Кто из нас двоих красивее? — спросили старшие.

— Ты, старшая, красивая и ты, средняя, красивая, — ответил мужчина, — но маленькая Фара красивее вас обеих.

Они пошли дальше и встретили сторожей, отгонявших фуди от рисовых полей. Старшие сестры опять спросили, кто из них красивее и услышали тот же ответ. Они позавидовали Фаре и решили сделать ее уродиной: они остригли ей волосы и заставили нести свою поклажу, как будто она была их рабыней. Они даже дали ей другое имя и стали называть ее Сандруи. Немного погодя, сестры встретили мужчин, молотивших рис, и опять спросили, кто из них самая красивая.

— И ты, старшая, красивая, и ты, средняя, красивая, но маленькая Фара красивее вас обеих, — ответили мужчины.

Сестры не поверили им и только сильнее возненавидели Фару. Они нагрузили ее еще тяжелее; они больше не давали Фаре мыться, и все ее тело покрылось паршой.

Наконец три сестры добрались до деревни, в которой жил Андриамухамуна, и нашли себе хижину. В тот же вечер они велели Сандруи приготовить воды для умывания и сказали:

— Мы пойдем к сыну андриамбахуаки, а ты стереги дом.

Они пришли к Андриамухамуне, и он позвал их танцевать вместе с остальными девушками. В деревне сына андриамбахуаки танцевали каждый вечер.

В хижине, где осталась младшая сестра, жила крыса. Она спросила:

— А почему ты, Сандруи, не пошла танцевать?

— Что поделаешь, — ответила та, — у меня нет нарядной одежды, и мои сестры не хотят, чтобы я танцевала вместе с ними.

Крыса сейчас же дала ей богатое платье, вымыла, нарядила и сделала ее короткие волосы длинными. Сандруи пришла к сыну андриамбахуаки; она ему так понравилась, что он взял ее за руку и повел танцевать. В полночь Сандруи вернулась домой и отдала платье крысе. Она нарочно пришла раньше сестер, чтобы они ничего не узнали. На следующий день, как только забили в барабаны, старшие сестры опять пошли к Андриамухамуне и танцевали у него, как в первый вечер. Сандруи снова пришла после них; платье у нее было красивое, волосы туго заплетены (они отросли, пока крыса мыла ей голову), Андриамухамуна встретил ее ласково, как накануне, и опять танцевал с ней. Ему захотелось на ней жениться. В полночь Сандруи вернулась в хижину, где она жила вместе с сестрами. Вскоре пришли сестры.

— Знаешь, Сандруи, — сказали они, — какая-то девушка каждый вечер приходит танцевать с Андриамухамуной и мешает нам. Андриамухамуна ни на кого, кроме нее, даже не смотрит. Она ему нравится больше нас.

— Неужели это правда?! — воскликнула Сандруи.

На следующий вечер сестры опять ушли к Андриамухамуне. Крыса одела Сандруи и дала ей золотые башмаки. Сандруи тут же пошла на праздник. Как только она появилась, сын короля радостно подбежал к ней, взял за руку и повел танцевать. К середине ночи все гости разошлись по домам. Уходя, Сандруи оставила один золотой башмак на земле под циновкой и побежала отдавать крысе свое платье. Через несколько минут пришли сестры.

— Пусть она будет проклята! — кричали они. — Пусть она навек будет несчастна! Она отняла у нас сердце Андриаму-хамуны. О Сандруи! Кто-то слышал, как Андриамухамуна говорил, что возьмет эту девушку в жены, если только еще раз ее увидит.

На следующий день рабы короля убирали хижину и нашли под циновкой маленький золотой башмачок; они принесли его Андриамухамуне.

— Девушка, которой будет впору этот башмачок, станет моей женой, — сказал он. — Ее посылает Занахари, он подает мне знак, чтобы я мог ее узнать.

Вечером, как только забили в барабаны, старшие сестры пошли к сыну андриамбахуаки. Сандруи пришла после них; ее, как всегда, одевала крыса, и Андриамухамуна опять не спускал с нее глаз. Он собрал всех девушек и сказал им:

— Приходите завтра. Я дам вам башмачок, и та, которая сможет его надеть, станет моей женой.

На следующий день ни одна девушка не смогла надеть крошечный башмачок.

— Нет ли других девушек в деревне? — спросил король у двух сестер.

— Есть, — ответили они, — у нас живет рабыня, которая сторожит хижину.

