Ну да, а ты упорно волоклась с ним до самой улицы, рассчитывая, что головокружительный мачо возьмет тебя с собой и покроет страстными поцелуями прямо на заднем сиденье своей распрекрасной машины, с неожиданной злостью подумала Эллен. Она вдруг здорово пожалела, что нельзя садануть разоткровенничавшуюся подругу чем-нибудь тяжелым по голове.

Вот, к примеру, чудесная бронзовая статуэтка писающего мальчика — тяжелая, наверное. Как раз подойдет, если схватить за основание.

— Если он такой прекрасный, как ты говоришь, то наверняка уже женат и имеет троих детей, — рассудительно заметила Синтия, хорошенькая анемичная брюнетка, преподающая в Мидоукроссе французский язык. — Подобный мужчина просто не мог остаться без спутницы жизни. Ведь ему уже не восемнадцать лет, я так понимаю.

— Тридцать пять, — торжествующе доложила проныра-всезнайка. — Нет, представь себе, не женат. И даже не обручен. Замуж я, конечно, не собираюсь, но завести себе такого приятеля… — Бриджит чуть не облизнулась. — Интересно, каково заниматься этим с немцем? Наверное, у него дома хранятся меховые наручники, блестящая черная кожа и все такое. Говорят, они такие страстные! Я как-то смотрела одну кассету…

— Фу, Бриджит, прекрати! — не выдержала Анна, чопорная до мозга костей преподавательница этикета: безупречно сидящий строгий синий костюм, безупречно-незаметный макияж и безупречно уложенные платиновые волосы. Ученицы боялись ее больше чумы. — Вот сейчас придет миссис Хьюстон и покажет тебе наручники и черную кожу. И еще много чего… Письменный выговор, к примеру. За поведение, не соответствующее духу колледжа.

— Ну вот, даже помечтать нельзя, — надулась неугомонная искательница приключений. — Какие вы все ограниченные. Живете где-то в прошлом веке, на задворках реальности, как глупые, перепуганные куры. А я бы завела себе такого любовника — пылкого и неукротимого, не то, что наши вялые соплеменники…

Еще немного, и в учительской произошло бы зверское убийство при отягчающих обстоятельствах, но тут, к счастью, раздался мелодичный звон колокольчика, предупреждающий, что урок начнется через пять минут. Эллен немедленно воспользовалась этим и с облегчением покинула красивую светлую комнату, в которой истекали ядом хорошенькие молодые учительницы.

Весь день все валилось у нее из рук. Хорошо, что уроков в расписании на пятницу стояло всего два, причем оба у младших девочек, которые только-только начинали осваивать музыкальные азы. Разъяснять положение семи нот на линейках и выслушивать простенькие упражнения — вот и все, на что сегодня оказалась способна дипломированная преподавательница.

К тому же ночь, проведенная без сна, не лучшим образом сказалась на самочувствии. Разглядывая в зеркале в учительской свою белую как мел физиономию с глазами, обведенными темными кругами, Эллен мельком подумала, что теперь она выглядит как нельзя более удовлетворительно, с точки зрения, к примеру, Эдуарда. Интересная матовая бледность наконец-то посетила ее обычно румяное лицо. Девушка печально вздохнула и попыталась попудрить нос. Лучше не стало.

Жалкие все-таки существа мы, женщины, вздохнула она. Ну, к чему такая трагедия? Мимолетная встреча с красивым мужчиной и полная коробка пирожных, присланная из вежливости или, что еще хуже, из жалости. Не маловато ли материала для переживаний? Или как раз хватит? И, кстати, зачем Тилль прислал целую дюжину? Намекал на мою толстую задницу?

Воспользовавшись тем, что учительская временно пустовала, — все преподавательницы разбежались по урокам, — Эллен попыталась взглянуть на свой задний фасад, обтянутый серым твидом. Изогнулась, вывернула изо всех сил голову назад и даже приподнялась на цыпочки, однако зеркало оказалось удручающе маленьким и висело высоко.

Она тяжело вздохнула и в очередной раз заварила себе слоновью порцию кофе в надежде, что растрепанные чувства и мысли сами собой придут в порядок. Однако приток кофеина вызвал исключительно шум в ушах, усиленное сердцебиение, а перед глазами замелькали красивые желтые круги.

