– На самом деле, они бесценны, их важность невозможно измерить в денежном выражении. – Ее взгляд встретился с его, темно-зеленым… нет, изумрудным… и насыщенным. – По легенде, Авалония будет существовать до тех пор, пока существуют Небеса. Они принадлежали моей стране многие века и олицетворяли собой право нашей семьи на управление государством.

– Все так ужасно запутано. А твой нелепый рассказ о написании семейной истории…

– Он не был нелепым.

– И именно поэтому ты хотела быть известной как леди Мэтью, а не принцесса Авалонии.

– Совершенно верно, – она кивнула, явно довольная, что он все понял. – Если кто-то знает о драгоценностях, они никогда не расскажут об этом принцессе. Тем не менее, они вполне могут что-то неумышленно открыть Татьяне Уэстон, простому ученому.

Мэтт смотрел на нее в течение довольно таки продолжительного времени.

– Я думал, что твой первоначальный рассказ о написании семейной истории был смехотворным, но этот еще более нелеп.

– В любом случае, это абсолютная правда, – твердо заявила она.

– О, я поверил в историю, – порыв ветра качнул корзину, и Мэтт был вынужден схватиться за поручни по обе стороны от него, напрягая ноги, чтобы приспособиться к покачиванию. – Во что я совершенно не поверил, так это в то, что ты серьезно запланировала поехать в гости к трем старым женщинам, вовлечь их за чаем в разговор, после чего они бы с готовностью рассказали тебе, где спрятано состояние в виде драгоценностей.

– Я и не думала, что это будет так легко, – фыркнула Татьяна.

– Уверен, что не думала. Я также совершенно уверен, что ты планировала воспользоваться их гостеприимством и обыскать их дома.

Она сжала зубы и отвернулась, смотря вдаль.

– Это могло бы получиться.

– Это вторая самая глупая вещь, которую я когда-либо слышал от тебя,- Мэтью покачал головой. – Это уважаемые женщины из уважаемых семей. Они не являются частью твоих авалонских политических интриг. Все, что они когда-либо сделали – это помогли леди, когда она в этом нуждалась. Тебе бы лучше просто рассказать им правду.

– Возможно, так и сделаю, – неохотно промолвила Татьяна.

– И хотя я никак не пойму, как ты мыслишь, я действительно понимаю, как такому уму, как у тебя, этот план мог показаться разумным. Чего я не понимаю… – он тщательно подбирал слова, -…так это почему ты не сказал мне.

– Почему не сказала тебе, – она медленно повторила его слова, словно старалась найти приемлемый ответ.

– Это был вопрос, – он не сомневался, что ему не понравится ответ. – Почему?

– Почему? – ее пристальный взгляд в ответ прошелся по нему. – Я не могла доверить человеку, которого знала меньше недели, будущее своей страны.

– Но выйти замуж за человека, которого знала менее недели, ты смогла.

– Действительно. Но… – Татьяна покачала головой -…это было немного другое.

– Почему?

– Это касалось моей жизни, моего будущего, а не будущего моей страны.

– Ты честно думаешь, что я был в таком отчаянии, что ради денег, готов был забрать твои драгоценности? Что у меня совсем нет чести? Что я вор?

– Нет, – не колеблясь, ответила она, – но я могла ошибаться, и не желала рисковать.

Мэтт оторвал от принцессы свой взгляд и невидяще уставился на верхушки деревьев. Он был зол, но в тоже время с трудом мог обвинить ее.

– Ты бы поступил по-другому? – в ее голосе прозвучал вызов. – Если бы на моем месте оказался ты, отдал бы судьбу своей страны в руки кого-то, кого ты едва знаешь, и не важно, насколько ты заботишься о нем?

Он взглянул на нее и уступчиво выдохнул:

– Нет.

– Нет? – Татьяна подозрительно прикрыла глаза.

– Нет, – он пожал плечами, – потому что я бы не вручил судьбу своей семьи, о которой не говорил в течение десяти лет, в руки кого-то, кого я знал меньше недели, и кто, как мне теперь доподлинно стало известно, лгал мне. Независимо от того, насколько сильно я заботился о ней.

– Ох, – она в течение долгого времени смотрела на него. – И насколько же сильно ты заботишься о ней?

Он качнул головой и издал короткий смешок.

