Съежившись от холода, Лора постояла в просторной гостиной. Всякий раз, как только оставалась здесь одна, она словно бы видела призрак Джералда, стоящий в углу комнаты с неподвижным бледным лицом. Видела его таким, каким он был в тот вечер на ее дне рождения, после того как отец торжественно объявил о помолвке.

Она отвернулась, обхватив себя за плечи, и слезы брызнули у нее из глаз. Если бы только она могла повернуть время вспять и сделать все правильно, все по-другому! Но сколько людей на свете во все времена желали того же, однако это никому не дано. Говорят, на ошибках учатся, но она знала пока лишь то, что все еще любит Джерри и что чувство это никогда и никуда не уйдет.

Она нуждалась в чем-то согревающем, в чашке горячего какао — а потом в постель. И спать, крепко спать, чтобы изгнать мучительные думы о Джералде, которые разрывали ей грудь. Закрыв дверь гостиной, она решительно направилась в кухню, но там было так холодно и неуютно, что, перестав думать о какао, она пошла прямиком наверх, в свою спальню, еще больше сожалея, что приехала сюда.

Проснулась она в середине ночи и, как в дурмане, долго не понимала, где она. Стояла жуткая тишина. В горле у нее пересохло от жажды, лихорадочная дрожь сотрясала все тело. Она вылезла из-под теплого одеяла, чтобы напиться, и к тому времени, как добралась до ванной, поняла, что с ней происходит.

— Грипп, — слабо простонала она, щупая радиатор и с ужасом обнаружив, что он холодный, как камень.

Воды в трубах не было. Она нервно вздрогнула, когда ледяной ветер ударил голыми ветвями дерева в окно ванной, и увидела, что с улицы на наличник окна намело уже несколько дюймов снега. В отчаянии Лора поняла, что воды нет, потому что трубы уже замерзли, и что по той же причине не работает центральное отопление. Голова у нее закружилась. С утра пораньше придется вызвать водопроводчика, а потом еще добираться обратно в Лондон. Если уж и суждено ей заболеть, то лучше лежать там, в тепле и комфорте, чем здесь. Но пока все, чего она желала, — это вернуться в постель и залезть под теплое одеяло.

Вернувшись в свою холодную спальню, с головной болью и ознобом, она вдруг вспомнила о Мэри-Лу. Теперь-то она понимала, как должна была чувствовать себя та, когда заболела. Возможно, девушка была слишком слаба, чтобы позвонить ей по телефону. С этими мыслями она и укуталась одеялом…

— Джерри! — вскричала Лора. Она попыталась двинуть головой, но почувствовала, что словно в тисках. Почему она выкрикнула имя Джералда? Она не ждала его, она не нуждалась в нем…

— Лежи спокойно. На вот, выпей это.

Лора с трудом открыла глаза и тут же снова закрыла их. Комната кружилась, точно карусель, дневной свет резал глаза. Она попыталась повернуться на бок и встать с постели, но кровать покачивалась, точно лодка на волнах.

— Лора, дорогая, перестань метаться и выпей вот это.

Она почувствовала, как кто-то приподнял ее голову и поднес к губам теплый, пахнущий лимоном напиток. Лора глотнула, закашлялась и глотнула еще немного.

— Послушай, дорогая, я хочу одеть тебя и увезти отсюда.

— Я не могу, — слабо простонала она. — Слишком холодно.

— Я знаю, — прошептал голос у самого ее лица. — Потому-то я и хочу тебя отсюда увезти. Здесь нет ни отопления, ни воды…

Голос отдалился, и Лора снова погрузилась в забытье, чувствуя жар и холод, слабость и головокружение. Через некоторое время она приподняла тяжелые веки и обнаружила, что перед ней какая-то темная тень. Тень двинулась, приблизилась к ней, и, подняв взгляд, она увидела, что это был действительно Джералд.

Он стоял, наклонившись над ней. Темные волосы упали на его нахмуренный лоб, глаза были серьезны, рот сжат в тугую линию. Но это не могло быть реальностью, это просто лихорадочный бред! Она подняла руку, чтобы коснуться его щеки, чтобы разгладить тревожные морщины на лице.

— Не тревожься, Джералд, дорогой. Я присмотрю за тобой, — с трудом вымолвила она.

Он негромко рассмеялся и поцеловал ее ладонь мягким, теплым, нежным поцелуем.

