицилию. Его отец, проявив щедрость и великодушие, решил, что он будет служить городу, не требуя жалования.
Многие задавали вопрос о причинах возникновения этого института. Некоторые считали, что причиной была общая нехватка врачей в Древней Греции. Таким способом города якобы гарантировали себе услуги врача сроком на один год или больше. Действительно, авторитетных медицинских школ было не очень много: Кротона, Кирены, Кос, Книд. Но если это объяснение подходит к небольшим поселениям, то ситуация в больших городах была иной. При чтении трудов Гиппократа создается впечатление, что в классическую эпоху в больших городах врач был редкостью. Но скорее было наоборот. У изголовья больного могло собраться сразу несколько специалистов. Это следует из отрывка «Эпидемий» V:
«В Лариссе врачам (множественное число!) показалось, что у Гиппосфена перипневмония. Но это не так…»
Автор оспаривает диагноз своих коллег, которые, очевидно, не входили в Гиппократову свиту. Конкуренция, должно быть, была очень большой. Во время визита к больному врач на свою беду не был огражден от появления конкурента, который пытался его дискредитировать, производя впечатление своими сногсшибательными прогнозами.
Врачей могло быть и много, потому что для обустройства в городе не обязательно было принадлежать к семье врачей или выйти из известной школы. Если верить истории, рассказанной об ораторе Антифонте в «Жизни десяти ораторов», достаточно было помещения и вывески:
«В то время, когда Антифонт пристрастился к поэзии, он создал искусство лечения скорбей, подобное лечению, которое применяли к больным врачи. В Коринфе он обустроил помещение, выходящее на центральную площадь, и повесил вывеску, на которой написал, что способен лечить скорбящих речами. Осведомляясь о причинах, он утешал больных. Но посчитав, что это ремесло ниже его достоинства, он начал заниматься риторикой».
Антифонт, конечно, не претендовал на то, чтобы быть настоящим врачом. Но этот пример показывает, что любой мог устроить себе медицинский кабинет. Это была воистину либеральная медицина. Она в корне отличалась от приравненной к государственной службе медицины Египта. И тогда как египетские врачи подлежали уголовной ответственности вплоть до смертной казни за ошибки в лечении, врачи в греческих городах не подвергались никакому наказанию, кроме потери репутации. Понятно, что авторы-гиппократики довольно часто выражали недовольство, видя, как дискредитируется профессия, потому что невежды и шарлатаны величали себя врачами.
Институт общественных врачей, по крайней мере в больших городах, нужно объяснять не столько нехваткой врачей, сколько желанием населения пользоваться услугами компетентного специалиста. Именно высокая профессиональная репутация Демокеда объясняет его «перевод» из Эгины в Афины.
Как осуществлялась вербовка кандидатов? Каким бы удивительным это ни показалось для современного сознания, выбор делался не специалистами.
«Города, которые хотят, чтобы люди у них были здоровыми, выбирают врачей, и военачальники берут с собой врачей для солдат», — говорит Ксенофонт в «Киропедии» («Воспитание Кира»). В таких демократических городах, как Афины, этот выбор производился гражданами, объединенными в народное собрание. Представьте себе, что мы выбираем врачей, как депутатов! Таким образом, собранию несведущих людей доверялся выбор специалиста в медицинском искусстве. Правда, это избрание вписывалось в стройную демократическую систему, где техники, строители кораблей и другие ремесленники выбирались народным собранием. Однако уже в то время раздавались голоса, в частности Сократа, против опасностей системы, которая доверяла выбор специалистов суду невежд.
Самые живые и убедительные детали выборов даны Платоном в его «Горгии». Различные кандидаты представали перед народным собранием, состоявшим из граждан. Там они произносили речь, призванную благоприятно повлиять на аудиторию, и, возможно, отвечали на разные вопросы. Сократ намекает на то, каким могло быть содержание речи, когда говорит одному из своих собеседников, Калликлу:
«Добиваясь должности общественного врача мы прибегли к взаимному изучению: клянусь богами, а у самого Сократа тело в добром здравии? Кто-нибудь, раб или свободный, был уже вылечен Сократом? Думаю, и я подверг бы тебя такому же допросу. И если бы нам не удалось обнаружить ни одного человека, здоровье которого улучшилось бы нашими заботами, ни чужестранца, ни гражданина, ни мужчину, ни женщину, клянусь Зевсом, Калликл, разве не было бы смешно (претендовать на такую должность)?»
Кандидат должен был представить доказательства своей компетентности, перечисляя случаи выздоровлений, имеющихся у него в активе. Как видно, Сократ не рассматривает других необходимых условий, кроме здоровья самого кандидата. Для древних больной врач был плохим врачом. Если он не способен излечить самого себя, как же он может лечить других?
Нужно было также указать свое образование и назвать учителей. Об этом можно судить (от противного) по забавной речи, которую Ксенофонт вкладывает в уста кандидата на должность общественного врача. Сократ высмеивает Эвфидема, который, не изучив политики, объявил о своем намерении стать государственным деятелем:
«Выступление такого рода подошло бы тем, кто хочет добиться от города места врача. Им было бы полезно начать свою речь такими словами: «Афиняне, я до сих пор ни у кого не учился медицинскому искусству и никогда не искал себе учителя врача. Я всегда воздерживался не только узнать что-нибудь у врачей, но даже не притворялся, что я изучал это искусство. Тем не менее доверьте мне должность врача. На ваш страх и риск я попытаюсь его изучить».
Эти слова вызвали общий взрыв смеха. Шутовское выступление показывает, чего ждали от речи серьезного кандидата: она должна была представить гарантии хорошей подготовки соискателя.