Остальные тактические предложения полковника Раевского в письме Ворошилову, в отличие от идеи специальных лыжных отрядов, были прямо фантастическими. В частности, он хотел прочесать все леса, для чего сосредоточить на перешейке максимально возможное количество войск НКВД и даже милиции. Чтобы затруднить действия диверсионных групп противника, бравый полковник требовал прислать на финский фронт все саперные и дорожные части из внутренних округов и всю лесорубную технику для вырубки леса и прокладки дорог. «Надо перейти к тактике сплошного прочесывания, для чего нужно много войск. Но разве их у нас мало?» — патетически вопрошал Раевский. А как такую массу войск и техники разместить на узком Карельском перешейке и что с нею сделают финская артиллерия, снега и морозы — об этом полковник, очевидно, не задумывался. У Ворошилова хватило ума отвергнуть этот прожект.
Но вернемся на поле боя у Леметги. Главную ставку здесь финны делали на голод и жестокий мороз, истощавший силы окруженных. Уже 25 января из советских гарнизонов стали поступать сведения о катастрофическом сокращении продовольственных Запасов. Дальше — хуже. 29 января из штаба 18–й стрелковой дивизии радировали: «Продовольствия не сбросили, почему — непонятно. Голодные, положение тяжелое». В тот же день из гарнизона у развилки дорог пришло другое сообщение: «Окружены 16 суток, раненых 500 человек. Боеприпасов, продовольствия нет. Доедаем последнюю лошадь».
2 февраля финнам удалось уничтожить гарнизон Леметти — северное. В бою погибло и было взято в плен более 700 человек. Лишь 20 бойцам и командирам удалось пробраться в Леметги — южное, чтобы продолжить борьбу в таких же тяжелых условиях.
По данным финских источников, трофеями частей 4–го армейского корпуса стали 32 танка (большей частью неисправных), 7 орудий и минометов, большое количество стрелкового вооружения и 30 грузовых машин.
5 февраля от гарнизона «Развилка дорог» поступила еще одна отчаянная радиограмма: «Положение тяжелое, лошадей съели, сброса не было. Больных 600 человек. Голод. Цинга. Смерть». Самолеты сбросили окруженным продукты питания, но они в значительной мере попали в руки финнов. 8 февраля из «Развилки дорог» сообщили: «Продовольствие сбросили восточнее, часть подобрали». После этого в течение нескольких дней радиограммы были поспокойнее: окружен — ные слышали звуки приближавшейся к ним артиллерийской канонады.
9 февраля войска 8–го стрелкового корпуса, вошедшего в состав южной группы 8–й армии, начали наступление с целью освободить из окружения 18–ю и 168–ю дивизии. Однако продвинувшись на расстояние от нескольких сот метров до полутора километров, части корпуса остановились и стали закрепляться на завоеванных большой кровью позициях. После этого блокада окруженных усилилась, положение наших подразделений вновь ухудшилось. 13 февраля штаб гарнизона «Развилка дорог» с отчаянием просил: «Умираем с голода, усильте сброс продовольствия, не дайте умереть позорной смертью». 22 февраля оттуда же: «Положение тяжелое, несем потери, срочно помогите, держаться нет сил».
12 февраля 1940 года из соединений левого фланга значительно усилившейся 8–й армии была сформирована 15–я армия, командующим которой был назначен командарм 2–го ранга М. П. Ковалев, командовавший Белорусским фронтом во время «освободительного» похода в Польшу в сентябре 1939 года.
Вскоре после своего назначения Михаил Прокофь- евич решил провести наступательную операцию. Вступил он в должность 12 февраля, а уже 15–го числа было предпринято наступление на острова Максиман- саари и Петя — саари. С этих островов финны обстреливали ледовую «дорогу жизни», по которой шло снабжение для окруженной противником 168–й стрелковой дивизии. Но наступление не успели как следует подготовить, и пользы окруженным оно, к несчастью, не принесло.
Вот как это было.