— Бедняжка, тебе надо о себе позаботиться, а уж потом обо мне, — нежно прошептал он.

Он снова поднес теплое питье к ее губам, и она выпила, радуясь, что он здесь. И вдруг почувствовала, что ее снова клонит в забытье, но боролась с этим, боясь, что он исчезнет, когда она проснется еще раз.

Но по прошествии какого-то времени, снова открыв глаза, она увидела его, стоящим на коленях перед камином и… Как странно, что в этом старинном викторианском камине горел огонь. Она подумала, что, должно быть, по-прежнему спит или бредит. Или же у нее галлюцинации?

— Я не очень хорошо умею справляться с такими вещами, — услышала она его голос несколько минут спустя, — но попытаюсь помыть тебя.

Она лежала, как тряпичная кукла, пока он мыл ей лицо, шею, плечи теплой водой, легкими нежными прикосновениями к ее пылающей коже. Ощущение было утонченное и блаженное, особенно когда он проводил по грудям своей теплой намыленной рукой. Она позволила ему такие интимные вещи только потому, что это был всего лишь сон, прекрасный сон. Джерри касался ее, укладывал поудобнее, мыл ее мягкой теплой водой, и ей хотелось, чтобы это никогда не кончалось, это чувство спокойствия, умиротворенности, ощущения надежности и безопасности. Вода?.. Но ее ведь не было: трубы замерзли. Да, это был сон.

— Тут нет воды, — пролепетала она.

— Это растопленный снег, — сказал он так тихо, словно боясь обеспокоить ее. — Ароматизированный твоими духами. Ты когда-нибудь мылась снегом?

Лора слабо улыбнулась.

— Никогда. Но это чудесно, — прошептала она.

— А теперь постарайся повернуться. Я вымою тебе спину.

Он помог ей повернуться, и она легла на бок, наполовину зарывшись в подушку лицом.

— Джерри, я же совсем не одета, — дрожащим голосом пробормотала она, вдруг поняв, что лежит обнаженная, но не имея сил что-то поделать с этим.

— Я же не могу мыть тебя в ночной рубашке, верно? И кроме того, она у тебя вся мокрая от пота.

— Я больна? — простонала она.

— Теперь тебе лучше, — успокоил он.

Вытерев ее насухо, он помог ей надеть чистую ночную рубашку — одну из тех, что, должно быть, нашел в шкафу. Рубашка была старая, но очень мягкая и удобная. Он взял с кровати теплое одеяло, укутал ее и перенес в кресло у огня. Оказавшись вне кровати, Лора поняла, что Джерри не сон, а реальность, и эта реальность была смущающей и тревожной.

— Джерри, как ты здесь оказался? — спросила она, глядя, как он меняет простыни на ее двуспальной кровати.

— Это сейчас неважно, Лора, — сказал он, не глядя на нее. — Я вот хочу устроить тебя получше.

— У меня грипп?

— Да, и довольно опасный. Более тяжелый, чем у… — Он остановился на полуслове, но, как плохо ни соображала Лора сейчас, она поняла смысл неоконченной фразы: более тяжелый, чем у Мэри-Лу.

Она повернула свое бледное лицо к пылающему огню в камине. Что было бы с ней, если бы Джерри не приехал? Это и в самом деле был не сон. Он был здесь, он ухаживал за ней и был так заботлив и добр. Она покачала отяжелевшей головой, пытаясь вспомнить, что же тут происходило. Неужели он без всякой иронии называл ее «дорогая», неужели он и в самом деле мыл ее разгоряченную кожу растопленным снегом?

— У меня… у меня был бред?

— У тебя был страшный жар. — Джералд подошел и встал над ней. — Однако ты уже выздоравливаешь.

— Спасибо, Джерри, — прошептала она и попыталась улыбнуться.

Он ничего не сказал, даже не улыбнулся, а просто поднял ее с кресла, и она вцепилась в него, прильнув головой к его шее и вдыхая его запах. Это заполнило ее воспоминаниями о прошлом, когда прикосновение к нему было радостью, всегда ей доступной, когда она была с ним и телом, и душой, а будущее обещало много счастья. Она закусила губу, когда Джералд уложил ее на холодные чистые простыни и подоткнул ей одеяло. Увы, этого никогда уже не будет снова — того чувства принадлежности кому-то, кого ты любишь и кто любит тебя. Он ведь любил теперь не ее.