Но на этом удача отвернулась от Григория Арсеньевича. Неожиданно немцы, как по команде, открыли шквальный автоматный огонь. Причем прикрывая друг друга и используя естественные укрытия, коих было великое множество, они стали подбираться к позиции Григория Арсеньевича, и с этим он ничего поделать не мог.

— Катерина, как у тебя? — не поворачиваясь прокричал барон.

— Подбираются сволочи. Мне их не достать, — ответила девушка.

— Да-с… — Грустно протянул Григорий Арсеньевич. Не в его привычке было проигрывать, но, похоже, еще пара минут и в самом деле придется отступать. Вступать в рукопашную схватку с егерями, эсэсовцами или кто они там такие Григорий Арсеньевич не спешил. У него было тайное оружие — он мог усилием воли породить огненный шар и метнуть его во врага. Это был один из даров Древних богов. Но такая процедура отбирала столько жизненных сил, что после «выстрела» Григорий Арсеньевич полдня лежал пластом…

Неожиданно откуда-то справа появился Кашев.

— Ты чего позицию оставил? — взвился Григорий Арсеньевич поворачиваясь в сторону разведчика. — Мы же обо всем договорились.

— Обо всем, да не так… — проворчал Кашев. Лицо у него было бледным, на лбу выступили капли пота. В первый момент Григорий Арсеньевич решил было, что разведчик ранен, но крови нигде не было. — Их там, поди, с полсотни прется.

Вот этого Григорий Арсеньевич не ожидал. Сколько же всего фашистов перебралось в Белый город? А ведь это только боевики. Наверняка ничуть не меньше научного персонала, который работает с «тарелками» переделывая их под нужды немецкой армии.

— Что делать то будем? — Поинтересовался Кашев, осторожно выглянув поверх поваленной колонны.

— А ты как считаешь?

Кашев только пожал печами.

— Отступать будем, — подытожил Григорий Арсеньевич. — Единственное, что нам необходимо, так это выиграть время.

— Время?

— У них, — он махнул в сторону немцев, — в тылу два голодных вампира. Каждый кого «заест» вампир в свою очередь становится чудовищем. Это как вирус, только вирус от которого спасенья нет… Нам бы вот только продержаться до той поры, пока этот вирус всех не сгложет.

Кашев обреченно вздохнул.

— Так что давай к Катерине, пусть берет свою ношу. Ты прикрывай и отступаем в сторону зеркала. Там еще вроде немцев нет. А я присмотрю за Эльзой… Поспеши!

Кашев быстро пересек ложбинку между грудами битого камня и исчез в той стороне, где пряталась Катерина.

Григорий Арсеньевич посмотрел на Эльзу. Девушка забилась между плит, и словно подсознательно поняв, чего от нее хотят, замотала головой.

— Вылезай, Эльза. Мы должны идти, — Григорий Арсеньевич обратился к девушке на ее родном языке, стараясь говорить как можно мягче. Но она лишь отрицательно покачала головой, еще глубже забившись в щель.

Григорий Арсеньевич вздохнул. Это было не то средство, которым он хотел пользоваться, однако, судя по всему иного выхода у него не было. Прикусив зубами большой палец руки, он резко рванул заусеницу. Потекла кровь. Выждав несколько секунд он пробормотал заклятие и брызнул кровью. Эльза взвизгнула, пытаясь отпрянуть, но каменные плиты не дали ей увернуться. Капли крови полосой легли на лицо несчастной, и в тот же миг, взгляд ее затуманился, зрачки расширились, словно ее опоили крепким наркотиком и она замерла.

— Быстро вылезай, бери тюк и вперед! — приказал Григорий Арсеньевич. Сам же он быстро вернулся на позицию и пару раз стрельнул, никуда особо не целясь. Так, для острастки, чтобы немцы помнили, что он еще тут, и так просто его не взять.

Когда он вновь повернулся к девушке, та уже была готова идти, вот только взгляд ее оставался пустым, направленным вы никуда.

— Значит так, идешь к Павлу Александровичу и Катерине, они тебе скажут, что делать дальше. И будь осторожна, не высовывайся, стреляют, — сам не зная, зачем добавил Григорий Арсеньевич, после чего вновь повернулся к врагу.