В 6 часов утра 15 февраля 204–я воздушно — десантная бригада начала атаку на острова, а приказ о наступлении штаб бригады получил катастрофически неожиданно — лишь в 10 часов вечера 14 февраля, на ночь глядя. После короткой артподготовки, в которой уча — ствовали всего лишь 12 орудий (по четыре 76-, 122- и 152–мм), в утренней мгле десантники в маскировочных халатах устремились вперед по льду Ладожского озера. Однако фронтальный и фланговый огонь финнов вынудил 2–й батальон бригады залечь у южной оконечности Максиман — саари, а с рассветом противник стал выкашивать эти цепи на белом снегу пулеметами. Невероятным усилием командирам удалось поднять бойцов. Батальон ворвался на южный берег острова, но был остановлен финнами на перешейке, соединяющем южную часть Максиман — саари с северной. Тем временем 3–й батальон бригады атаковал Петя — саари и, несмотря на значительные потери, занял три четверти острова. А вот дальше случилось невероятное. Командир бригады полковник И. И. Губа- ревич попросил поддержать его артиллерией. Однако командовавший левофланговой группой 15–й армии комбриг К. А. Коротеев, позднее, в 1945 году, удостоенный звания Героя Советского Союза, прислал ему удивительный по смеси цинизма и глупости ответ: «Хватит сосать артиллерию, прокладывайте себе дорогу своим огнем!» И это было заявлено командиру действующей с такою ответственной целью бригады, в которой по штату числилось всего‑то 12 45–мм пушек и 18 50–мм минометов — последние в годы Великой Отечественной прозвали «хлопушками» за малую дальность стрельбы и слабость заряда.
Но на этом театр абсурда не кончился. По приказу Константина Аполлоновича 219–й стрелковый полк 11–й дивизии, который по плану должен был поддержать десантников после того, как они ворвутся На остров, был оставлен в резерве вместе с 1–м батальоном бригады.
Положение усугубилось еще и тем, что командир 219–го стрелкового полка забыл или не решился доложить, что остров Зуб, занятый ранее боевым охранением полка, только что был им оставлен. В результате десантники попали под внезапный и губительный фланговый огонь.
Не получив подкрепления и понеся большие потери, 2–й и 3–й батальоны 204–й воздушно — десантной бригады начали в ночь — на 16 февраля отход. Из‑за нерадивости высших начальников бойцы и командиры, хорошо подготовленные в тактическом отношении и прекрасно владевшие лыжами, понеся уже бессмысленно большие потери, не смогли спасти окруженных. Батальоны не досчитались 320 человек убитыми и 281 ранеными.
23 февраля командование 8–й армии решило ознаменовать 22–ю годовщину Красной Армии взятием этих двух злосчастных островов и соединением с окруженными товарищами. После получасовой артиллерийской подготовки при поддержке танков десантники на бронесанях вновь пошли на Петя — саари. Однако танкисты лишь продефилировали вдоль берега и возвратились восвояси, фактически не приняв участия в бою. Тем не менее «крылатые пехотинцы» сумели овладеть южной частью острова, но и на этот раз остались без артиллерийской и авиационной поддержки. Они удерживали свои позиции до рассвета следующего дня и под непрекращающимся неприятельским обстрелом покинули остров. Список советских потерь пополнился 369 убитыми и 325 ранеными.
Тем временем соединения 8–го стрелкового корпуса снова попытались прорвать оборону противника и деблокировать группировку, окруженную в районе Леметти. 25–я мотокавалерийская дивизия еще 10 февраля перешла в наступление, но сразу же встретила упорное сопротивление финнов, неоднократно переходивших в контратаки. Во время одной из них 111–й мотокавалерийский полк отошел, оставив противнику своих раненых на поле боя. Положение исправил 138–й полк, который стремительным ударом ворвался на позицию и спас раненых.
Две другие'дивизии 8–го стрелкового корпуса, 11–я и 72–я, также атаковали противника. Финны, отдав полтора километра болот и лесов, прочно укрепились на высотах у поселка Ниемеля. Все попытки выбить их оттуда не имели успеха. Единственное, что удалось сделать, — это вывести из окружения группу Н. Ф. Иевлева, которая ранее шла на помощь окруженным, но сама оказалась в неприятельском кольце. 20–й стрелковый полк 37–й дивизии, переданный в подчинение командира 72–й стрелковой дивизии, 15 февраля нанес удар в направлении высоты 95,4, куда и вышли на следующий день окруженцы. В день Красной Армии 8–й стрелковый корпус вновь перешел в наступление, но за три дня боев дивизии продвинулись менее чем на километр. Цена за этот километр была очень велика: 25–я мотокавалерийская дивизия за период с 4 по 25 февраля потеряла 712 человек убитыми, 1910 ранеными, 236 пропавшими без вести и 353 обмороженными. 72–я стрелковая дивизия недосчиталась 613 убитых, 2465 раненых, 3 пропавших без вести и 79 обмороженных. 11–я стрелковая дивизия с 10 по 27 февраля потеряла 352 бойца и командира убитыми, 1482 ранеными, 286 пропавшими без вести и 83 обмороженными. Наконец, штаб 37–й мотострелковой дивизии, принимавшей участие в боях 23–25 февраля, исчислял потери в своих частях в 373 убитых и 908 раненых.