«Описание мира», и это видно с первых страниц — совсем не руководство типа «Как добраться до Китая и выгодно провернуть свои дела». Несмотря на разрозненность сведений, заметок обо всех аспектах политической, социальной и экономической жизни народов, книга подчиняется определенной логике, в ней присутствует связующая нить. А сквозь однообразные формулы, в которые заключены рассказы, иногда повторяющиеся, сквозь довольно расплывчатые образы персонажей можно, однако, увидеть личность автора, проанализировать его взгляды и его отношение ко всему новому, к новому миру, который он для себя открывает.
Каковы же его взгляды, его мировоззрение?
Франко Боланди, традиционно придерживающийся концепции «Марко-купца», привлек внимание критиков к внутренней структуре «Описания мира». Книга, замечает он, насчитывает в общей сложности 234 главы, 19 из которых составляют «Пролог», 67 рассказывают истории и легенды, 39 не подходят ни под какие четкие категории. Остальные 109, то есть около половины — были полностью «описательными», рассказывающими о том или ином городе и регионе, построенными по твердой схеме, всегда одинаковой. Эта нить точно соответствовала схеме повествования, которой придерживались авторы руководств для торговцев, когда они рассказывали о далеких странах. В этих главах Марко Поло давал почти всегда в одном порядке сведения о протяженности страны в днях или в милях, уточнял направление, приводил полезную информацию о политической жизни, управлении, языке и религии; в случае необходимости перечислял съестные припасы, которых должно хватить для данного этапа; описывал условия путешествия и опасности, которые могли угрожать чужеземцу. Он рассказывал, какие товары предлагает местный рынок предметов роскоши, местное ремесленническое производство, а также приводил курс местных денег по отношению к венецианской денежной единице.
Видимое сходство «Описания мира» с руководством для купцов составляет первый аргумент тезиса Боланди. Но сама, казалось бы, неоспоримость его заставляет задуматься над композицией произведения, и при внимательном чтении даже нескольких глав мы можем убедиться в том, что этот тезис не всегда соответствует действительности. Предложенная схема часто бывает опровергнута: Марко Поло охотно от нее отходит. Часто он, не колеблясь, вторгается в этот порядок, наполняет рассказ «купца» легендарными, историческими элементами, даже анекдотами в чистом виде, призвав на помощь либо свою память, либо фантазию.
Чтобы разнообразить теорию, действительно слишком жесткую, следует рассмотреть поближе авторское отношение к книге. Эта связь, без сомнения, существует и накладывает отпечаток на все произведение. Когда автор диктовал «Описание мира», он не имел перед глазами никакой схемы и не подстраивался под нее. Он не довольствовался «заполнением ячеек» какой-то модели (эта модель, общая для многочисленных составителей руководств, выработалась намного позже). Процесс создания «Описания мира» — это отражение опосредованного взгляда на жизнь, а не принудительная техника. Впрочем, Рустичелло, тоже, естественно, имел свой взгляд на композицию и мог оказать влияние на ход и порядок повествования.
Франко Боланди не преминул отметить вслед за другими авторами, такими как Вильям Хейд (пионер учения о торговле восточными пряностями — «История торговли Востока в средние века», 1886), и другие аспекты произведения, которые определяют принадлежность Марко Поло к миру торговцев. Это, например, свидетельствующие о неугасимом духе предпринимательства, рассудительные, практичные наблюдения и обязательное внимание к механизму цен, теперь уже не всегда понятному для нас. Это завороженность рядами цифр (более или менее точных, кроме явно фантастических), это мания все подсчитывать — настоящая профессиональная привычка: он вводит нас в город и забрасывает цифрами — сведениями о потреблении, численности населения, доходах и налогах, информирует о количестве домов, кораблей, которые бросают якорь в порту или спускаются вниз по реке. Он говорит, если представляется случай (но гораздо более реже, чем нам позволяет понять Боланди) о сезонных изменениях спроса и цен, о политике рынков, механизме торговли, товарах, которые можно туда привезти.
Что касается богатств и продукции местного производства, Марко интересуется сначала тем, что ценится на Западе и может быть предметом торговли итальянских купцов. Он не говорит ни слова о чае и торговле им, даже о культуре выращивания чая, что было в то время очень важной темой. Арабские путешественники, например, посещая Китай, много и охотно рассказывали об этом.
