Лукас уронил книгу обратно ей в руки.

— Слушай, я совершенно не хотел тебя злить. Я могу купить себе такой же. Она лежала там, — он махнул в сторону стола, — и я ее взял. Мне просто стало интересно.

Кэтрин содрогнулась от чувства неловкости и смущения. Что она делает? Устроила шум из-за какой-то книжки!..

— Ладно, забудь. Только не трогай мою закладку.

— Нет-нет, я куплю себе такую же книгу. И прости за закладку. Она выпала, когда я читал, и я не заметил, откуда.

Кэтрин взглянула ему в лицо, потом представила выражение своего собственного и поняла, какая на самом деле создалась смехотворная ситуация. И чем больше думала она о том, что двое взрослых, сознательных людей спорят из-за какой-то книжки в мягком переплете, тем сильнее ощущала абсурдность происходящего.

Не выдержав, Кэтрин рассмеялась.

Лукас какое-то время упорно сжимал губы, но вот мышцы его живота начали подозрительно подрагивать, и наконец он тоже разразился низким громким смехом.

Упав на диван рядом с Кэтрин, он обхватил ее за плечи и уткнулся в ее шею. И хотя они смеялись как дети, удивительное чувство родилось в сердце Кэтрин. Смех и Лукас — лучшее лекарство от многих неприятностей.

После целого дня на работе Кэтрин еще заехала навестить бабушку и теперь, усталая, направлялась домой. Дела у бабушки Брайтон шли хорошо, и врач сказал, что через две недели она сможет отправляться домой… только куда именно?..

Кэтрин не могла винить Лукаса. Он работал как вол, причем оставался и после того, как его официальный рабочий день заканчивался.

Кэтрин судорожно искала выход из положения. Как ей помочь Лукасу закончить работу к сроку? Крыльцо можно оставить на потом, главным были спальня и ванная. А может, у Лукаса есть знакомые плотники, которые работают неполный рабочий день и могли бы помочь ему? Или его двоюродный брат? Надо спросить.

Кэтрин въехала на подъездную дорожку. Ее всегда охватывало чувство спокойствия и уверенности, когда она видела припаркованный там грузовичок Лукаса.

Кэтрин открыла дверь, и вместо знакомых звуков, обычно сопровождающих стройку, ей в нос ударил соблазнительный аромат. Идя на запах, она проследовала из прихожей прямо на кухню. Оказавшись на пороге, Кэтрин воззрилась на Лукаса, открыв рот, — он стоял у плиты с полотенцем вокруг талии вместо фартука и прихваткой в руке.

— Что ты здесь делаешь?

Лукас развернулся, словно его ударили.

— Кэт! Привет. Я тебя не слышал.

Судя по выражению лица, он был ошеломлен не меньше Кэтрин.

Она уперла руки в бока и повторила свой вопрос:

— Я спросила, что ты здесь делаешь?

— А ты угадай, — сказал он, и его лицо прорезали морщинки от улыбки.

— Ага, знаю. — Кэтрин вложила в свои слова весь имеющийся у нее запас сарказма: — Ты перестраиваешь мой дом.

Его улыбка поблекла, но только самую малость.

— И это тоже… но в данный момент мы собираемся кое-что отпраздновать. Мой пикап наконец-то починили, и в знак благодарности я решил приготовить ужин.

Кэтрин опять охватило раздражение.

— Но… — начала она и запнулась. Он все равно не поймет ее возражений. Он будет нюхать розы и любоваться свиристелями. Так что, зная, что бороться бесполезно, Кэтрин немного расслабилась. — Лукас, — начала она, собрав все свое терпение и подходя к нему ближе. — Я ценю твою предупредительность. Я устала…

— И проголодалась?

Стараясь сдержать свое раздражение, Кэтрин подняла указательный палец и прижала его к губам Лукаса, и, прежде чем она смогла закончить предложение, Лукас поцеловал ее палец, а потом обхватил его ладонью, где уже была зажата прихватка.

Колени Кэтрин дрогнули — так же, как и ее сердце.

— Я вернусь к работе после ужина, — объявил Лукас. — А теперь хочу, чтобы ты успокоилась. Ужин будет готов через несколько минут, и за едой ты сможешь рассказать мне об Иде.

