— Ты не… Это не…

— Не мое дело? Ну спасибо, милая. Может, мое сердце и не разбилось, когда тебя умыкнули у меня прямо из-под носа, но сказать, что я был в восторге от того, как нахальный типчик в черной коже выставил меня перед всеми круглым дураком… Вы передо мной в долгу, миссис Броуди.

Резко обернувшись, Фейс встала спиной к окну.

— Я снова взяла девичью фамилию. Меня зовут Фейс Хайленд, — отчеканила она.

Арни поудобнее устроился на подушках.

— Ну и что с вами было все эти годы, мисс Хайленд?

Молодой женщине не хотелось признаваться, какую ужасную ошибку она совершила, однако ее не покидало ощущение, что Арни и сам обо всем догадывался. Она действительно была перед ним в долгу, но если бы хоть на мгновение поверила, что он всерьез хотел на ней жениться, то не повела бы себя, как героиня плохой мелодрамы, упав перед алтарем в объятия насквозь лживого Роберта. А в конце концов случилось так, что в час нужды перед ней оказался не он, а все тот же Арни, постаревший теперь на семь лет и сколотивший изрядное состояние в Сиэтле. Тогда он с мрачной решимостью вытер ее лившиеся потоком слезы, вопреки обыкновению воздержавшись от очередной нотации, — мол, знала ведь, чем это обычно кончается! Хотя все произошло на редкость пошло и обыденно: в конце концов Роберт заявил, что ни в коем случае не станет отцом и ей придется выпутываться самой… В довершение всего он выписал ей чек, который она тотчас же так глупо порвала, и был таков…

— Фейс, — прервал ее мысли Арни. — Я задал тебе вопрос. И хотел бы получить ответ.

Он направился к ней, и глаза женщины в панике заметались, ища выхода.

— Падать тут высоко, — решительно сказал Арни. — Не советую.

Сглотнув, Фейс вцепилась в подоконник.

— Разве это так важно?! — в отчаянии крикнула она. — Какое значение для тебя имеют подробности о моем браке? Тебе-то не все равно?

— Вовсе нет. Да, ты права, я позволил тебе выйти замуж за Роберта Броуди. Тогда мне казалось, что он имел на это право как отец твоего ребенка. Кому, как не ему, нести ответственность. Я также верил в то, что он любил тебя и хотел загладить вину. К тому же ты любила его — или верила, что любила. — Он провел рукой по волосам, которые не поддались, снова упав на лоб, и продолжил настойчивым, но уже менее резким тоном: — Мне вовсе не хотелось заставлять тебя страдать, Фейс.

— Страдать? — нахмурилась Фейс, не понимая. — Если бы вышла замуж за тебя?

— Вполне возможно. Ты была невероятно молода. А я и среди взрослых никогда не отличался терпимостью.

Она рассмеялась коротким, отрывистым смехом.

— Значит, все вышло лучше некуда, не так ли? И мне повезло, что ты не стал настаивать на данном мною слове?

— Вне всяких сомнений, — сухо отозвался Арни. — Тем не менее мне хотелось бы знать, что произошло в твоей семейной жизни. — Он шагнул к ней, затем остановился, слегка нахмурясь. — Источник новостей из Сноувилла пересох после того, как родители переехали в Сиэтл. Я купил им там дом. Но поначалу до меня доходили сведения, что ваши с Робертом дела идут неплохо.

Да, семья О'Грэди так, вероятно, и считала. Они были лучшими друзьями ее родителей и преданными партнерами по карточному столу. Обычно бридж настолько поглощал их внимание, что взрослые уже не замечали происходящего под самым носом. Именно их всепоглощенность картами и привела к тому, что она и Арни проводили много времени вместе, невзирая на разницу в возрасте. Оба росли с ощущением, что представляли для родителей не более чем досадную помеху для столь важного процесса, каковым была игра в двойной бридж.

Но Арни всегда обладал умственной закалкой, позволявшей ему посмеиваться над бездумным равнодушием родителей. Это была его семья, и он воспринимал родителей такими, какие они есть. Но он испытывал искреннее сочувствие к маленькой девочке, которой не хватало его врожденного инстинкта выживания, и старался вселить в нее ощущение безопасности и уверенности в себе. Пока она оставалась ребенком, смотревшим на него с немым обожанием, их отношения были основаны на взаимной привязанности. А потом, когда она вступила в подростковый возраст, все разительно изменилось…

— Фейс! — позвал Арни. — Проснись!

