— Лиадан, — произнес он, старательно изучая землю под ногами.

— Да, — прошептала я.

— Не выходи замуж за Эамона. Скажи ему, что если он женится на тебе, он труп. — Эти слова прозвучали, как клятва.

— Но…

Тут он шлепнул лошадь по крупу, и послушное животное рвануло в галоп. Не успела я найти слова для прощания, как он исчез из виду, и стало уже слишком поздно.

Что толку злиться. Все кончено. Больше я никогда не увижу Крашеного. Наступило время вернуться домой. Не успеет прийти следующее новолуние, а случившееся уже потускнеет в памяти, подобно невероятному сну. Я шептала все это выносливой серой кобылке, пока она размеренно скакала на восток. Под деревьями, мимо редких ручьев и неподвижных озер, аккуратно двигаясь меж валунов по направлению к дороге. Мне не нужно было ее направлять, она сама знала путь.

Когда солнце поднялось высоко, мы отдохнули у ручья. Лошадь попила и немного попаслась. Я отвязала сумку и обнаружила там кусок твердого сыра и сухой хлеб в тряпице. Для мужчины, которому не терпелось от меня избавиться, он оказался на изумление заботлив. Я подумала, что он, наверное, просто следовал установившейся рутине поспешных отъездов и принятых на бегу решений. Такая уж у него жизнь. Она дарила ему один удар за другим, а он принимал их, вставал и двигался дальше. Я изо всех сил пыталась не думать о нем. Дом. Именно к дому мне следует обратить свои мысли. Скоро, когда подъеду достаточно близко, я воспользуюсь силой своей мысли и позову Шона, чтобы он выехал мне навстречу. Не сейчас, думала я. Если сделать это слишком рано, я рискую навести на Брана и его людей воинов Семиводья. Все это время я чувствовала некое напряжение, попытку проникнуть в мой мозг. Брат безмолвно звал меня: «Лиадан! Лиадан, где ты?» Но я тогда закрылась от него. Если кто и предаст банду Крашенного и приведет к ее уничтожению, то пусть это буду не я.

Мы все скакали и скакали. Я начала уставать. Я почти не спала ночью, и помимо воли в моем мозгу бесконечно крутились сказанные этим утром слова: «Не прикасайся ко мне. Я видеть тебя больше не могу. Считай ее платой за удовольствие». Я приказала себе не быть идиоткой. Чего я ожидала, в самом деле? Что я смогу навсегда изменить его жизнь, как он изменил мою?

Я снова и снова пыталась думать о доме и о моем возвращении. Что я скажу своим родным? Ничего о том, где я была, о бандитах, искавших моей помощи и неожиданно ставших мне друзьями. И уж конечно ни слова о мужчине, которому я столь поспешно отдалась. Я ведь повторила ошибку сестры, разве не так? Следовательно, если узнают правду, со мной обойдутся не лучше, чем с бедняжкой Ниав: поспешный брак, изгнание из семьи, отлучение от друзей, от леса. Я поежилась. Семиводье — мой дом. Я всем серцем прикипела к его невзрачной красоте. Но я изменила ход вещей. Я спала с Крашеным, и неважно, как больно ранили меня его злые слова, он теперь тоже стал частью меня. Мне хотелось сказать правду. Хотелось спросить отца, что за жуткая тайна из прошлого так настроила этого человека против меня и моих родных. Если я не расскажу правды, я так никогда и не узнаю, почему Бран прогнал меня. И все же, я не могу ничего рассказать.

Слева и справа от меня раздался перестук копыт. Тихий цокот, словно кто-то скакал изящным галопом. Лошадь подо мной задрожала и беспокойно прянула ушами. Я быстро огляделась. Никого. Вечерние тени дрожат в летнем ветерке. Вот послышался тихий смех. И снова перестук копыт, будто кто-то невидимый скачет рядом со мной. Сердце у меня забилось часто-часто. Я остановила лошадь и прислушалась. Звук прекратился.

— Ну, хорошо, — произнесла я так спокойно, как только смогла, пытаясь на ходу припомнить все, что Ибудан рассказывал мне о самообороне. — Где вы? Кто вы такие? Выходите, покажитесь мне! — Я вытащила из-за пояса кинжал, подаренный отцом, и сжала его в руке, готовясь к неизветсному.

Возникла короткая пауза.