У Кэтрин не нашлось возражений, и она повернулась, чтобы уйти, когда ее взгляд упал на открытую поваренную книгу — ее единственную поваренную книгу, которую подарил ей на Рождество коллега, не очень-то разобравшийся в характере Кэтрин.

Дойдя до гостиной, она остановилась. На столе лежали пластиковые салфетки, стоял ее лучший китайский фарфор и пара подсвечников, которые Кэтрин совершенно не помнила. Значит, Лукас не только пользовался ее подушкой и читал ее книгу, но и исследовал ее буфет и ящики!..

Вместо того чтобы испытать приступ ярости, Кэтрин усмехнулась. Ну как можно злиться на единственного на свете человека, не считая, конечно, ее матери, который взял на себя труд приготовить ей ужин?

В спальне Кэтрин сбросила с себя костюм и принялась перебирать свой гардероб в поисках чего-то неброского и… И чего? Красивого? Женственного? Сексуального? Ее сердце сбивалось с ритма просто от одного звучания таких слов.

Разозлившись на саму себя, Кэтрин развернулась в поисках любимых потертых мешковатых джинсов, но… но густой, пряный запах, доносившийся с кухни, манил, намекал, и Кэтрин принялась просматривать шкаф еще раз.

Наконец она приметила джинсовое платье, которое надевала всего один раз. Бледно-голубая ткань украшена по лифу аппликацией, прямой, слегка прилегающий силуэт, короткие рукава. Приятное, неброское платье, но что-то в нем захватывало… совсем как в Лукасе. Кэтрин скользнула в платье и надела джинсовые босоножки.

Взглянув в зеркало, она решила, что немного персиковой помады на губах ей не помешает. Накрасив губы, Кэтрин расчесала волосы и приподняла их по бокам, закрепив заколками, так что сзади они свободно падали ей на плечи. Потом снова окинула себя пристальным взглядом. Лукас прав. Теперь она выглядит более спокойной.

В коридоре эхом отозвался грохот, за которым раздался возглас Лукаса. Кэтрин улыбнулась, представив, как он стучит деревянной ложкой по крышке от кастрюльки и кричит: «Налетай, налетай!» Кэтрин глубоко вздохнула и, ведомая восхитительным ароматом, направилась в столовую.

Оказавшись на пороге, она замерла. Лукас приглушил свет и зажег свечи. Он стоял в комнате, придерживая стул для Кэтрин, и, когда она опускалась на сиденье, не отрывал от нее затуманенного взгляда. Потом сел напротив и посмотрел прямо на Кэтрин голубыми, как летнее небо, глазами.

— Ты такая красивая, Кэт. И мне нравится твоя прическа. — Он протянул руку и провел пальцами по пряди волос, касавшейся ее плеча. — Такая соблазнительная.

Кэтрин не знала, что сказать.

Пальцы Лукаса скользнули вниз по ее руке к ладони.

— Проголодалась?

Кэтрин показалось, что внутри у нее раздался беззвучный вопль. Проголодалась? Да, внутренности у нее сводило, но не только от голода. Она посмотрела в лицо Лукаса, и столько нежности было в его глазах, что у нее защемило сердце.

Вот бы прикоснуться к его губам своими, скользнуть пальцами по сильной шее и дальше, по широким плечам, а потом опустить ладонь ему на грудь!..

Она так замечталась, что не сразу заметила растерянное и удивленное выражение на лице Лукаса.

— Что-то не так? — спросил он.

— Нет-нет, я ужасно проголодалась, — пробормотала Кэтрин, стараясь справиться со своими разыгравшимися чувствами. — Пахнет просто замечательно.

— Я хотел сделать тебе приятное, — ответил Лукас.

Словно во сне, Кэтрин следила, как он накладывает на ее тарелку соблазнительную снедь. Взяв вилку, она наколола кусочек вымоченной в лимоне телятины, обвалянной в грибах и артишоках. Потом попробовала молодую картошку в масле и с петрушкой и салат, приправленный укропом и тимьяном.

— Так что там с бабушкой? — наконец нарушил тишину Лукас.

Кэтрин очень не хотелось отвечать на его вопрос, потому что он снова возвращал ее к насущным заботам.

— Врач сказал, что выздоровление идет хорошими темпами. Гораздо быстрее, чем у прочих женщин в ее возрасте.

Лукас рассмеялся.

— Она вообще не похожа на большинство женщин своего возраста.

Его замечание заставило Кэтрин поморщиться.