Даже мысль о тех розах заставляла ее жаждать его, любить его снова и снова.

— Выпей, Карен. Видит Бог, что-то должно вернуть тебя к реальности. Выпей. Выпей.

Она сделала еще один большой глоток бурбона и глубже погрузилась в воду. От обжигающей воды у нее сморщилась кожа, но она была еще не готова вылезать.

Волшебство — старая черная дьявольская магия — возникло между ними снова, и они об этом знали.

…Джулия и Джон стояли на крыльце, взывая.

— Пап? Мам?

Но дьявол в сером костюме не хотел отпускать ее, его взгляд притягивал могущественнее, чем магнит.

— Я теперь тебя не знаю, — признался он.

— И я не знаю тебя.

— Мы в опасных водах, Кара. И спасательных шлюпок не видно. Мы потерпели крушение. Даже любя друг друга, мы потерпели крушение. — Она энергично кивнула.

— Но что, если мы попробуем? Строго между нами. Если мы будем осторожны, никто не вмешается и никто не узнает. — Он тщательно выбирал слова. — Никаких ожиданий. Мы оба слишком умны, чтобы строить нереальные ожидания. Но я честно хотел бы узнать, какая ты теперь. Я просто… хочу видеть тебя, говорить с тобой. Что ужасного может случиться, если мы просто узнаем друг друга снова?

В то мгновение ей казалось, что в его предложении масса смысла. Когда их отношения начали портиться, она потеряла не только мужа, но и друга. И теперь, как говорил Крэйг, можно было попробовать вновь восстановить их дружбу.

Она в третий раз хлебнула бурбона, но алкоголь был бесполезен. Адреналин мчался по ее венам быстрее ракеты. Карен чувствовала опасность, и при этом не давала покоя боль от слишком многих старых ран. Она едва не потеряла душу последний раз, когда они потерпели крах.

Дав согласие на встречу, Карен боялась, что они никогда не сумеют стать друзьями снова, но еще больше опасалась того, что сумеют.

Карен взбила подушки, водрузила на нос очки для чтения и взяла с ночного столика книжку. Было около полуночи. Она дошла до второй страницы, когда снизу донесся душераздирающий вопль.

Целое стадо слонов топало вверх по лестнице. Через несколько секунд стадо вновь загрохотало вниз. Второй ужасающий вопль прогремел на весь дом. За ним послышалось сдавленное, восторженное, возбужденное хихиканье. Мощность звука поднялась до оглушающего уровня, затем все смолкло. Рок-н-ролл возник теперь в детском логове, достаточно громко, чтобы заставить мертвых порадоваться, что они мертвы.

Джулия спрашивала накануне:

— Ничего, если я приглашу девочек в субботу вечером, а, мам? Мы потихоньку, я обещаю. Ты даже не заметишь, что мы здесь.

Через час Карен решила положить конец этому бедламу. Сейчас это было бы напрасной тратой слов. Пока девчонки не истощат свою невероятную подростковую энергию, они не успокоятся.

Потянувшись, чтобы почесать царапину на ноге, она услышала странный звук, похожий на быстрый удар дождя в оконное стекло. Небо тем не менее было безоблачным и ясным.

Однако странный звук послышался вновь. Нахмурившись, она встала на колени на краю двуспальной кровати и раздвинула занавески. Стекло отразило ее лицо, старую голубую ночную рубашку. Но снаружи из-за света за ее спиной ничего не было видно.

Карен выключила лампу и выглянула снова. Пригоршня песка ударила в окно как раз против ее носа, заставив инстинктивно откинуться назад. В ней потихоньку стало вспыхивать раздражение. Не желая быть для детей злобной ведьмой, она тем не менее требовала соблюдения некоторых правил. Дурацкие шутки на улице поздней ночью входили в этот список.

Она открыла замок, опустила раму, мысленно готовясь к демонстрации материнского гнева, но не увидела внизу скачущих пятнадцатилетних девчонок.

Света из окон первого этажа было достаточно, чтобы различить фигуру мужчины, стоявшего в заиндевевшей траве, уперев руки в бедра.

Страх не шевельнулся в ней. Даже в темноте она узнала этот красивый и знакомый призрак. Одетый в черный свитер и джинсы, высокий и широкоплечий, он отбрасывал огромную тень. Лицо было поднято к окну: твердый подбородок, черные, как у индейцев, глаза, растрепанная копна волос.

