— Мы некоторое время не увидимся, — произнес он. Неверный свет рождал странные узоры на его лице. Он был очень бледен.

— Счастливой тебе дороги в Тару, — произнесла я, не понимая, как он может говорить со мной после всего, что я ему рассказала. — И… прости меня.

— Тебе н-н-не стоит из-за меня беспокоиться. Береги себя до моего возвращения, Лиадан. — Он провел по моим пальцам — там, где я держала свечу, — и ушел.

На картах дом Эамона носил название Черная Крепость. Но чаще всего его называли «Шии Ду» — Темный Эльф, будто это жилище Дивного Народа, а не замок одного из лордов Ольстера. Существовала история, что однажды, много лет назад, загадочный холм, вздымавшийся посреди туманных болот и впрямь служил обиталищем существ из Иного мира и был населен эльфами, а еще вероятнее, их предшественниками. Боглами или клуриханами[9]. Они давно исчезли отсюда, отступили, когда замок заняли предки Эамона. Но странности остались.

И в наших собственных владениях, и у Шеймуса Рыжебородого, имелись небольшие торфяные болотца, отличный источник топлива для очагов. На землях Эамона все было иначе. Здесь болота были огромными, устрашающими, они утопали в зловещих туманах, откуда местами торчали странные, покореженные деревья, чьи корни отчаянно цеплялись за редкие островки в океане черной, смертоносной болотной жижи. Кое-где попадались полосы воды, но такой воды, какой вы нигде больше не найдете. Она оставалась темной даже под слепящими лучами солнца и была покрыта блестящим, словно масляным налетом. В этой недружелюбной местности участки, где можно возвести надежное жилище, встречаются нечасто. На редких холмах стояли зернохранилища или склады, а хижины вокруг возводились на торчащих из трясины кранногах[10]. Эти островки, сооруженные из хвороста и камней, с грубым деревянным частоколом, необходимым для защиты от врагов, соединялись с сушей шаткими мостками. В жаркую погоду вокруг них поднимались тучи насекомых, а воздух наполнялся сладковатым запахом гнили. Но люди не уходили из этих мест, как до этого их отцы, отцы их отцов и дедов. Эамон был сильным вождем, люди хранили ему верность. Да они и не знали другой жизни.

На севере владений Эамона располагались пастбища, поля и прочие угодья. Но он, как и его предки, поселился в самом сердце болот. Приблизиться к замку можно было лишь по мощеной дороге, достаточно широкой, чтобы по ней могли проехать в ряд три всадника или тяжелая, запряженная быками повозка. В некотором роде, Шии Ду был даже безопаснее, чем Семиводье, ведь подход к нему было легко охранять, и только безумец мог попробовать подобраться к замку через трясину. Вокруг него лежали не простые торфяные болота, эти топи были полны секретов и ловушек. Можно было весь день бродить по ним, доверху нагрузить тележку торфом и вернуться домой на закате. А можно было ступить лишь один шаг вправо или влево и мгновенно исчезнуть в трясине. Как сказал сам Эамон, там достаточно безопасно, если знаешь, куда идти.

После неожиданного нападения Крашеного, охрану явно усилили. Я уже не в первый раз приезжала сюда, но не помнила, чтобы раньше от границы эамоновых владений до замка стояло целых семь постов. Не помнила я и окованных цепями ворот, чтобы отворить которые понадобилось целых три ключа. Хорошо, что с нами ехала Эйслинг, хозяйка этого мрачного места, иначе даже Шона, Ниав и меня могли бы не пустить на порог.

Шии Ду представлял из себя круглую крепость, мало изменившуюся со дня постройки. Сначала он открывался вам в виде низкого каменистого холма по форме похожего на щит, выступавший из болотного тумана. Вы ехали дальше по мощеной дороге, стараясь не обращать внимания на странное потрескивание, плюханье и бульканье, раздававшиеся в черной воде с обеих сторон, и вдруг оказывалось, что холм венчает мощная, неприступная, сплошная крепостная стена из темного камня. И тогда вы понимали, что камни на этом холме уложены с необычайным тщанием, зубчатая стена построена умело и хитро. Ни одна лошадь не сможет забраться на этот холм. Человек не успеет и на полметра приблизиться к зубчатой верхушке стены, как его изрешетят десятки стрел. Единственным проходом сквозь этот зубчатый барьер служили тяжелые, окованные медью ворота, открывавшиеся, казалось, внутрь холма. Их охраняли два огромных воина с топорами и двумя огромными черными псами на коротких цепях. Когда мы подъехали ближе, псы начали рычать, брызгать слюной и скалить зубы. Эйслинг соскользнула с лошади, непринужденно приблизилась к ним, протянула изящную белую руку и похлопала одного из них по круглой страшной голове. Огромное животное от восторга вывалило язык, остальные заскулили.