А немцы были уже совсем рядом. Метрах в пятнадцати не более, хотя то, как тщательно они прятались, не давало Григорию Арсеньевичу никаких шансов. Еще пару выстрелов для острастки, потом перезарядить пистолет и отступать. Нет, не отступать: бежать, надеясь, что волна вампиров во время догонит их и захлестнет…

Однако уйти Григорий Арсеньевич не успел. Краем глаза заметив справа движение, он во время обернулся и выстрелил в прыгнувшего на него немца. Пуля прошила тело насквозь, но не остановило его. Мертвый фашист плюхнулся на барона, прижав его к камню. Несколько секунд ушло на то, чтобы спихнуть в сторону мертвое тело. Но эти секунды оказались роковыми.

Человек пять навалилось на Григория Арсеньевича со всех сторон. Его руку с пистолетом выкрутили. Барону удалось ногами отшвырнуть одного из нападавших и только. Он чувствовал: еще чуть-чуть и все будет потерянно, тогда, скрипя зубами от ненависти, он изо всех сил напрягся на левой руку на ладони вздулся огненный шар. Мгновение он лежал неподвижно, а потом метнулся вперед, сжигая все на своем пути. Трое немцев погибли на месте. Их пробитые насквозь, дымящиеся тела на мгновение замерли, а потом повалили на камни. Остальные фашисты с криками бросились врассыпную. Григорий Арсеньевич выстрелил им вслед несколько раз. То что один раз он попал, так это точно. Немец по театральному вскинул руки и рухнул к ногам барона, тот же для уверенности наградил фашиста еще одной пулей. Тело дернулось и замерло у ног Григория Арсеньевича. Он хотел было встать и бежать, но не мог. Ноги подкашивались, сил совершенно не было.

Он откинулся назад на камни и застонал — застонал от осознания собственной беспомощности. Да, он спасся, но надолго ли? Скоро немцы вернуться и что? Скрипя от напряжения зубами, он привстал, попытался шагнуть. Но ватные ноги не подчинялись ему и он повалился назад на груду камней.

Где-то рядом раздались голоса. Немцы о чем-то спорили, но голова Григория Арсеньевича кружилась, и он никак не мог уловить суть разговора. Хотя о чем еще они могли говорить?!

Вот голова одного из фашистов показалась над камнями справа. Григорий Арсеньевич поднял руку с пистолетом. Неточный выстрел. Во все стороны брызнули осколки белого камня, но пуля точно в цель не попала. Зато отдача так дернула руку, что пальцы разжались и пистолет с глухим стуком упал на камни.

«Все, — мысленно попрощался с жизнью Григорий Арсеньевич. — Здесь обратная сторона Луны и Ктулху мне не поможет». Он даже не пытался наклониться за оружием, понимая, что упадет, и больше не сможет подняться. Единственное, что ему оставалось так это швырнуть во врагов еще один шар. Убьет, сколько сможет. К тому же Григорий Арсеньевич отлично сознавал, что этот выстрел окончательно лишит его сил. Скорее всего, он потеряет сознание. Что ж, пусть так и будет, все так… посмотрим.

Вот немцы высунулись из-за плит. Какое-то время они рассматривали беспомощного человека, распростершегося на склоне одной из гигантских куч обломков. Вот они вышли, и видя, что Григорий Арсеньевич без оружия направились к нему, о чем-то переговариваясь. В этот миг барон сжался, начал было накапливать энергию для нового, правда не столь смертоносного огненного шара. А потом, в тот самый миг, когда он уже был готов выплеснуть на врагов свою ярость, он заметил за спиной у немцев какое-то мимолетное движение, словно облачко пара пронеслось над белоснежными камнями. С облегчением Григорий Арсеньевич расслабился, запрокинул голову. Все, теперь не о чем было беспокоиться. Помощь пришла, пусть в самый последний момент, но во время. А он уж и не надеялся.

Тот фашист, что шел позади всех тоже почуял неладное, повернулся и стал медленно оседать на землю безвольным мешком мяса и костей, напрочь лишенный крови. За первым пал второй немец. То, что происходило дальше Григорий Арсеньевич не видел. Фашисты окружили его плотным кольцом, и один из немцев, шагнув вперед, заговорил на ломанном русском:

— Ты есть коммунист… москаль… откуда взяться? Как ты попасть в это место?

«Это ты у меня сейчас в „это место“ попадешь», — подумал Григорий Арсеньевич и отвернул голову, не желая говорить с фашистом. Однако через прищуренные веки краем глаза он продолжал следить за происходящим.