Но является ли это признаком действительно решающим: отсутствие интереса к продукту, неизвестному европейцам, на котором нельзя делать выгодную коммерцию? Отсутствие упоминания о чае в произведении Марко Поло, без сомнения, очень странное, было замечено всеми комментаторами и питало разногласия среди историков. Однако этот факт можно интерпретировать достаточно просто. В 1865 году М.Г. Потье заметил, что в 80-е годы XIII века культура чая не достигла еще абсолютно всех провинций Китая, то есть провинций севера и центра. В этих регионах выращивали рис. Чай был продуктом скорее южным, производился в странах «королевства Манзи» и особенно в провинциях Кианг-су и Ху-Кианг, которые книга описывает походя, не задерживаясь долго на их естественных ресурсах. Вот почему, и Марко говорит об этом, китайцы пьют вино из провинции Тананфу, расположенной у Желтой реки («И есть там много виноградников очень богатых, из которых добывают вино в большом количестве и особенно питье, которое они называют рисовым вином»). Думается, что умолчание по поводу чая не преднамеренное, а объясняется просто тем, что Марко Поло забыл об этом рассказать, или отсутствием интереса к нравам страны, которую он не знает по-настоящему (к тому же мы допускаем, что наш рассказчик пользуется другими трудами — документацией абсолютно недостаточной).
Отложив в сторону эти вереницы цифр, не всегда достоверных, и схематичные описания городов и провинций, посмотрим, делится ли автор своими наблюдениями за жизнью купцов в Китае, за торговлей в такой живописной и экзотической обстановке?
Нас ждет серьезное разочарование… С самого начала Марко мало говорит о своих согражданах. По его словам, он встречал их только в Тебризе, где «живут несколько латинских торговцев и, собственно, генуэзцев, чтобы купить товар и наладить свои дела, поскольку там добывают большое количество драгоценных камней». Следует признать, нам это мало что дает. Он не называет во время своего рассказа ни одного имени итальянца, и если последние уже обосновались в Китае, то он никогда не посещал их дома. Можно подумать, что он оставался постоянно в стороне от этих маленьких колоний латинян — торговцев или путешественников — в стороне от их рынков и караван-сараев.
Что касается местных жителей, он их видит и рассказывает об их способах торговли. Уже в Мосуле: «Из этой земли вышло много торговцев, которые называются мозолины, которые привозят большое количество пряностей и тканей, кож золотых и шелковых». Совсем рядом, в горах «живут другие люди… христиане и сарацины, очень плохие люди, которые охотно грабят торговцев». Далее, на востоке, в сердце предгорий Азии, он встречает людей из Кашгара «которые странствуют по миру, занимаясь торговлей. Они очень бедны, скаредны и жалки, у них мало еды и питья». Несколько беглых зарисовок, коротких заметок разбавляют довольно сухой рассказ, который оставляет любознательность читателя неудовлетворенной. То же касается и китайской империи, о которой европейцы так плохо информированы. Интерес Марко Поло направлен почти исключительно на транспорт и способы связи с далекими районами. Он видит или хочет, чтобы мы увидели торговцев, путешествующих по большим рекам. Его вдохновляет и волнует картина крупной торговли при помощи плавучих средств, жизнь портов, все это интенсивное движение. Он восхищается и любуется этим оживлением: «На этой реке делается много товаров…. имбиря достаточно и шелка в изобилии». («На Желтой реке, в Хоч-жанфу (Пучжоуфу), в Синангли (Цзинаньфу), в 80 ли на юг от Пекина, в верховьях и низовьях большое количество шелка и пряностей, и других пряностей, и других вещей еще». В другом месте: «На этой реке так много кораблей, что невозможно помыслить, и слыша, как рассказывают, кто может в это поверить? И там такое огромное количество товаров, что торговцы переправляют их вверх и вниз, и нет человека в мире, который может в это поверить. Река эта кажется морем, так она широка». Наконец, в Сингуй-мату (Цзинин-чжоу) в провинции Шандунь местные жители, говорит он, частично повернули воды реки Ниу-Теу, которая к ним течет с юга, и «сделали две реки из одной большой»; поэтому «одна течет в Манзи, а другая в Китай». И снова автор вспоминает чудеса торговли, в которые невозможно поверить, если не увидеть их своими глазами: «Так много товара привозят в Манзи и в Китай, что это чудо. А затем, когда они оттуда возвращаются, то приезжают с другим товаром. Вот каково чудо товаров, которые уплывают и приплывают этими двумя реками».