На мгновение Карен почувствовала, что ей снова семнадцать и ее заперли в комнате, запретив видеться с Крэйгом, и, однако, он пришел и кинул горсть гравия в ее окно, бросая тем самым вызов своим и ее родителям, а также любому, кто посмел бы разлучить их. Она была принцесса, запертая в башне. Он — ее темный рыцарь.

Придя в себя, она поняла, что внизу стоял не мальчик, а взрослый и опасный мужчина, отравивший ее сны своей земной чувственностью и надеждой, которой она боялась верить. Он опять внес смятение в ее жизнь, заставив вновь почувствовать неуверенность и смущение.

Должно быть, Крэйг еще не разглядел ее, так как Карен увидела, что он подбирает новую пригоршню гравия с дорожки. Она поспешно перегнулась через подоконник.

— Ш-шш, — прошептала она. Он выпрямился. Его темные глаза нашли ее в тени окна. Он послал ей дьявольски лукавую усмешку, белые зубы блеснули на пиратском загорелом лице. По телу Карен побежали мурашки. Но Крэйгу об этом знать было необязательно.

— Ты спятил, Риордан? Ты уже дипломированный психопат? Если ты хочешь войти, почему не войти через дверь?

— По очевидной причине, Кара. Я не хочу входить. Я хочу, чтобы ты спустилась.

— Вниз?

— Вниз. Сюда. На улицу. И ради Бога, поторопись, пока тебя кто-нибудь не увидел.

Карен не собиралась делать ничего подобного, по крайней мере, без причины, но он исчез в тени прежде, чем дать ей шанс потребовать объяснения. Возмущенная, она закрыла окно и взглянула на себя в зеркало. После душа она натянула на себя старье. Штаны пузырились на коленках, а свитер был со старыми, привычными, комфортабельными дырками. Ни белья, ни туфель, ни косметики. Надзор за стайкой девчонок едва ли требовал парадной одежды.

Я слишком стара, сказала она себе, чтобы красться на свидание с мужчиной посреди ночи, как незрелая, безрассудная девчонка.

Но тем не менее она сгорала от сильнейшего, зудящего любопытства и от неукротимого желания узнать, что же от нее было нужно Крэйгу. Чувствуя себя неловко и глупо, она сунула ноги в тапочки, на цыпочках прокралась к лестнице и заглянула за перила. Скатанные спальные мешки украшали холл. В кухне кто-то был, она слышала, как дверца холодильника открылась и захлопнулась. Но главный источник шума был в комнате Джулии, оттуда раздавалось хихиканье, смех и рок-н-ролл. Девочки танцевали.

Дорога к парадной двери была временно открыта. Я выйду только на пару минут, пообещала она себе.

Однако, когда Карен выскользнула наружу, никаких признаков Крэйга не оказалось. Ночной воздух был свежим и холодным. Деревья окаймляли аккуратно подстриженные лужайки, листва серебрилась в свете уличных фонарей, но ночь была тихой как могила и призрачно спокойной. Она нервно потерла руки.

Может быть, она возилась слишком долго и он уехал? Крэйг жил всего в трех кварталах отсюда. Во время развода это была еще одна вещь, которая не нравилась адвокатам. Дом, купленный Крэйгом, был слишком близко от ее дома. Но они разделяли надзор за детьми. Ребята могли преодолеть небольшое расстояние между домами на велосипеде или пешком, что они постоянно и делали.

Но сейчас на улице не было ни ее собственных, ни каких-либо других ребят. Карен потерла руки сильнее и затем внезапно обнаружила хвост белого "чероки", стоящего на дороге, но наполовину скрытого высокой оградой соседа. Она поспешила к нему, не зная при этом, правильно ли она поступает и нужна ли вообще эта встреча.

Однако как только она приблизилась к "чероки", пассажирская дверца распахнулась как по волшебству и она невольно хихикнула. Большая рука высунулась из дверцы и поманила ее внутрь.

— Долго же ты собиралась. И ради Бога, лезь сюда, пока кто-нибудь из них нас не обнаружил.

— Кто-нибудь из кого? Из ребят?

Крэйг прислонился к дверце водителя и положил ногу на сиденье.