Однако! Не хватало еще шлепнуться в обморок из-за дурацкого приключения в дурацком магазине. К тому же, если вдуматься, никакого приключения и не было. Надо пойти домой, лечь спать и про все забыть, приняла вконец измученная девушка соломоново решение.

В коридоре послышались оживленные детские голоса: видимо, компания школьниц в форменных сине-белых платьицах Мидоукросса направлялась на обед.

Эллен вслушалась в их непринужденное щебетание и вдруг ощутила острый укол зависти: они казались такими естественными, незакомплексованными… Такими радостными и спокойными, как котята, которые только и знают, что игры и блюдечко с молоком. Бантики, туфельки, любимые куклы, самое горестное событие — плохая оценка или не вовремя купленный подарок.

Потом, впрочем, с ослепительной ясностью припомнилось, на какой сложной паутине отношений, приличий и соответствующего поведения держалось ее собственное благополучие в школе. Давно — о, чудовищно давно! — десять лет назад… И вспыхнувшая ядовитым змеиным огнем зависть немедленно улетучилась.

Еще в начальной школе маленькие прелестницы соревновались друг с другом, сравнивали одежду, игрушки, состояния родителей и внешность старших братьев. Тогда же заключались дружеские союзы и пакты о ненападении, плелись интриги против заклятых врагов солидного возраста десяти лет и бурно обсуждались первые любовные победы над мальчиками из соседнего колледжа.

Просто существуют женщины и девушки, которые непоколебимо уверены в себе с детства, решила Эллен. И их ничем не собьешь с толку. Они абсолютно точно знают, какие юбки им следует носить, как двигаться, какую прическу сделать, что сказать и когда улыбнуться. Их совершенно не беспокоит, что о них скажут, и подобные особы всегда производят наилучшее впечатление.

Взять хотя бы Бриджит. Если бы ей, Эллен, когда-нибудь случилось наговорить хоть десятую часть из того, что несет каждый день подруга, ее бы уже давно выгнали с работы. А та вечно выходит сухой из воды. Наручники… Боже ты мой!..

Эллен в очередной раз, — наверное, тысячный за день, — тщательно пригладила волосы, надела серое длинное пальто и черную шляпку, натянула перчатки и в задумчивости отправилась домой. Машины у нее не было, потому что миссис Дэвис совершенно справедливо считала, что дать рассеянной и неуклюжей дочери в руки столь мощное средство уничтожения себе подобных — значит спровоцировать общеанглийскую катастрофу.

Впрочем, покорная дочь своей матери даже никогда и не пыталась сдать на права. Зачем? Все равно не получится, и вдобавок насмешек от родственников и знакомых не оберешься. Так она и таскалась пешком или ездила на автобусе — благо, работа находилась в получасе ходьбы от дома. И для фигуры, наверное, полезно.

Дюжина пирожных, подумать только. Со сливками! И вот от них уже ничего не осталось… С тоской размышляя о проявленной ночью несдержанности, Эллен добралась наконец до коттеджа своей матери, подошла к двери и тут с негодованием обнаружила, что на сей раз оставила сумочку на столе в учительской.

Проявив повадки бывалой взломщицы, незадачливая хозяйка собственного дома в очередной раз влезла в окно гостиной. По чьей-то глупой рассеянности, из жалости не стоит указывать, чьей именно, оно так и оставалось открытым с прошлого дня.

Надо что-то делать с этим. Скоро начну забывать дома собственную голову или выходить на улицу в пижаме и тапочках, обреченно подумала Эллен, потянувшись к выключателю. В этот момент ее внимание привлекли странные звуки, доносящиеся с кухни. Похоже, там кто-то беззастенчиво хозяйничал!

Вот послышался свист чайника, потом звяканье чашки. Шаги мягкие, но вполне отчетливые. Вот стукнуло блюдечко. Неведомый гость, кем бы он ни был, вне всякого сомнения, готовил себе чай.

Кто это? — лихорадочно соображала перепуганная девушка. Мама?.. Она сейчас в Шотландии. Эдвард?.. У него нет ключа. Бриджит?.. Вряд ли она зашла бы без приглашения. Да и шаги не женские. Какой-нибудь маньяк… или грабитель.