После встречи с Салимбене и завершения работы над «Историей Монголов» Плано Карпини продолжает посвящать себя предприятиям Рима и францисканцев на Дальнем Востоке, во всяком случае, в славянских странах. Он становится епископом города Анговор в Далмации, где и умирает в 1252 году.

В то же время или вскоре после этого другие миссии, в которые Рим не вмешивается напрямую, пытаются достигнуть той же цели. Попытки были неудачными. Наши тексты говорят о путешествии 1246–1247 годов Бернара д’Андеша, патриарха Аквилеи, свояка короля Венгрии. Со своей стороны, король Франции Людовик IX посылает на восток Андре де Лонжюмо в сопровождении нескольких монахов: миссия, о которой известно мало. Она возвратилась на Запад летом 1251 года, после того как дошла до Монголии.

Через несколько лет после путешествия Плано Карпини Луи IX в содружестве с папой согласовывают решение о подготовке второй великой францисканской экспедиции. Весной 1253 года францисканский монах Гильом де Рубрук пускается в исследование Азии. Выходец из маленькой деревни во Фландрии, Рубрук говорит на фламандском языке. Вероятно, он часто бывал в окрестностях Парижа; поэтому он охотно использует галлицизмы, чтобы смягчить свой латинский примерами из французского языка. Он упоминает оксёррское вино, которое Фра Салимбене так хвалил, и вино Ля Рошели. Монах из монастыря на Кипре, он находился там уже в 1248 году, когда туда пришли крестоносцы короля Людовика. Он наверняка сражался в Египте, в Дамьетте, на стороне короля и возвратился затем вместе с ним в Акру. Именно там, без сомнения, он встречает Андре де Лонжюмо, когда последний возвращается из Монголии. Его миссия как бы продолжала крестовый поход: это был большой проект француз-ско-монгольского союза против ислама.

Гильом де Рубрук находится в Константинополе в 1253 году. Он покидает город 7 мая вместе с другим фракцисканцем, Бартоломео ди Кремона, который долгое время заседал при великом греческом императоре в Никее, в сопровождении некоего Гильома Госселя, писаря из окружения короля Франции, обязанного, может быть, писать рассказ об экспедиции. С ними был малообразованный толмач по прозвищу Омодео (которого все поддразнивали, спрашивая, какой язык он мог хорошо знать) и молодой раб, купленный в Константинополе. Его путь лежит через Черное море и до Крыма; оттуда, через земли куменов — до Волги. Как и Плано Карпини, маршрутом которого он, кажется, следует, он достигает севера Аральского моря, плоскогорий Туркестана, приходит в Кара-Хитай и наконец — в Каракорум. Он встречает монгольского князя Мунке в конце декабря 1253 года и с тех пор следует за ним. Первая торжественная аудиенция в столице Монголии состоялась 4 января 1254 года, прибытие в Каракорум — 5 апреля 1255 года. Он уезжает оттуда 10 июля.

Вернувшись дорогой более северной, он достигает лагеря хана Батыя в районе Волги (ровно через год после того, как его покинул) и уезжает в Сарай 1 ноября. Через Грузию, вдоль западного побережья Каспийского моря, через горы Кавказа, через Армению, Анатолию и Конию, Рубрук достигает Аяса на юге Малой Азии, затем своего монастыря в Никосии, на острове Кипр. Монастырское руководство не дает ему разрешения отправиться с отчетом в Париж. Он посылает отчет письмом и прибывает во Францию немного позже.

Эти два больших путешествия Плано Карпини и Рубрука, более знаменитые, чем многие другие, оставили яркий след в истории не только потому, что они увенчались успехом и двум францисканцам удалось достичь двора Великого хана и пройти далеко на Восток, в Каракорум и его окрестности. Для историка важно (и это сразу обеспечило путешественникам известность), что оба они позволили познакомиться со своими наблюдениями и размышлениями о политике будущей евангелизации с помощью увлекательных и талантливых рассказов, которые имели большой успех, если не литературный, то, по меньшей мере, политический. Плано Карпини вскоре издал «Историю монголов», которую иногда называют «Описание монголов или татар» — нечто вроде доклада, предназначенного папе Иннокентию IV. Гильом де Рубрук послал королю по возвращению во Францию свой «Itinerarium», написанный в форме письма.

Эти две экспедиции, которые заставили о себе говорить, с точки зрения чистого открытия, не представляют абсолютно ничего экстраординарного или действительно дерзкого. Они выполняли политический заказ и волю суверенов Запада и были счастливы служить авторитету высшей власти. Путешествия были очень быстрыми, остановки — короткими. Замечательны тщательные приготовления. Миссии оказали помощь русским князьям, а затем монгольским вождям. Очень помогла информация, полученная от торговцев из Аяса, Крыма и Киева.