— Вы отлично поработали, — сказала она часовым. — Теперь открывайте дверь и впустите нас. Мой брат приказал ни в чем не отказывать гостям до его возвращения. И хранить бдительность. Он не хочет, чтобы с ними что-нибудь приключилось. Он спрашивал, встречались ли вы еще с бандитами? С Крашеным и его людьми?

— Нет, миледи. Ни следочка их не видели. Говорят, парень уплыл за море, выполняет какую-то работенку для одного заморского короля. Такие ходят слухи.

— Все равно, продолжайте следить. Брат не простит мне, если с нашими гостями случится беда.

Мы шли по длинному, мрачному коридору, который сначала спустился вниз, а потом начал подниматься, плавно изгибаясь по периметру холма, а я размышляла об Эйслинг. В Семиводье она вела себя тихо и кротко, а здесь вдруг стала совершенно другой. В отсутствие брата она мгновенно приняла на себя обязанности хозяйки, и все ее слушались, такую крохотулечку. При свете вставленных в стены факелов я видела, что Шон улыбается, наблюдая, как она раздает приказы. Что же до Ниав, то с самого отъезда из Семиводья она не произнесла ни слова. Она скованно попрощалась с родителями, и я видела, чего стоило маме сдержать слезы, и как тяжело было отцу сохранить спокойствие в присутствии всех остальных домочадцев. Я снова наблюдала, как секреты разделяют членов нашей семьи, как мы начинаем ранить друг друга, и опять задумалась о сказании Конора и его значении. Я пыталась не думать о том, что сказал мне Финбар: «Возможно, тебе не удастся удержать обоих».

Подземный коридор вел вверх, от него вправо и влево отходили темные ходы, полные теней по углам. Наконец я с удовольствием вышла в верхний двор, где мы спешились у входа в главное здание. Высокая, круглая каменная стена закрывала нам вид на окресности. По ее верху проходил скрытый коридор с частыми сторожевыми постами, где несло вахту множество людей в зеленом. Внутри крепостных стен находилось целое поселение: кузня, конюшни, склады, мельница и пивоварня. Все здесь занимались своим делом спокойно и размеренно, словно жить вот так, взаперти — дело совершенно обычное. Я позволила себе некоторое время поразмышлять о том, что если бы некоторые события не помешали мне принять предложение Эамона, тогда я могла сама оказаться здесь хозяйкой всего лишь через год с небольшим. Мне бы потребовался мощный стимул, чтобы жить вот так, без возможности поглядеть вокруг на кроны деревьев и водную гладь, пройтись по лесной тропинке за ягодами или вскарабкаться на холм под молодыми дубками. Чтобы согласиться на это, я должна была бы очень захотеть заполучить Эамона. Но ведь Ниав тоже не хотела Фионна. Она вовсе не мечтала уехать из леса и жить в Тирконелле, но все же уехала. Моей сестре не предоставили такой роскоши как выбор.

Мы устроились. Ниав поборола оцепенение, чтобы заявить, что не хочет делить со мной комнату, хотя вообще-то именно это она и делала в течении шестнадцати предыдущих лет и ни разу не жаловалась. Однако Эйслинг была непоколебима: к сожалению, другой подходящей комнаты нет, сказала она, разве что ее собственная, и Ниав, безусловно, будет там желанной гостьей. Ниав посмотрела на меня, явно ожидая, что я предложу разделить комнату с Эйслинг, чтобы предоставить ей отдельное помещение. Я ничего не сказала. Тогда Ниав тоже замолчала, хмурясь и ломая пальцы.