– Намного сильнее, чем мне когда-либо представлялось возможным.

– Кое-что, в чем мы превосходно подходим друг к другу. Это не может быть простым совпадением, – она слегка улыбнулась. Улыбкой обещания и приглашения: – Может нам давно пора разобраться во всем этом?

Мэтт улыбнулся, сдаваясь. Черт побери, он хотел ее, а она хотела его, и возможно будущее сможет само о себе позаботиться.

– Было бы неправильно, если мы бы этого не сделали.

Только жаль, что здесь недостаточно места, чтобы что-то сделать. Корзина была сконструирована более функциональной и намного меньше по размерам, чем гондолы на большинстве шаров. Округлой формы, а большая часть центра была занята горелкой. И лишь между механизмом и внешними стенами корзины проходила узкая дорожка, не более ярда в ширину. К стенкам корзины были прикреплены кожаные мешки для хранения запасов. Здесь едва хватало места, чтобы два человека могли пройти.

Тем не менее, в один миг лорд и леди Мэтью оказались лицом друг к другу.

Мэтт инстинктивно напряг ноги, приноравливаясь к движению шара. Мысленно отметив, что ветер стал более свежим, чем ему запомнился. Еще не проблема, но учесть это все-таки стоило.

Татьяна посмотрела на него снизу вверх.

– Я совершенно точно уверена, что ты хотел бы меня поцеловать.

– Это видно по моим глазам?

– В основном, конечно, по глазам, – Татьяна обняла его руками за шею, – помимо всего прочего.

Он притянул ее к себе и их губы встретились. От сильного порыва ветра корзина опасно качнулась, но Мэтт едва заметил это, больше сосредоточенный на ощущении ее рта, такого податливого и радушного под его губами.

– Мэтью, – она посмотрела на него, – я думаю, будет лучше, если мы спустимся, – она с трудом сглотнула: – Сию минуту.

Он рассмеялся и притянул ее еще ближе.

– Ну-ка, принцесса, если я точно припоминаю, тебе весьма нравилось находиться среди облаков. Неужели у тебя появилась боязнь высоты?

– Высота – это не то, чего я боюсь, – пробормотала она.

Он внимательно посмотрел на нее. Может быть, это не более чем эффект от позднего полуденного света. День оказался серым и пасмурным, солнца не было и в помине, но цвет лица Татьяны был необычным. Нездоровым оттенком белого. Вовсе не нормальным.

– С тобой все хорошо? – в его голосе прозвучало беспокойство.

– Я в порядке. Действительно, в полном… – она слабо улыбнулась, -…порядке.

Не белая. Зеленая. Он видел этот цвет и раньше. На борту корабля, в тех редких случаях, когда кого-то, непривычного к качке, охватывала морская болезнь.

– Тебе ведь плохо, я прав?

– Я не слишком хорошо переношу путешествия, – Татьяна вырвалась из его рук и отвернулась, опираясь на край корзины для поддержки.

– Путешествия? Ты совсем не путешествуешь. Ты просто перемещаешься с места на место, находясь при этом в одном положении, обеспеченном… – и до него сразу же дошла истина. – Ты пьешь этот ужасный бренди, чтобы проспать все путешествие, или прочие передвижения, потому что тебе становится плохо. Мне следовало бы понять это. – Мэтт рассмеялся. – Полагаю, что традиционный тост путешественников – это не что иное, как выдумка, чтобы не позволить мне узнать об этой твоей небольшой проблеме.

– Это самая неприятная проблема, и не та тема, которую я бы хотела обсуждать. Более того, я счастлива, что ты нашел ее забавной, хотя я сомневаюсь, что ты будешь долго смеяться.

– Нет, конечно, нет, – он подавил улыбку. – Ты чувствуешь себя нехорошо, и с моей стороны это просто непочтительно – смеяться над твоей проблемой.

– Вовсе не вежливость сейчас изменит твое настроение, – в ее голосе прозвучали странные нотки. – Мне кажется, Мэтью, что у нас могут быть проблемы.

– Проблемы? – он незамедлительно посмотрел на шар, возвышающийся над ними, но не увидел ничего плохого. Потом посмотрел на Татьяну и проследил за ее взглядом. Она смотрела вниз, и только сейчас Мэтт заметил, что под ними проплывают макушки деревьев.