Монголы не прикладывают больших усилий, чтобы установить дипломатические отношения и наметить какой-то союз с европейскими монархиями или папством. Они желают прежде всего знать о нравах христиан, об их религии, их учреждениях, о могуществе и организации их армий. Они проявляют интерес к приезжим торговцам или чужеземцам, обустроившимся в их городах, особенно рядом с двором. Им охотно доверяют миссии, просят отвезти письма в Рим, в Париж или Лондон, просят привезти им драгоценные вещи, святые книги и даже хотят, чтобы их сопровождали по возвращении монахи, способные обучать их вере.

Правитель Персии искал союза с латинянами, чтобы защитить свои владения от опасности, которую армия султана Египта Байбара представляла для всего Ближнего Востока и для всего, что оставалось еще латинским королевством Иерусалим.

Посланники (des nunci) прибывают в Геную в 1280 году. Затем Бар Саум, посланный ханом Персии Аргумом, уполномоченный передавать письма для папы и королей западной Европы, вручает письмо, адресованное Филиппу Красивому. Оно написано на монгольском языке, ясно выражает стремление к союзу и даже намечает план кампании: «Король Франции нас уведомил, что он бросит свои армии против Египта и следовательно мы, веря в Бога, выступаем в последние месяцы зимы (январь 1291 года), и мы разобьем лагерь перед Дамаском. Если ты сдержишь слово и пошлешь свои войска в назначенное время, и да поможет нам Господь, когда мы возьмем Иерусалим, мы тебе его отдадим».

История генуэзца Бускарелло Гизульфи нам кажется показательной, и позволяет рассмотреть поближе судьбу и социальный уровень западных христиан, вовлеченных в большую авантюру на далеком Востоке — этих торговцев, политиков, управляющих посольствами, уполномоченных и советников монархов. Гизульфи покидает свой город — Геную — в 1279 году (или в 1280) и очень скоро после этого устраивается в Аясе. Мы его теряем из виду на семь или восемь лет, чтобы затем обнаружить при дворе Аргума, во главе миссии, посланной в Париж и Лондон.

Он перевозил верительные грамоты и был удостоен звания монгольского офицера. Во время всего путешествия его сопровождали брат Персиваль и племянник Коррадо (трое родственников, совсем как Поло). Бускарелло видится с папой, с королем Франции, едет в Лондон, и по возвращении в Геную, захватив с собой около тысячи книг, он сопровождает английское посольство сэра Джофрея де Ланже, по крайней мере, до Самсуна на южном берегу Черного моря (1292 год). Миссия продолжается без него, сопровождаемая всего лишь одним проводником, которого Коррадо Гизульфи нашел в Персии при дворе нового суверена Гайхату. Ланже едет в Тебриз и опять прибывает в Геную в январе 1293 года. Бускарелло, вернувшись тем временем в Италию, снова уезжает в конце 1300 года к хану Персии, который мечтал завоевать Сирию. Он вручает ему письмо от папы Бонифация VIII, затем в следующем году снова направляется в Рим и в Лондон, в сопровождении монгольского вождя и некоего Тумана, которым оказался Томазо Уги из Сьенны.

Таким образом, западные князья, папа и города Италии были постоянно информированы о намерениях монголов и их борьбе против ислама.

Победа их армий и взятие Дамаска 30 декабря 1289 года были радостно отпразднованы как великий успех западных христиан. Новость пришла сначала, как и должно быть, в Рим через посольство хана Персии. Письмо, адресованное по этому поводу королю Арагона, упоминает также об этом в словах более чем красноречивых. О том же пишет восхищенный хроникер-энтузиаст: «В 1300 году, во время великой индульгенции (римского юбилея), в то время как папа Бонифаций был в Сен-Жак-де-Латран, несколько королей и принцев направили к нему торжественных послов — все флорентийцы. Среди них седьмой был Мессер Джусиардо де Бастани, посол великого татарского хана, в сопровождении сотни человек, одетых по-татарски». Видимо, прибытие этих миссий, пришедших из далекой Азии, были зрелищем для изумленной толпы. А вот заметка Джованни Виллани, самого лучшего флорентийского хроникера (он, будучи тогда в Риме, узнает, как татары Персии победили мусульман, бросая против них войско в 200 000 человек на лошадях!): «И мы узнаем это от флорентийца — клиента дома Бастани, питаемого с самого юного возраста при дворе хана и посланного сюда им с другими татарами, в качестве посла».