— Пусть она придет, — сказал Андриамухамуна.

Сандруи пришла и надела золотой башмачок. Все девушки удивились, а двум сестрам было очень стыдно. Сын короля решил сдержать свое обещание и приказал дать Сандруи богатую одежду. Она вернулась к себе в хижину; крыса помогла ей вымыться, сделала ее короткие волосы длинными и заплела их в тугие косы. Сандруи опять стала красивой; она взяла второй золотой башмачок и принесла его сыну короля.

— Неужели ты, правда, рабыня этих двух девушек? — спросил у нее Андриамухамуна.

— Нет, — ответила она, — я их младшая сестра. Они остригли мне волосы, чтобы я стала безобразной, и заставили как рабыню нести их вещи; они сделали это потому, что я красивее их.

— Эти женщины причинили тебе зло, и я прогоню их из своей деревни, — сказал сын Андриамбахуаки.

Двум старшим сестрам пришлось уйти, и люди кричали им вслед бранные слова, а по дороге они превратились в ящериц. Сандруи же счастливо жила с Андриамухамуной.

Шутки, прибаутки,

Выдумки, придумки,

Это старики языками болтали,

Вот ведь что нарассказали…

У одного богатого человека было три сына. Старшего звали Ицихитананцу. Он подрос, ушел в лес и стал чудовищем. Так старики рассказывают! Когда кто-нибудь приходил набрать хвороста или срубить дерево, Ицихитананцу кричал:

— Это кто пришел рубить чужие деревья?

— Мы, кто же еще, — отвечали люди.

Ицихитананцу опять кричал:

— Ладно, идите сюда, поделимся как друзья. Только скажите раньше: когда мой отец умрет, кому достанется его добро?

Дровосеки, не долго думая, отвечали:

— Раз ты стал чудовищем, все богатства достанутся Инэву и Ифаралахи.

Так они прямо и говорили, дровосеки-то. А Ицихитананцу, услышав их слова, приходил в страшную ярость. Он убивал людей и съедал их; да, да, съедал!

Однажды какой-то новый дровосек пришел срубить дерево. Ицихитананцу, как обычно, стал спрашивать:

— Это кто пришел рубить чужие деревья?

— Я, кто же еще, — ответил дровосек.

— Ладно, иди сюда, давай поговорим по-хорошему. Когда мой отец умрет, кому достанется все добро?

— Раз ты стал чудовищем, — сказал дровосек, — значит, не тебе. Кому же тогда оно достанется, как не Инэву и Ифаралахи?

Услышав его слова, Ицихитананцу пришел в страшную ярость. Он повалил на пришельца толстое дерево, убил его и съел.

Узнав про это, дровосеки стали говорить с ним по-другому. Однажды он спросил:

— Скажите, добрые люди, кому достанутся все богатства, если отец умрет?

Люди ответили: «Пусть Инэву и Ифаралахи живут с отцом, — кому же достанется все добро, как не тебе, старшему».

— Вот это хорошо, — обрадовался Ицихитананцу, — даже очень хорошо!

— Мы тебе вот что еще хотим передать, — добавили они. — Твой отец сильно захворал. Как услышишь, что в деревне бьют в хазулахи, знай: он умер.

— Ладно, — сказал Ицихитананцу, — как услышу, приду. Через некоторое время послышались удары в хазулахи.

Ицихитананцу отправился в путь, испуская жалобные крики; он шел и повторял:

— Почему мало мертвецов?

Люди от изумления разевали рты: никто не слышал, чтобы так плакали по покойнику.

— Ну-ка, повтори, что ты сказал, — кричали они.

— Не удивляйтесь моим словам, о люди камней. Мы, люди лесов, плачем по-своему.

Тогда люди согласились пустить его в деревню. Они спросили его:

— Твой отец умер, Ицихитананцу. Как ты будешь его хоронить?

— Убейте быков и танцуйте, только сначала опустите мертвеца стоймя в могилу.

Он велел так сделать, чтобы легче было вытащить труп, когда люди разойдутся, — это старики рассказывают!

В тот же вечер Ицихитананцу бросил всех и ушел. Он пробрался на могилу отца, вытащил труп, взвалил его на спину, унес в лес и съел. Люди заглянули в могилу и увидели, что старик исчез. Собралось много народу, и вдова пообещала треть своих богатств тому, кто поймает Ицихитананцу; да, да, пообещала третью часть всего своего добра!