Она вздрогнула.

— Ты что-то сказал? Ах да, ты хочешь знать обо мне и Роберте.

— Иначе не стал бы и спрашивать. Хочешь верь, хочешь не верь, Фейс, но временами я думал: как ты там, чем живешь. Пожалуйста, просвети меня.

Он стоял на расстоянии вытянутой руки, широко расставив ноги и заложив большие пальцы рук за ковбойский пояс. И ей внезапно показалось, что последних семи лет жизни как бы и не было. Почти не было… Арни по-прежнему считал, что вправе приказывать ей, — и в этом не было решительно ничего нового. Однако что-то неуловимо изменилось. Он казался выше, еще мужественнее, и она ощущала его присутствие, как никогда раньше. Тогда он был еще ее старым другом и защитником… В прежние времена, когда у нее в животе словно что-то проваливалось, едва Арни входил в комнату, она обычно грешила на несварение желудка.

Но сейчас никакого несварения быть не могло.

— Так как же? — произнес он требовательно, тоном, который врезался ей в память, и Фейс мгновенно ощутила себя десятилетней девочкой, выскользнувшей из дома в темноте, пока их родители разыгрывали очередную партию в бридж.

С каждой секундой вид у Арни становился все более нетерпеливым; он указал Фейс на стул.

— Присядь, — сказал он. — И рассказывай.

От усталости и волнения ноги совершенно не держали Фейс, и предложение сесть пришлось кстати.

— Умница. — Одобрительно кивнув, Арни занял ее место у окна. Ей бы хотелось, чтобы он этого не делал, потому что свет неоновой рекламы на улице создавал вокруг его головы сияющий ореол. Из-за этого он выглядел опасным, каким-то дьяволом.

А тот молча ждал, пока она заговорит.

— Роберт женился на мне лишь потому, что его дядя узнал о моей беременности, — сказала она безжизненным тоном.

Арни нахмурился.

— Фейс, я не дурак. Люди редко женятся с целью доставить удовольствие своему дядюшке.

Фейс прикрыла глаза.

— Бывает — если у дяди много денег и взгляды его чертовски старомодны.

— Но эти два качества не всегда идут рука об руку, скорее наоборот.

Ей хотелось сказать: «Вам лучше знать, мистер Большая Шишка», но она прикусила язык.

— Гейлорд, дядя Роберта, сказал, что лишит его наследства, если он обесчестит девушку, — устало пояснила она, удивляясь тому, как такая застарелая рана все еще в состоянии причинять боль. — Он был уже немолод, хотел распорядиться наследством, и племяннику ничего не оставалось, как сделать хорошую мину при плохой игре и жениться.

Арни скривил губы.

— Вполне могу себе представить. Я и сам был в аналогичной ситуации.

— О чем ты? — не поняла его Фейс.

— Я имел в виду хорошую мину при плохой игре.

— Это не было твоей игрой, — успокоила она. — У тебя не было причин приносить себя в жертву.

— Верно. Но вызволять тебя из беды стало моей привычкой. Получив твое письмо, я тут же вернулся домой.

— Чтобы жениться на мне? — спросила она недоверчиво.

— Это не входило в мои намерения. Но в конце концов мне показалось — это лучше, что можно сделать.

— Почему?

— Я уже сказал тебе. Привычка. Желание принять вызов — твой, судьбы. А еще… Уж не знаю почему, но в то время я был тобой серьезно увлечен.

— И только? — резко переспросила она. — Из-за этого ты готов был принять на себя ответственность за чужого ребенка?

— Нет. — Он помолчал, а когда снова заговорил, голос его стал жестким и лишенным всякой насмешки. — Не только. Было еще небольшое дельце с моим кузеном Эмори. О'Грэди были в долгу перед тобой, Фейс, и все из-за поведения этого змееныша.

Фейс нервно подергала рукав своего розового свитера. Можно подумать, что речь шла о десяти долларах долга, а не о пожизненном обязательстве. Но это было вполне в духе Арни. Он всегда брал на себя ответственность за просчеты семьи, выработанную годами вынужденной независимости.