— Пусть стихнет голос, который дошел до нас, — проговорил он.

Но голос зазвучал снова:

— Пипилики… пипилики… Если не принесут в жертву быка, старик умрет.

Махака подошел к старику:

— Отец, этот голос разрывает мне сердце.

— Вдруг это правда? Я должен пойти рассказать жене детям, — сказал старик и пошел к себе в хижину.

— Может лучше убить одного быка, — сказала жена только кому принести эту жертву?

Старик ушел, захватив топор, веревку и нож; он вернулся к Махаке и, совершив жертвоприношение, попросил его разделать быка. Махака отрубил голову, благословил ее и сказал:

— Прекрасная голова, благодатная голова, ты для меня или для этого старика?

— Для меня, — ответил старик. Потом Махака отрубил плечо и стал его хулить:

— Дурное плечо, злосчастное плечо, ты для меня или для этого старика?

Старик не захотел взять плечо и сказал:

— Бери его себе, дитя мое.

Махака отрубил ноги и стал их расхваливать:

— Серебряные ноги, невиданные ноги, вы для меня или для этого старика?

— Для меня, — сказал старик.

Махака разрубил грудь и стал ее хулить:

— Дурная грудь, злосчастная грудь, ты для меня или для этого старика?

Старику не понравилась грудь, и он сказал:

— На что она мне? Возьми ее себе, дитя мое.

То же самое Махака сделал со всеми остальными кусками. Плохое мясо пошло старику, а хорошее досталось ему. Под конец, чтобы старик чего-нибудь не заподозрил, он сказал:

— Теперь тебе не страшна злая судьба. Живи сто лет.

Махака разыскал под скалой Кутуфеци и рассказал ему:

— Знаешь, как я делил мясо? Хорошее ругал, а плохое хвалил. Старик меня благословил, и у меня в мешке все самые лучшие куски.

— Славное дело! — сказал Кутуфеци. — Теперь у каждого из нас вдосталь еды. А у достопочтенного рейнгахи скоро не останется ничего, кроме проклятий.

— Эдрей! Зато у нас есть мясо. Быки, убитые ради мертвых, — дурное мясо. Быки, убитые для живых, — хорошее. У нас с тобой, друг, как раз хорошее, так что бояться нечего…

Что скажете об этом, вы, мужчины?

Что думаете про это, вы, женщины?

Когда наступает день, восходит солнце.

Когда наступает ночь, появляется луна.

Может, кто-нибудь и солгал, но только не я.

Эту историю рассказал мой прапрадедушка.

Однажды какой-то спесивый рейнгахи расхаживал, хвастаясь нарядной красной шелковой ламбой.

— Какая у вас красивая ламба, отец, — заговорил с ним Махака, — и как она вам идет… Замечательная ламба. Не разрешите ли мне ее примерить, хотя я и так знаю, что вам она идет гораздо больше, чем мне.

Старик растаял от таких похвал и ответил:

— Замечательные слова, дитя мое. Это в самом деле великолепная ламба, и она, правда, мне очень идет.

Он снова важно зашагал, страшно довольный сам собой. Потом старик набросил ламбу на плечи Махаки: ему было приятно, что его наряд вызывает восхищение.

Махака несколько раз прошелся рядом со стариком, а потом начал понемногу отходить все дальше и дальше.

— Нет, рейнгахи, — говорил он, — мне эта ламба идет гораздо меньше, чем вам.

Неподалеку от них возвышалась скала. Махака подошел к ней, взобрался наверх, прошелся по краю, гордо задрав голову, и вдруг исчез.

Тщетно ходил старик вокруг скалы и заглядывал под камни — он никого не нашел. Махака убежал и унес его красивую ламбу.

В долине Махака увидел мужчин, которые разминали ногами землю на рисовом поле; он стал делать то же, что они, и так испачкался в грязи, что его нельзя было узнать.

Рейнгахи бросился догонять Махаку. Вот он уже близко. И вот он настиг его.

— Ты не видел, здесь не проходил Махака? — спросил он у Махаки.

— Конечно, видел, рейнгахи, — ответил Махака не моргнув глазом — он пошел вон в ту сторону.

Старик пошел на восток, а Махака вымылся и отправился в ближайшую деревню, чтобы похвастаться своей великолепной ламбой.