— Сейчас он тебе еще не понадобится. — Справа отменя показался высоченный мужчина на лошади. Почти мужчина на почти лошади. Он не то, чтобы материализовался в одно мгновение. Похоже, он все время находился рядом, просто я не могла его разглядеть, пока он этого сам не захотел. Волосы у мужчины были того же невообразимого цвета, что и шкура его лошади — яркие, маково-алые, а одет он был в нечто многоцветное и изменчивое, как закат.

— Продолжай ехать, — посоветовал голос слева от меня, и кобыла подо мной снова тронулась в путь. — До дома еще далеко. — Это говорила черноволосая женщина в синем плаще, бледная и прекрасная. Раньше я иногда размышляла, удастся ли мне, подобно маме, увидеть их: Хозяйку Леса и ее огненноволосого спутника. Я сглотнула и обрела голос.

— Ч-ч-ч… что вам от меня нужно? — спросила я, все еще изумленно разглядывая их высокие статные фигуры и хрупких не-лошадей под ними.

— Послушания, — произнес мужчина, обратив на меня взгляд своих бесцветных глаз. Смотреть в них было все равно, что вглядываться в огонь пожара. Заглядишься — и тебя обожжет.

— Здравого смысла, — добавила женщина.

— Я еду домой. — Я не могла себе представить, каким боком мои дела могли хоть отчасти заинтересовать столь могущественных созданий. — У меня хорошая лошадь, теплая одежда и оружие, которым я умею пользоваться. Утром я свяжусь с братом. Это ли не здравый смысл?

От хохота мужчины вокруг затряслась земля. Я почувствовала дрожь своей серой кобылы, но она продолжала скакать прямо вперед.

— Этого мало, — голос женщины звучал мягко, но очень серьезно. — Мы хотим получить от тебя обещание, Лиадан.

Мне это не понравилось. Обещание, данное Дивному народу, придется держать, если у тебя есть хоть капля здравого смысла. Страшно даже подумать, что может произойти, если такое обещание попытаться нарушить. Этот народ обладает невообразимыми возможностями. Во всех сказаниях об этом говорится.

— Какое обещание?

— Судьба Семиводья и Островов может оказаться в твоих руках, — сказал красноволосый.

— От тебя, возможно, зависит будущее не только твоего народа, но и наше собственное будущее, — согласилась женшина.

— Вы о чем? — Возможно, это прозвучало не слишком вежливо. У меня был трудный день.

Женщина вздохнула.

— Среди детей Семиводья мы надеялись найти того, в ком сочетались бы сила и терпение твоего отца с редким талантом твоей матери. Того, кто смог бы наконец воплотить в жизнь наши цели. Ты разочаровала нас. Похоже, ты из тех грубых натур, что ничего не видят и не понимают, кроме плотских удовольствий. Твою сестру совратили с пути истинного. Твой собственный выбор тоже оказался исключительно неразумен. Тебе не стоило слушаться голосов.

— Голосов?

— Голосов земли, там, в Старом Месте. Не надо было позволять им руководить тобой.

Меня била дрожь, смесь страха и гнева.

— Прошу прощения, — произнесла я, — но мне казалось, что я слышу голоса Дивного народа.

Женщина покачала головой и приподняла одну бровь, будто не могла поверить в мое невежество.

— Нет, те гораздо старше. Примитивные. Мы победили их, но порой они все еще вылезают на свет. Они подтолкнут тебя к неверным шагам, Лиадан. Собственно, уже подтолкнули. Не стоило слушать их обольстительные речи.

Я нахмурилась:

— Я вполне способна решать, что мне делать без всяких там… обольстительных речей, как вы изволили выразиться. И я не жалею ни о чем из того, что сделала. И, кстати, что с пророчеством? Оно хоть когда-нибудь исполнится? Вы можете сбросить со счетов меня и сестру, но ведь существует и еще один ребенок — мой брат Шон. Достойный молодой человек, неспособный на неверные шаги. Почему бы просто не забыть обо мне и не дать мне спокойно жить своей жизнью?

— О нет, боюсь, теперь мы не можем этого сделать.

— Что значит «теперь»?

— Пророчества, знаешь ли, не исполняются сами по себе. Им нужно помогать. — Мужчина бросил на меня хитрый взгляд. — Мы надеялись на детей Сорчи, но вот что я должен сказать. Мы не ожидали твоего появления.