— Ах, какая у тебя замечательная ламба! — восхищались женщины.

— Еще бы не замечательная, она и досталась мне недешево — я думал, мне придется заплатить за нее жизнью.

— Как это так? — спросили они.

— Если хотите, могу рассказать. Знаете, что мне пришлось вытерпеть, чтобы добыть эту замечательную ламбу? Меня завернули в большую циновку, потом циновку зашили и опустили в воду в очень глубоком месте. Там на дне я увидел множество сокровищ. На беду я сумел унести только эту чудесную ламбу. Тут женщины хором воскликнули:

— Мы тоже хотим, чтобы нас завернули в циновки, зашили и бросили в воду в том месте, где столько красивых вещей!

— Нет, — сказал Махака, — а как же ваши мужья? Вы лучше договоритесь с ними, и пусть каждая женщина зашьет своего мужа в циновку и бросит в воду, в том месте, которое я покажу.

Женщины так и сделали. Все мужчины согласились, чтобы их зашили в циновки и бросили в воду, и никто из них не вернулся. А Махака остался один среди женщин и завладел всем добром, которое было в деревне.

В один прекрасный день Кутуфеци и Махака взяли индюшку, спрятали у нее под крыльями несколько монет, посадили в корзину и отправились в путь. Они пришли к хижине богача, вошли внутрь и сказали хозяину:

— Мы шли мимо и решили вас навестить.

— А что у вас в корзине? — спросил он.

— Да, так, птица; она несет серебряные монеты и жемчуг. Андриамбахуака хочет ее купить и велел принести.

— Покажите-ка ее мне. Не все ли вам равно, кто ее купит, он или я. Мои деньги не хуже его. Лишь бы мы сошлись в цене.

— Ну, как мы можем ее показать! — воскликнули два плута. — Если андриамбахуака об этом узнает, он рассердится. Птица как-никак несет серебряные монеты.

— Неужели она и впрямь несет деньги? — не поверил богач.

— Истинная правда, — ответили Кутуфеци и Махака.

Услышав эти слова, богач решил сейчас же купить птицу, но два плута ни за что не хотели ее продавать. Наконец богач сказал, что заплатит за нее не поскупившись, если увидит собственными глазами, как она несет серебряные монеты. Кутуфеци и Махака тут же вытащили индюшку из корзины и стали ей говорить:

— Серебряная птица, жемчужная птица, снеси монетку! Вот человек, который тебя об этом просит.

Потом они засвистели, индюшка замахала крыльями и серебряные монеты упали на землю.

Богач пришел в восторг, он предложил сначала десять пиастров, потом двадцать, потом пятьдесят, но Кутуфеци и Махака не соглашались отдать птицу. Тогда он попросил их заставить индюшку еще раз снести деньги. Кутуфеци и Махака снова проделали то же самое и опять с успехом: на Циновку упал один сикаджи. Богач рассказал обо всем своей жене. Та велела ему обязательно купить птицу, и он предложил за индюшку сто пиастров. Получив деньги, Кутуфеци и Махака предупредили богача, что индюшка будет нестись только на следующий день, но зато утром и вечером, если он в точности повторит все, что делали они.

На следующий день богач отнес индюшку в укромное место и засвистел, как Кутуфеци и Махака. Из-под крыльев индюшки выпал один варифитувенти. Но на этом все кончилось: никаких денег у индюшки под крыльями больше не было. Богач подумал, что на следующий день дело пойдет лучше, и запер ее, чтобы никто не украл ни монетки. Но индюшка не снесла совсем ничего. Тогда богач и его жена поняли, что Кутуфеци и Махака их обманули. Они чуть не лопнули от досады — ведь им пришлось уплатить сто пиастров за птицу, которая стоит всего одно венти!

Однажды Кутуфеци шел вместе с Махакой. Махака сказал:

— Там на востоке только что умер один андриамбахуака. Мы будем не мы, если не приберем к рукам часть его добра.

— Это ты правильно говоришь, — откликнулся Кутуфеци.

Кутуфеци и Махака пришли в деревню и увидели, что покойника уже похоронили. Ночью два плута взяли лопату, здоровый кол и пробрались к могиле. Открыв гроб, они стали советоваться: